Катерина, спасибо большое за отклик! Да, Вы знаете, я тоже слышал о таких детях (их дети индиго называют) с необыкновенными способностями. Насколько необыкновенными - судить не могу, возможно не вся информация о них достоверна.

Здравствуйте, Екатерина! Спасибо большое за отклик! Лично мне не кажется, что стремление "убивать всех и вся" может быть заложено в менталитете какого-либо народа. Скорее это - болезнь, которой могут переболеть как отдельные люди, так и целые нации.
А я хотел написать о личном апокалипсисе - о той мрачной реальности, которую творят вокруг себя люди, отрекшиеся от любви.

Маверик Джон. Рассказ «Мёртвые города».

Грязный снег, липкое грязно-серое небо, пустые улицы. Словно кроты под землю, горожане попрятались в свои дома, холодные и тёмные по вечерам. Отопление и электричество отключены. Разграбленные магазины стали приютом для кошек, одичавших собак и огромных крыс размером со щенка колли. Говорят, среди этих зверей немало бешеных – хотя мало ли о чём сейчас говорят? Слухи, как мыльная пена, выплёскиваются из-под закрытых дверей и тяжёлым зловонием расползаются по мёртвому городу. Они остаются единственной ниточкой, которая ещё связывает друг с другом растерянных, оглохших от собственных страхов людей. Говорят, что наступает конец света и недалёк день страшного суда. Говорят, что на Москву сбросили атомную бомбу. Что сместились магнитные полюса. Что Земля из трёхмерного пространства перешла в четырёх- или пятимерное, или другое высшее, оставив позади в виде стылого призрака-слепка всё духовно неразвитое, больное и несовершенное. Говорят, что полмира – а то и весь – накрыла ядерная зима, и тепла больше не будет.

В городе царит безвластие. Жители натаскали в свои дома всё, что попало под руку, и приготовились ждать – когда придёт смерть, или когда придёт мессия, или когда придут войска, или хоть кто-то придёт и наведёт порядок. Все равно – какой.

По скрипящей под ногами ледяной и стеклянной крошке, мимо щербатых стен и выбитых витрин шли трое – двое мужчин с обрезами и молодая женщина с большой связкой ключей в руках. Женщина – Полина – зябко куталась в вызывающе-красный, крашенный под лису полушубок. Холодный воздух, затекая под воротник, больно кусал её за шею и заставлял вздрагивать. Пушистые ресницы, золотые ёлочки бровей и скрученные на затылке в толстый льняной жгут волосы припорошил снег.

Спутники Полины – муж и брат – грузно ступали, оскальзываясь в мягких валенках. Оба широкоплечие, сильные и неуклюжие, как бурые медведи, странно похожие, не столько внешне, сколько окружавшей их мутной аурой гнева. Их дыхание застывало на морозе, свиваясь в тонкие белые ленты. Мужа звали Сергей, а брата – Антон.

В полузанесённой снегом детской песочнице закопался в сугроб игрушечный экскаватор – так, что только ковш торчал наружу, как протянутая за милостыней рука. Обиженно и надрывно, почти истерически скрипнули качели. С обледенелой горки, гонимый ветром, лихо скатился мятый целлофановый пакет. Молодая женщина часто заморгала, словно пытаясь смигнуть слёзы, и рукой в меховой перчатке провела по лицу. Плакать, когда на улице минус двадцать пять – мучительно. Но слёз не осталось – только краснота и сухость, словно в глаза насыпали песок...

Для 15 лет просто блестяще. Вы очень талантливый человек, Екатерина.

Юнона, спасибо большое за отзыв! Извините, не мог ответить, были проблемы с авторизацией на форуме. Да, Вы правы в какой-то степени: хотя герои у меня везде разные - это все-таки один мир, как бы кусочки одной мозаики.

Катерина, добрый день! Честно говоря, даже не думал о Фаусте, когда писал, но, наверное, просто в подсознание засел образ. Потому и захотелось его воплотить именно таким образом. Вообще, хорошая трактовка, да.

