Сочинил.

Да, меня то же позабавило, что Борода и Захаров сочли, что Жуковский успешно вжился в женский образ  

Что тут скажешь? Каждый живёт с тем образом женщины, который способен придумать в меру своих слабых сил)

Конечно. Замечу только, что «то же» в формате Вашего поста пишется вместе.

https://bookchat.ru/post/kot_1251

"Кот" великолепен! Такие колоритные персонажи и диалоги! Шикарно!
Но концовка настораживает. 14:23... Часы остановились.
А с Софьей Марковной-то всё в порядке? Или...?

Или.

https://bookchat.ru/post/kot_1251

Значит, докладываю. "Неотправленные письма" прочитал. Ну...душещипательно. Хорошо написано, но я такую тематику не очень жалую. Ну, это, как говорится, на вкус и цвет. Это, наверно, на брутальных мужиков больше рассчитано. Которые считают себя знатоками женской психологии. Ну, это я сужу по комментам Бороды и Захарова.
А так вопрос у меня.
Первое письмо было электронным. Остальные тоже?
Как-то про третье это вообще не обозначено. И дык, куда она писала тогда, если при отправке первого выяснилось, что адрес не существует? Ну...и вообще, если что, Катя, скорее, в дневнике бы это всё описывала, для себя, а не в письмах...
Хотя люди разные, всё бывает. А так-то грустная, конечно, история.
Мораль отсюда, что надо друг друга слушать...Как-то так, видимо.

А Вы, гляжу, ссылку на рассказ про кота дали. Ага, его тоже прочитаю. Я там даже уже лайк поставил, авансом.
Потому как мне тема нравится. 

Да, электронные. И письма не всегда надо отправлять, чтобы поговорить с тем человеком, который дорог. Или разобраться с самой собой. Мы постоянно говорим с собой, в данном случае автор этот диалог просто сделал зримым.

Конечно. И не уходит.

О! Спасибо большое за ответ! Теперь я точно знаю, что Глафира от меня не избавится.
И пойду прочитаю Ваш рассказ.

https://bookchat.ru/post/kot_1251

Самое страшное в сочинительстве – это те герои, которых ты своим воображением произвёл на свет. Родил их. Их не было раньше. Но, благодаря тебе, они ожили – тёплые, нервные, любящие, ненавидящие, разные. И они приходят к тебе. Не как персонажи тех или иных рассказов. Они приходят к тебе, как живые люди. Все эти люди, которым мы, сочинители, даём жизнь, нынче приходят к нам.

А скажите, пожалуйста. Вот если сочинитель кота выдумал, то он к нему тоже приходит?

Конечно. И не уходит.

Если видишь в авторах Сергея Жуковского, то обязательно следует читать. Ибо имя это - гарантия высокого качества. Ну да, можно спорить с правомерностью перевоплощения автора в женщину, с её чуть плаксивыми нотками, суффиксами этими уменьшительными, но сама идея превосходна и адекватно задумке реализована. Это можно сказать учебник для начинающих авторов - как следует работать с материалом, когда браться за перо, чтобы воду в ступе не толочь. Пусть и с некоторыми сомнениями, но мощу исповедь себе на скрижали образцов. Всегда приятно говорить приятные слова. Сергею - респект...

Сергей Жуковский «Неотправленные письма» 
Владимир Захаров «Красный барабан»
Михаил Ковсан «И вернутся к людям их имена»
Юлия Погорельцева «Осень и любовь»
Олег Золотарь «Грязь»
Эд Попов «У тебя есть я»
Олег Золотарь «Зомбофарш»
Олег Золотарь «Сахер»
Владимир Захаров «Последние обстоятельства»
Фаина Судкович «Погибла дура»

Он думал это охлажденье, а это было мастерство... Всё реже нас радуют маститые авторы. Хорошо это или плохо - никто точно не знает. Мы их обстоятельства не ведаем, сидим под луной и любуемся, питаемся красотой, требовать у неё не имеем права.

А знаете – что самое страшное в сочинительстве? Я намеренно не употребляю таких высокопарных слов, как «писатель», «литератор», «автор». Хотя недавно в душе вдоволь посмеялся над визиткой одной бывшей журналистки – блестящей, кстати – но нацарапавшей парочку пухлых «романов» и потому возомнившей себя «писательницей». Так вот. Самое страшное в сочинительстве – это те герои, которых ты своим воображением произвёл на свет. Родил их. Их не было раньше. Но, благодаря тебе, они ожили – тёплые, нервные, любящие, ненавидящие, разные. И они приходят к тебе. Не как персонажи тех или иных рассказов. Они приходят к тебе, как живые люди. Все эти люди, которым мы, сочинители, даём жизнь, нынче приходят к нам. Нет, я не чокнутый. То есть, конечно, – чокнутый, но – в пределах собственного «я». Но я слышу голоса этих людей, вижу их лица и чувствую биение их сердец. Даже, если волей сюжета этих людей уже нет в живых. Но их нет в живых там, в рассказе. А в жизни они существуют. Дышат, любят, страдают, надеются. Этим людям суждено вечно быть живыми. И эти люди будут приходить ко мне. Но не дать им жизнь я не мог. Иначе они бы просто взорвали меня изнутри. Как громадный младенец разрывает чрево матери, которая хочет дать своему ребёнку жизнь.

