Впечатляет.

Ваше произведение завораживает талантом...

Мамыко Галина. Повесть «Партия сумасшедших».

...Луч фонарика прыгает в темноте. Склад с оружием в порядке. Берём «калаши». Времени в обрез. Надо уходить. Прапор опускает напольную дверь, щёлкает ключами, подвал закрыт. Накидывает сверху тряпок. Передвигает ногой цокающие друг о друга пустые пыльные бутыли. Смешная маскировка. Но хоть так. Впрочем, если нас взяли на мушку – то ничего уже не поможет. Осталось только их опередить.

Мы едем навстречу смерти. Но не знаем – чьей: может, нашей?

В голове у меня звучит придуманная в промежутке между сонными провалами речь кандидата в президенты: «Соотечественники! Я решил переименовать партию из «Новой гвардии» в Партию сумасшедших. И знаете, почему? Потому что мы будем олицетворять то, что не принято делать в нашей маленькой республике. Когда благодаря вашей поддержке мы придём к власти, мы запретим всё то, чем живут чиновники-толстосумы и демагоги-депутаты. Вы думаете, я сейчас скажу, что не будет взяток, коррупции, передела собственности, разворовывания казны, клановой междоусобицы, мордобоя на сессиях, ни всякого другого, без чего уже никто не может представить нашу власть? И вы угадали. Но скажу более того. Мы поднимемся на глобальный уровень воплощения цивилизационных задач и объявим войну всем, кто несёт зло в этот мир. Мы будем добиваться того, чтобы зло больше не проникало в нашу республику ни через какие границы или контрабандные каналы. Теперь, надеюсь, вы поняли, почему наша партия будет называться Партией сумасшедших. Если хотите, мы объявим войну самому дьяволу. И знаете, что? Я уверен в вас. Я уверен в вашей поддержке. Ведь это я, ваш Креветка. Разве я когда-нибудь обманывал вас?»...

Мамыко Галина. Рассказ «Страдания Альбины».

...Она рассуждала: если отбросить совершаемые ею деяния как временные жизненные срывы, то она существо позитивное. Ведь если душа по своей природе светлая (ну вот как у неё – то ли убеждает себя, то ли спорит с собой Альбина), то это должно уравновешивать внутренний дисбаланс, и рано или поздно, но непременно светлое начало должно же взять верх над тёмными силами, которые мечутся в глубинах души, подталкивают на запретное, подавляют волю. А воли как таковой в себе Альбина и не находит. Слабохарактерное существо, вот что я такое, – нет-нет, и ужаснётся. Поймает себя на зависти к людям цельным, сильным духом, уверенным в себе. Как хочется быть именно такой. Снаружи посмотришь: человек как человек, учёба, диплом, семья, карьера, уважение, награды за добросовестный труд… Но вот внутри… Зависть перемигивается с ненавистью, злорадство соперничает с ревностью, сребролюбие обнимается с жадностью, равнодушие граничит с жестокостью… И всё там болота, топи, тьма. То и дело прячется из виду жизненная дорога… Ухнет филин, взвоет волк, заплачет птаха, и снова угрюмо, пустынно. И жизнь как западня, из которой никак не выбраться к проблескам света. Там, где-то за кромкой леса, по которому в поисках выхода бредёт Альбина, что-то сверкает, зовёт к себе, то ли звезда заблудилась в ночи, то ли солнце вспыхнуло напоследок, но сколько ни бежит она на свет, а всё не туда, а всё на месте… И увешаны деревья кривляками-обезьянами, а если приглядеться, то это бесы с рожками и хвостами, прыгают с ветки на ветку, дразнят Альбину хартиями, исписанными её грехами: «Ты наша! Ты наша!»...

Очень понравился рассказ "Перчатки" (автор Юрий Михайлов).

Я тоже хотела написать "браво", но меня опередили. Присоединяюсь ко всем восклицательным знакам и гомерическому хохоту, которые являются неотъемлемыми спутниками этого блестящего спича. Ещё бы добавила  к тексту Лачина такие свои впечатления: "гениально" и в рифму "шедеврально".

Мамыко Галина. Рассказ «Запоздалое раскаяние».

...Иногда Наташе чудилось, что новая мама начала догадываться, кто есть кто, но не подаёт вида. И тогда она придумывала отвлекающие манёвры в виде подарков – вязаные носки, вкусные пирожные… Ей не хотелось, чтобы Светлана Ивановна узнала правду, не хотелось, чтобы разочаровалась в другой, родной дочери, пусть на этот момент и плохой. «Когда-нибудь её дочь обязательно опомнится, и будет рыдать, и будет терзаться не только до гробовой доски, но и в загробной жизни, и это ещё страшнее, это навсегда», – думала Наташа и поднимала глаза к небу.

