Солнцев Игорь. Статья «О Белинском. Из провинции с любовью».

«Исследовать – это значит любить и изучать». Эти слова известного российского артиста Юрия Степанова как нельзя лучше характеризуют моё понимание литературной критики. Только тот, кто любит, тот, кто переживает за нашу литературу, тот и имеет право изучать её и носить звание критика.

Литературная критика, как и всякое явление, имеет свою историю. Русская литературная критика, начавшись с ожесточенных боев по вопросам языка и стилистики в восемнадцатом веке, поднялась до самых высоких общественных проблем в веке девятнадцатом и, наконец, стала значимой силой литературного процесса в веке двадцатом.

В этом году исполняется двести лет со дня рождения одного из самых ярких представителей критической мысли Виссариона Григорьевича Белинского (1811–1848).

Белинский – олицетворение критика-экстраверта: эмоционального, экспрессивного, с горящими глазами оратора и трибуна. Он был силён во всех видах журнальной работы критика – от библиографических справок и рецензий до теоретических статей и историко-литературных обозрений, и считал, что всё это может принести пользу обществу, может быть направлено на просвещение и воспитание человека...

Солнцев Игорь. Рецензия «Внутри всех нас живет стихотворение… ».

...В своих стихах Павел просто и ясно даёт понять, что ценность прошлых побед заключается, в том числе, и в нашем с вами понимании какой ценой эти победы были достигнуты. Победы на фронтах одерживали не грозно и торжественно звучащие, но бестелесые и бездушные «1-ый Украинский фронт» или «Восемнадцатая армия», а, рвущиеся вперёд, не поддающиеся страху перед мигом между жизнью и смертью, наши с Вами деды и прадеды.

Сквозь деревья в тенистом парке
 Солнце греет печаль гранита.
 Сюда пишут, не клея марки,
 И приходят родные чьи-то.

Здесь и в смокинги, и в фуфайки,
 Те, кто рядом стоят, одеты,
 Пробегают детишек стайки,
 И невесты кладут букеты.

Где-то рядом шумит автострада,
 А цветы остаются живыми.
 Безымянный солдат… Нет! Неправда!
 Ведь Солдат – это тоже Имя!..

Солнцев Игорь. Критическая статья «Поющая девочка».

...Образ Алёши в рассказе – самый яркий. Он единственный из героев наделён именем. Автор не жалеет эпитетов для того, чтобы полнее раскрыть нам его суть, его характер, его переживания. «Алеша выделялся среди деревенских детей. Тонкий, худой, он, тем не менее, был широк в плечах, а его натруженные красные руки, приученные к любой работе, излучали скрытую силу. Говорил он мало, негромким сиплым голосом; горизонт его бровей ломал посередине крутой склон носа, по обе стороны от которого раскинулись синие глаза-озера – пожалуй, нельзя было их назвать иначе. Дети не любили мальчика, но считались с ним: он был нелюдим и груб, но силен, никому не давал спуску и ни с кем не общался. Он никогда не улыбался, и казалось, что это злой волчонок, случайно превращенный в человека», «…выцветшие синие глаза с горькой усмешкой изредка смотрели в звонкие глаза маленькой девочки…», «…он лежал, седой и морщинистый, на низенькой кровати, крепко закрыв глаза, и часто-часто дышал…», «Отец посмотрел в белое как снег лицо сына, в его широко открытые пустые глаза, сделавшиеся тогда будто слепыми, и почувствовал страх», «Алеша вдруг открыл глаза и… улыбнулся. Улыбнулся впервые за всю длинную, страшную, пустую жизнь, и лицо его помолодело»...

Здравствуйте, Дмитрий.
Рад, что Вас не оставила равнодушным эта статья. К счастью, не все критики столь радикальны в высказываниях и оценках, как упомянутый мною В.Ш. Есть молодые и профессиональные литераторы, статьи которых есть и в Интернете, и в различных лит.журналах.
Спасибо за мнение.
С уважением,

Солнцев Игорь. Статья «Кому нужна такая критика».

…Ещё один, на мой взгляд, совсем неуместный приём – применение так называемого «олбанского языка». Что это – ещё один реверанс в сторону интернет-блогов, с их «нашол», «обидитса» «увлёкса», «притворитса» («Михаил Бойко, как литкритический Гришковец»), «впица» (« Хит-парад литературных критиков от Василия Ширяева»), «убогава», «убогова» (Вы уж, господин хороший, определитесь как правильно-то), «балшую цытату» и т.д. и т.п.

Человек, который выражает свои мысли таким вот способом, с помощью таких вот слов с видом знатока размышляет о русском языке: «По-русски невозможно толково объясниться, не переходя ежеминутно на метаязык. Если человек говорит по-русски без оговорок, – значит, он лжет или, по меньшей мере, несет околесицу. Достаточно вспомнить ахинею, которую мы артикулируем ежедневно».