Глупцы те, кто считает, что тот или иной автор сочиняет ради денег, славы, успеха. Поживите ежедневно-еженощно с десятками людей внутри и вы узнаете – какова истинная цель творчества. А она – проста. Освободиться. Отдохнуть хоть на минуту от этого многоголосья, от драм и комедий, от всего этого винегрета из человеческих судеб, своего отношения к ним и тщетного желания автора дать бумаге именно то звучание, которое одушевляет или мучает в данную секунду.

Жуковский Сергей. Рассказ «Неотправленные письма».

...Я вот что забыла тебе сказать, Саша: ты ни в чём не виноват. Это я, дурочка, виновата в том, что ты ушёл. Ты ушёл, потому что я потеряла себя. А потом – и нас. Я не смогла нас сохранить. Да, конечно, всё случилось не в один момент, не сразу. Я теряла нас около года. Теряла капельками, чуточками, мгновениями. Эта потеря нас происходила, а я этого не замечала, не чувствовала и не понимала. Недаром говорят, что женщина – хранительница очага. Очаг надо хранить. Иначе придётся его хоронить. Что с нами и случилось. Я нас не сохранила, не уберегла. Да, училась в инязе тогда как очумелая. Работала параллельно, чтоб и папку с мамкой, и нас поддержать, и чтоб практика была, и связи нужные копились. И не сберегла нас. Упустила. Самое главное в своей жизни профукала. А когда ты меня привёл в чувство, уже поздно было. Нас не стало. Я даже не попыталась нас вернуть. Я ничего не сделала, чтобы мы остались вместе. Ничегошеньки. Мне подружки всё нашёптывали: ах, какой негодяй, женщину беременную бросил, ух, какой подлец, ох, какой такой-сякой, а я, дурочка, молчала. Не послала их далеко да подальше. Всех – хором. А молчала. Да, это я виновата в том, что ты ушёл. И правильно сделал. Надо быть честным перед собой и другими. Полюбил другую женщину – уходи. Никакие дети, никакие деньги, никакое прочее не может быть оправданием жизни во лжи...

Жуковский Сергей. Киносценарий «Короткий метр».

Алексей Петрович не спеша приоткрывает дверь небольшой комнаты, тихо скользит по незримому ламинату и останавливается у детской постели. Прислушивается. И резко приподнимает край одеяла. Личико девочки, чуть подсвеченное экраном планшетника, кривится.

 

Девочка

Ну, па-а-а-а-ап… Я – немно-о-о-о-о-ожко…

 

Алексей Петрович

(«грозным» шёпотом)

Это что за дела? Второй час ночи… А ну, живо «таблетку» сюда…

 

Девочка

Ну, па-а-а-а-ап…

 

Алексей Петрович

(делает «страшное» лицо)

Никаких «пап»… Алиска, спаткай… Спаткай, родная… А то утром опять будешь никакушка… Варёная да квёлая… Опять Нина Александровна станет на тебя жаловаться… Что ты носиком на английском клюёшь… Конечно, какой английский, если ночью в инете чатиться?

 

Алиса

Я не ча…

(елозит в постели)

Ой, ножка запуталась… Пап?

 

Алексей Петрович

Что, доченька?

(смотрит на голубоватый экран планшетника)

Что, родная?

 

Алиса

Пап…

(помолчав)

Пап…

 

Алексей Петрович

(смотрит на бледное личико дочери)

Ну, что ты папкаешь, Алиска? Давай-ка байкай. Ночью надо байкать. А не по инету скакать. Вот со школы придёшь… Пообедаешь… И беги к своим френдам. Где ты там обитаешь? В фейсбуке, вконтакте, в однокашниках?

 

Алиса

Везде…

Текст понятно больше поэтический, чем прозаический. Ощущение, будто писалось это человеком с небольшой, но ни на минуту не отпускающей болью. Часть этой боли транслируется и читателю. Причём, не из чувства мести, а в попытке передать ту лёгкую изжогу, что непременно настигает тебя на чужбине, и которая мигом проходит, как только вдохнёшь - по возвращении на некоем Казанском вокзале - неповторимый запах нашего духмяного современника, чёрт бы его побрал... Так мне показалось. Что хотел - поэт сказал, а что сказать не получилось - скажет позже... Финал недурён, поднимает над суетой и разом отрезвляет.