Патриот, очень здравая идея! Я тоже думаю, что было бы неплохо сделать общую ленту обсуждений всех опубликованных работ.

Маверик Джон. Миниатюра «Я расту».

Я перестал расти лет в шесть или семь. Должно быть, в первый школьный день, после того, как фрау Шмидт ударила меня линейкой по рукам. Учительницу потом уволили из школы за то, что она била детей, а у меня пальцы неделю не сгибались и очень сильно болели.

Или в тот момент, когда моя мама переехала на машине бродячую собаку. Бог ее знает, откуда она взялась – шавка эта – выскочила из подворотни прямо под колеса. Раздавленные в жидкую кашицу собачьи внутренности напоминали вишневый мусс, который я раньше любил есть на завтрак, вместе с йогуртом. До сих пор не могу вспоминать о нем без тошноты.

Или когда я стоял у доски и, как девчонка, комкал в кармане носовой платок. Слова выходили такими же скомканными, сопливыми и бессмысленными, а я казался себе глупым и неуклюжим и от стыда готов был спрятаться под учительский стол.

А может быть, ранним февральским утром, когда отец упаковал большой, пахнущий кожей и канцелярским клеем чемодан и, даже не кивнув мне, хотя я таращился на него спросонья во все глаза, шагнул за порог в мелкую злую поземку. Мама говорила потом, что он умер, и я верил ей. Для того чтобы уйти, даже не сказав «прощайте» самым близким людям, надо, по меньшей мере, умереть...

Маверик Джон. Сборник миниатюр «Виртуальные человечки».

...Утром я понял – что-то изменилось. В наших отношениях, до этого безоблачных, появилась червоточинка. Словно кошка царапнула по сердцу когтистой лапой, и теперь из ранки капля за каплей вытекала наша с Лорой любовь.

Вроде бы все осталось по-прежнему. Аромат кофе и жареного хлеба по утрам, сонная толкотня в ванной, звонки с работы, разговоры за чашкой чая... Наши дни и ночи. По ночам, когда она засыпала, я легко, кончиками пальцев, скользил по ее лбу, щекам, носу, подбородку. Но пальцы незрячи. Они исследовали каждую морщинку, складку, впадинку, но не способны были открыть мне Лорин секрет.

Я говорил себе, что тревожусь попусту. Что в наши дни только чудаки живут с настоящими лицами. Что ничего особенного моя жена не скрывает, никакого уродства, а если бы и так, это ее личное дело. Ведь и я ни разу не показывался ей без мыслеформы. А мог бы? Наверное, да.

Я решил поговорить с ней об этом, осторожно, чтобы не испугать.

– Лора, ведь многие пары делают так. Не после чьей-то смерти, не дай Бог! Сами, по доброй воле, потому что доверяют друг другу.

– А так... ты мне не доверяешь? – ее голос прозвучал напряженно.

– Доверяю. Именно поэтому хочу... Послушай, – взмолился я, – ведь мы не первый год вместе. И до сих пор не видели друг друга. Это... ну, не знаю, все равно что заниматься сексом в одежде. Хочется интима, близости.

Я заметил, как она сжалась. Сгорбилась и втянула голову в плечи, словно в ожидании удара или плевка.

– Но... я думала... мне казалось, что ты любишь меня, мою душу... Какая разница, как я выгляжу?

«Хм... – подумал я. – А что такое душа? Ее нельзя увидеть. Как можно ее любить?»

– Не все ли равно, какой меня сделала природа? Это же от человека не зависит... Гримаса случая. Моя мыслеформа – это то, какая я внутри. Ведь ты ее знаешь, мою душу.

«Милая, да я своей души не знаю...»

Маверик Джон. Рассказ «Февральский подснежник».