И фамильярность по отношению к авторам, о которых В.Ш. упоминает «Миша пишет», «Миша на распутье», «Миша понёс околесицу» («Михаил Бойко, как литкритический Гришковец»), «Топор» (О Викторе Топорове) тоже не красит критика и не прибавляет ему вистов в плане профессионализма…

Здравствуйте, Оксана.
В целом мне Ваша подборка понравилась. Чувствуется в ней живое дыхание молодости и времени. Это важно и здОрово.
Вот в этом месте, наверное пропущено слово "раз"
"Когда я пишу тебе «что ты, как ты?» – это похоже на бой контактный для меня, ненавидящей телефон и аську. Я каждый заливаюсь краской, если нужно выдавить «здравствуй»…
Рад знакомству. Я долгое время жил в Украине, сначала в Дубно (помните, у Гоголя?), потом в Днепропетровске...
С уважением,

Солнцев Игорь. Критическая статья «Прокрустово ложе литературного жанра, или Ещё раз о миниатюре».

...Небольшие размеры миниатюры влекут за собою и другие её чисто-формальные особенности, которыми она отличается от крупного по объёму произведения. Среди них на первом месте – тщательность отделки. То есть, существует полная аналогия с миниатюрой живописной, которая требовала острого глаза и уверенной руки мастера.

Продолжая жанровые аналогии, можно сказать, что большинство произведений малой прозы правомерно соотнести с тем синтетическим жанровым образованием современной поэзии, которое нейтрально именуется лирическим стихотворением. Причем, главным признаком принадлежности того или иного произведения к жанру выступает, так же как и в стихотворении, сам размер текста: единственное, что можно безошибочно сказать о природе миниатюры, – это прозаическое произведение меньше рассказа.

Тем не менее, среди произведений малой прозы все же можно выделить подтипы. «Главное разграничение, возможное (но вовсе не обязательное) в рамках малой прозы, связано с функцией фабулы: бесфабульные, чисто лирические стихотворения в прозе можно называть “лирическими миниатюрами”, фабульные – “короткими рассказами”. В отдельную рубрику следует выделить “выросшие” из дневниковой записи (и постоянно в неё “возвращающиеся”!) мини-эссе, у истоков традиции которых стоит также уникальный жанровый эксперимент Василия Розанова с его книгами “Уединенное”, “Мимолетное”, “Опавшие листья”, “Смертное”, “Апокалипсис нашего времени”» (Юрий Орлицкий). Известные российские (советские) писатели тоже не чурались работать в этом пространстве. Стоит вспомнить "Камешки на ладони" В.Солоухина, "Затеи" В.Астафьева, "Крохотки" А.Солженицына, "Траву-мураву" Ф.Абрамова, "Мгновения" Ю.Бондарева.

В современной русской прозе общий для всех жанров процесс минимализации сказывается в расцвете миниатюрной прозы во всем многообразии её форм и вариантов. Нижняя граница жанра постоянно сдвигается, и сегодня следует говорить скорее о неразличимости малой и минимальной прозы, так как в последние годы активизируются жанры, которые раньше оставались незамеченными и авторами, и исследователями. Например: моностих, афоризм, одноабзацная, однофразовая и однострочная миниатюра, ставящие перед литераторами задачи всё сложнее и сложнее.

При этом вполне традиционный жанр минимальной прозы – афоризм, представляющий в прозе философское и юмористическое начало, – неуклонно сближается с лирическими и повествовательными формами самого малого объёма.

Изменилась и родовая специфика малой прозы. Если раньше в ней преобладала лирика, то теперь даже самая малая проза может быть и лирической, и драматической, и эссеистической, и философской, и юмористической. Причем чистые случаи встречаются всё реже и реже.

«Нельзя не заметить и того, что прозаическая миниатюра в современной русской литературе – это чаще всего “проза поэта”. Об этом свидетельствуют, кроме всего прочего, и чисто внешние, формальные признаки: последовательный отказ от заглавий (как в лирике) и публикация миниатюр в составе стихотворных книг и журнальных подборок стихов. Причём в этом преуспели не только литераторы модернистской и постмодернистской ориентации, но и завзятые традиционалисты». Эти слова принадлежат всё тому же Юрию Орлицкому, исследователю, который, на мой взгляд, является наиболее компетентным в области современной русскоязычной прозаической миниатюры...

Я стараюсь быть в своих статьях последовательным и откровенным: если нравится - хвалю, не нравится - критикую.
Удачи Вам и дальнейших творческих успехов, Михаил!

Спасибо, Олеся, за поддержку.
Цой - вне времени и вне пространства. Потому что в своих песнях он искренен, честен и верен самому себе. Мне ТАК кажется.

Солнцев Игорь. Статья «Неизвестный Цой ».