«Я встретил вас, и всё былое…» – пели вдвоём – теперь уже с новой мамой. – «Не уходи, побудь со мною, здесь так отрадно, так светло». Им было светло. Каждая из них вспоминала своё. Они не называли вслух то, о чём думалось. Но на лицах у обеих было написано – это те, одни из лучших дней былого. У каждой – свои. «Не уходи, не уходи… Восторг любви нас ждёт с тобою, не уходи, не уходи». Жизнь с её сегодняшними заботами отодвигалась за шторы, в ночь, за окно. А тут, под старомодным абажуром, возле вынутого из чулана самовара, вместе с чаем кипели воспоминания и что-то стучало в души, словно сама жизнь повернула вспять. Сейчас откроется дверь, и кто-то скажет знакомым голосом: «Ну-с, дамы и господа, а не хотите ли в театр?» Ах, где ты, юность, где вы, романтика и чистота ушедших неведома куда лет и зим… Наташа с грустью вспоминала глупости своей жизни, развод, одиночество, как папа и мама помогали ей воспитывать сына…

Встряхивала головой, чмокала перед сном новую маму и шла в свою комнату читать молитвенное правило. Но вместо того, что было написано в молитвеннике, её сердце взывало своими словами: «Господи, дай ей счастья. Пусть она будет счастливой. Пусть она будет жить ещё долго-долго!». Её импровизированная молитва сливалась с плачем, и уже ничего не видя от слёз, она долго делала перед иконами земные поклоны, умоляя Господа упокоить души её родителей. Она обращалась, как к живым, к папе с мамой, оглядываясь на их фотографии на противоположной стене, изливала им своё, с запозданием, очнувшееся сердце, умоляла простить её, рассказывала о том, как казнит себя и как скучает по ним... В этом страстном шёпоте, горячечном лопотании, она, уткнувшаяся лицом в колени, сотрясающаяся от сдерживаемых рыданий, походила на безумную. Она верила, что родители в этот момент её слышат, и от этой веры приходила в ещё большее исступление, питаемое радостью небесной встречи и тоской земной утраты одновременно. В этих воплях души она отдавала родителям свою дочернюю любовь, которой так скупо делилась с ними при жизни. И долго слышались в ночной тишине бормотание «Господи, помилуй!», и стук коленей и лба об пол. И далеко где-то в ночи заунывно выла, портила всем сон тоскующая о чём-то своём уличная собака...

Уважаемая Рая! Читаю Ваши рассказы. Прочитала Галоши короля Лира
Бабы – стервы
Белый танец
Женская красота
Вторая молодость
Очень по душе, как Вы пишете! Для меня Вы настоящее открытие.

Великолепно!

Прочитала ещё раз. Прекрасный, прекрасный, прекрасный рассказ.

Мамыко Галина. Рассказ «Хук».

...Дождь перестал моросить. Из подъехавших машин сыплются журналисты. Бегут в нашу сторону. Устанавливают штативы, телекамеры. Да, пахнет жареным. На меня смотрят. В десятках глаз читаю внимание. Арбузов, заросший седой щетиной, в помятых брюках, торжественно возвышается над бабками, словно петух в курятнике. От меня ждут истину.

А какую истину может изречь старый одинокий волк? Что жизнь давно ушла от всех нас, и только на волнах качаются осколки страны? Что каждый из нас скоро окажется в том самом гробу, в который ещё раньше прыгнула Родина по имени СССР? Но какое дело нам будет в гробу до СССР? Вряд ли будем там вспоминать о своих коммунистических идеалах.

Вдали по проспекту ползут троллейбусы. На крыше фантастических размеров десятиэтажного вычурного замка с узкими арочными окнами в форме бойниц – четыре гигантские серебряные буквы: «БАНК». На фоне этого учреждения трёхэтажное здание облгосадминистрации похоже на приёмную для клиентов банка. Со стороны ещё одного гиганта – стеклянно-зеркальной коробки супермаркета – долетает из усилителей хорошо поставленный актёрский голос: «Только у нас прямые поставки свежих фруктов и овощей из стран Западной Европы». Тротуары заполнены спешащими по своим делам людьми.

Городу нет дела до этой горстки последних из могикан? Или это мне только кажется?..