...Через полчаса у Рики возникло стойкое ощущение, что город перестраивается каждую секунду на его глазах. Можно было пройти до конца улицы, затем вернуться – и очутиться совсем не в том месте, из которого только что ушел. Иногда ему казалось, что дома играют в прятки за его спиной. «А ну-ка, отыщи меня, я только что стоял здесь!» «А ну-ка, угадай, что изменилось!» Стоило Рики отвернуться, как арки затягивались кирпичной кладкой, брусчатка прорастала травой, а газоны покрывались толстой скорлупой асфальта. Переулки текли, как дождевые потоки в пустыне, то и дело меняя русло, то разливаясь площадями, то сужаясь до ручейков, и тогда Рики приходилось буквально протискиваться между серыми шероховатыми стенами. Поневоле он заглядывал в чужие окна – так низко те находились, примерно в полутора метрах от земли – и видел семьи, собравшиеся за столом, играющих детей, читающих газеты стариков и старушек, подростков за клавиатурой компьютеров.

Неясная тревога сменилась недоумением, недоумение – растерянностью, растерянность – отчаянием. Рики без сил опустился на теплый парапет, уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. «Есть в этом городе хоть один полицейский, будь он неладен? Хоть кто-нибудь, кто может помочь?»

– Полицейский тебе не поможет, – раздался мелодичный голос откуда-то снизу. Рики вздрогнул и отнял руки от лица...

Маверик Джон. Рассказ «Чёрная собака».

Говорят, что жизнь, как зебра – то белое, то черное, то хорошо, то плохо. Бывает и смазанно, не контрастно: то светло-серое, то темно-серое, чуть получше или чуть похуже. А по короткой полосатой шерстке, точно осколки елочных игрушек по ватному снегу, раскиданы цветные искры, словно зебра пробежала сквозь радугу. Это мгновения радости, чистой, яркой, той, что даже самых угрюмых взрослых превращает в хохочущих малышей. Перед лицом счастья все мы – дети.

Я сижу один в комнате, передо мной чистый лист бумаги, светлое пятно на зеркально-лакированной поверхности стола. Всегда работаю так – в полумраке, не жалея глаз, потому что свет мешает внутреннему зрению и не дает заглянуть в тот темный колодец, который легкомысленные поэты почему-то именуют душой. В моем представлении душа – это яркая прозрачная субстанция, легкая, как облачко, способная течь и парить. Она живет в свете и состоит из невидимых фотонов любви. Может объять вселенную или сжаться до размеров звездной точки на небосклоне.

«Когда руки становятся крыльями, – пишу я, старательно выстраивая едва различимые буквы по тусклому пространству листа, – а сердце готово лететь к облакам, словно воздушный шарик – БОЙТЕСЬ ЧЕРНОЙ СОБАКИ»...

А я вредная. И подлая. И Вас, Маверик, буду кусать и щипать, если найду, за что. И по фамилии называть буду, потому что она у вас звучная. Всё, пошла читать ваши тексты. Щас что-нить накопаю.

За что мне такая честь редкостная? Впрочем, добро пожаловать. Готов с вами подискутировать.

Все гораздо сложнее на самом деле. Бывает, что в неблагополучных семьях и в тяжелых жизненных условиях вырастают вполне нормальные люди. А бывает, что маньяки вырастают у нормальных родителей. Но рассказ, собственно, не о том, кто виноват, а о том, что человеческой душе легко ошибиться, особенно в атмосфере "нелюбви", которая и есть невесомость,  и начать расти не в том направлении. Тогда вместо духовно высокого существа получается такое вот "подземное дерево".

Г-жа Сметанова, а вы-то почему со мной в таком тоне говорите? Я не вам комментарий написал, а автору эссе. В ваши темы, если таковые объявятся, заглядывать не буду.

А Вы, действительно, уверены, что кроме материи ничего не существует, что человеческое поведение сводится к набору физиологических реакций, а высшие миры - это спасительная иллюзия сознания?
Полное "познание себя" может ведь привести совсем к другим результатам...