Поэзия в отличие от прозы (скажем так, утилитарной) позволяет сделать невидимое зримым. Даже – в верлибре. И, как следствие – осязаемым, обоняемым, вплоть до слуховых галлюцинаций или аллюзий. Впрочем, сам иноземный социум для духа и души российского аборигена тягостен, особенно если говоришь, пишешь, скажем, по-французски или на итальянском, а думаешь и дышишь на русском. И адаптация или переформатирование себя под иноземные коммуникации ни к чему хорошему не приводят: ты просто самого себя переводишь под иноземность.

Жуковский Сергей. Рассказ «Язычество».

...Нет, язык – не язычество. Хотя само слово «язычество», собственно, и происходит от слова «язык», которое раньше означало «народ». И – не Перуны со Стрибогами, Купалами, масленицами да Кикиморами. Язык – конечно, русский, и никакой иной – который ты слышал ещё до своего рождения в материнской утробе, он тебя баюкал, нежил, лелеял. Этим же русским языком ты задышал, когда выполз на божий свет, хотя ни единого слова тогда не понимал, но, быть может, ещё свежим, пульсирующим родничком на темечке мутно осознавал, что это тёплое, журчащее, нежное – твоё родное, и эти два расплывчатых звучащих пятна вместо лиц – родительское, явное.

Славянское язычество, кстати, вообще делило мир натрое: явь, правь и навь. Явью назывался реальный мир, где мы пребываем. Правь и навь – две стороны мира загробного, куда попадает душа человека, которая равнялась личности человека, а не была некой абстрактной искрой, дарованной богами. В правь попадали те люди, которые жили по совести, а вот навь – пристанище злых душ или тех, кто так и не смог обрести покой. Технически попадание в навь не было карой – просто таков был расклад вещей. Ты задышал русским – журчащим, свежайшим, нежнейшим – с каждым прожитым днём всё более и более осуществлённо-одушевлённо: вещи, явления, предметы, птицы становились живыми, едва именовались языком. Стол, гроза, вилка, синичка, ночь, кошка обретали словесную плоть, отчего язычок восторженного бутуза от наслаждения прилипал к нёбу, а детская улыбка была воплощением этого наслаждения. Да, где-то уже на первом году земной жизни ты стал упиваться русским языком. Не ведая – почему. Не зная всех смыслов слов – смыслов явных или тайных. А ближе к отрочеству это младенческое упоение стало полноводным, как река во время весеннего разлива: ты просто растворялся в язычестве Гоголя; разреженный воздух Пушкина понуждал тебя дышать чаще и глубже; а цветная полифония Набокова представляла собой постоянно меняющиеся узоры калейдоскопа.

– Азъ, буки, веде, – говорила древнерусская азбука, – Глаголь, добро, есте, живите зело, земля, иже како люди, мыслете, наш, он, покой, рцы, слово, твёрдо, укъ, фертъ, херъ, цы, черве, шта, ъра, юсъ. яти.

В современном переводе это звучит так...

Жуковский Сергей. Сборник стихотворений «Мы ещё не приходим в сознание».

мы ещё не приходим в сознание
 слуха
 зрения
 да осязания
 в осознание бесполезности
 всех резонов
 разумов
 трезвостей
 
 на распутье пока мы распутицы
 где что было уже и не сбудется
 где есть нынешнее как наказание
 за отсутствующее сознание
 
 где ещё на пути в умерщвление
 и гордыни
 и гнева
 и лени
 разных праздностей
 чуя копчиками
 что пути тупиками закончатся
 
 мы ещё на пути в бессознательное
 не творительное
 и не дательное
 да скорей созерцательно
 видите ли
 мы самих же себя обвинители
 
 но не бойтесь
 
 процесс приговоров
 обернётся процессией скоро
 или чествованьем
 или шествием
 торжествующего сумасшествия

Жуковский Сергей. Эссе «Но не кончается строка».

...двенадцать полдень или полночь

я в широте ты в долготе

я без сознания ты обморочна

я обнажён ты в наготе

Морфея морфий вышел лето

хрустящи гренки на столе

дымятся кофе сигарета

и позолотою в стекле

играет солнце и беспечно

виска касается слегка

конечно наша жизнь конечна

но не кончается строка

Заставлять читателя расставлять знаки препинания - значит, писать отстранённо, говорить о себе со стороны, лишить текст авторской интонации. Довольно спорный приём, он мне кажется больше подходит для смысловых высказываний, практически философских. В данном случае, лично мне не зашло. Роботизированно как-то, сухо.

могу сказать без назиданий
что в жизни знаки препинания
порой препоны иль пороги
на речи вольных рек ей Богу

«Новая Литература» создаёт иные миры, другое сознание и уже оттуда, с немыслимых перекрёстков новых вселенных, обращает наши обыденные земные взоры вглубь самих себя, в самые наши сути, в наши глубинные тайны и помыслы, ибо нет ничего более загадочного да и не будет никогда менее познанного, чем сам человек – гремучая смесь прекрасного и низкого, благородного и порочного, божественного и дьявольского…