...Когда я задумал написать эту статью, то достал с полок несколько старых книг о Цое (1991-1992гг. выпуска). «Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания» (составители Марианна Цой и Александр Житинский) и «КИНО» с самого начала» Алексея Рыбина. Их увидел мой тринадцатилетний сын, увлекающийся рэпом и граффити, и задал вопрос, который ещё больше убедил меня в надобности задуманного: «А это кто?» Это при всём при том, что песни Цоя довольно часто звучат у нас дома с кассет и CD , их иногда транслируют в эфире современные радиостанции (правда, зачастую, в исполнении современных же звёзд), эти песни, в конце концов, стоят мелодиями в мобильниках моих сверстников. Потом, когда мы поговорили, и я выяснил, что песни «КИНО» сын всё же слышал, он сказал ещё одну сакраментальную фразу: «А что ты хотел, папа, у каждого поколения – своя музыка». С этим утверждением я, подумав, не согласился. Вернее, согласился наполовину. Ведь есть же что-то объединяющее нас? Это «что-то» потом, через годы-десятилетия-века, будет называться классикой. Как «Битлз», например. Разве Цой, который был кумиром, иконой молодёжи конца 80-х не достоин претендовать на это? Потом вспомнил слова из интервью Марианны Цой – жены Виктора – о том, что «останутся люди, которых не модой захлестнуло, у кого всё от сердца. Сейчас моды слишком много… Всё будет зависеть от того, как мы воспитаем собственных детей. Если мы эту музыку им привьём, тогда и через десять, и через пятнадцать лет она будет звучать, а если нет – тогда пройдёт всё как дым» («Смена», 21 июня 1991 года). И мне стало не то, чтобы грустно, а даже как-то не по себе...

Солнцев Игорь. Критический обзор «Разночтения. Июль 09. Часть 2.».

Лабиринты бывают разные. Есть даже такие, из которых не хочется уходить. В этом я убедился, побродив по стихотворным лабиринтам под названием «Люди и камни» Михаила Левина. С немного горьким послевкусием, но мудрые и честные строки заставляют остановиться и задуматься: «А стоит ли выходить туда, где тебя не ждут?». Может остаться здесь, в этих уютных и почти уже домашних коридорах?

 

 Лабиринт

Здесь мрак непроглядный,
 Здесь давит дремучая мгла...
 О нить Ариадны!
 Куда ты меня завела!
 
 Летучие мыши
 Шуршат перепонками крыл.
 Я к пропасти вышел,
 Я свой поворот пропустил.
 
 Напрасно о лаврах
 Я грезил в чаду суеты:
 Здесь нет Минотавра,
 Все залы темны и пусты.
 
 Здесь души, как лица,
 Грозят зарасти бородой.
 И не с кем сразиться –
 Вот разве что с этой стеной.
 
 Смешно и досадно.
 Уже не помогут слова.
 И нить Ариадны
 Натянута, как тетива.
 
 Становится душно.
 И в сон начинает клонить...
 Смотрю равнодушно,
 Как рвётся жестокая нить...

Здравствуйте, Олеся.
Рад Вам. Вы же знаете, я человек прямой: если не нравится - говорю прямо, если нравится - тоже не молчу :о))
С уважением,

Здравствуйте, Елена.
Этот обзор - всего лишь моя точка зрения на прочитанное. Я попытался показать то, что мне в Ваших стихах понравилось и то, что, на мой взгляд, требует доработки, выглядит слабым. Соглашаться или нет - дело Ваше. Я беспристрастен. Моя цель - заставить авторов посмотреть на свои произведения со стороны читателя. И сделать их (произведения) лучше и гармоничнее.
С уважением,

Солнцев Игорь. Критический обзор «Разночтения. Июль 09. Часть 1 ».

...Любовная лирика Татьяны Кузнецовой была представлена четырьмя небольшими по объёму, но такими объёмными по своему душевному наполнению, стихами из подборки «Дождь и после». Каждое слово – на выдохе, каждый вдох наполнен горечью и утратой расставания с любимым.

Мы с тобой на облаке сидим.
 Таня, – шепчешь ты привычно, – Таня…
 Мир большой и кажется другим
 с чердака больного мирозданья.
 
 Нам, случайным детям ноября,
 видится с обломанного края,
 как лежит небритая земля,
 злой ветхозаветностью пугая.
 
 Тишиной горчит продрогший лес,
 замерший в почетном карауле.
 Мы прошли с тобою шесть небес,
 мы совсем чуть-чуть не дотянули.

Неподдельные стихи, пронизанные неподдельными чувствами. Что тут ещё сказать…

Солнцев Игорь. Критический обзор «Разночтения. Июнь 09. ».

…На общем фоне выделяется в лучшую сторону «Мусорщик» Олеси Брютовой. Казалось бы, мелочи: чуть лучше прописаны персонажи, чуть глубже переживания и эмоции, чуть ярче краски характеров и вот – совершенно другой, на мой взгляд, уровень. Энергетика рассказа не даёт ни на минуту расслабиться. Сначала я немного недоумевал, настолько прочитанное в первых частях рассказа отличалось от того, что я раньше читал у Брютовой. Но в последней части я уже узнал некий авторский стиль, присущий этой молодой писательнице. Тут и философские выводы, и противостояние добра и зла, и мистический финал (у меня так и осталось несколько версий по поводу того, что же отдала художница Мусорщику взамен на вдохновение). Брютова даже в маленьком рассказе (хотя и неоднократно на страницах интернет-ресурсов заявляла, что не её это форма, что она тяготеет к крупной прозе) верна себе в профессионализме, в ответственности перед своим читателем. Это меня всегда подкупало в её творчестве…