[Удалено администратором за нарушение Правил общения]

Лермонтовское, демоническое настроение

Лачин, вообще-то русская поговорка такая: "Яйца курицу не учат".

     Начну с главного - РАФ и Ульрика Майнхоф. Моё мнение... я пыталась, пыталась понять. Главное - я не могу их, этих молодых людей из РАФ судить, не в смысле осуждать, а вообще - высказывать своё отношение к их выбору, их смыслу жизни. Пыталась найти в интернете размышления их детей, возможно, даже оценку действий родителей. Не нашла. Они - РАФ - сделали свой выбор, увидели цель и выбрали средство, зная, что ценой будет их жизнь. Отчаянный, бескомпромиссный выбор, обречённый на поражение.
     Они остались в прошлом. Хотя, действуя другими методами, могли бы жить в наше время и, обладая умом, образованием, безусловной харизмой и материальным достатком, смогли бы значительно ослабить акулью хватку, а то и вовсе не дать развиться нынешнему империалистическому монстру.
     Вспомни, как расшатывали исподволь Советский Союз. Начинали с малого - сатирические миниатюры Аркадия Райкина на самые очевидные бытовые проблемы советского человека. Все смеялись и репрессии 30- х годов забывались, начался расцвет анекдотов о существующем строе, о членах правительства, и этих анекдотов становилось всё больше - люди без страха пересказывали их друг другу.
     Смех. Самая разрушительная сила, пусть и не самая быстрая.
     И то, что о Гитлере и его приспешниках до сих пор нет смешных анекдотов, как, например, о Чапаеве, говорит о многом.
     Взять простой пример: сколько смешных анекдотов и реплик о тёщах и насколько меньше и с каким горьким юмором о свекровях.
     То, над чем смеются, перестаёт быть страшным, перестаёт быть сакральным, через него легко переступить. По такому принципу создано так наз "окно Овертона", так же действует Charlie Hebdo...
    Империализм без фашизма развиваться не может. Противостоять удушающей эксплуатации могли бы профсоюзы. Активные, образованные рафовцы могли бы помочь выстоять и развить профсоюзы в более деятельную, в более агрессивную и бескомпромиссную силу...
     
     Лачин, вышенаписанное - это те мысли, которые заполоняют мою голову во время чтения  о "РАФ".  Они в прошлом, рафовцы...
     В настоящем - войны, войны и войны, без которых империализм не может существовать. Людей сталкивают лбами, выискивая малейшую разницу между ними, придумываются новые термины, такие как "вата", "совки", "рагули", " кастрюли" и т д... под этот шумок повышаются налоги, поднимаются цены, проталкиваются законы о трансплантации органов, медицинские и образовательные реформы, которые лишь ухудшают качество той и другой услуги. Бороться "стенка на стенку" невозможно. Вижу один путь - не поддаваться оболваниванию, учиться всему, что только возможно, приучать детей к чтению книг, а это возможно только в семье, не становиться быдлом... и если все люди когда- нибудь станут разумными, перестанут поддаваться идеологическому науськиванию друг на друга, у фашиствующих империалистов не будет возможности развязывать войны, потому что для войны нужны солдаты, а взять их будет неоткуда.
    Это эволюция, только вопрос времени и разъяснений людям происходящего. 

Вспомнился фантастический рассказ из 1966 года, попробую поставить здесь фрагмент:
* Борис Зубков, Евгений Муслин. Непрочный, непрочный, непрочный мир... (1966 год)

 "...О ужас!.. Обшивка свертка! Она лопнула!.. Сейчас все увидят ЭТО - его позор, его преступление!.. Скандал! Шум! Негодующие лица... Тип в зеленом остановит поезд прямо в туннеле. Холодная сталь наручников вопьется в кожу... В Службе Безопасности его ждет шар - изолятор для особо опасных... Он видел их в кино: стеклянные шары-клетки, висящие на здоровенных кронштейнах вокруг высокой железобетонной башни... Прайс отважился взглянуть на владельца зеленого плаща. Тот, сняв очки и близоруко щурясь, протирал стекла бумажным платком. Прайсу повезло! Тип в зеленом носил дешевые быстротускнеющие очки - через неделю после покупки в них не увидишь и собственного носа. Все тот же Универсальный Торговый Принцип - непрочные вещи покупают чаще. Пусть даже покупают по дешевке, но все чаще и чаще. Ежемесячно, потом еженедельно, ежедневно, ежечасно... В кармане у Прайса громко и протяжно зазвенело, затем так же протяжно заскрипело и глухо хрюкнуло. Взорвались часы с одноразовым заводом. "Когда кончается завод, часы взрываются удивительно мелодично". Рекламные побасенки! Ничего себе - мелодично! Скрип гвоздя по стеклопластику - вот она, ваша мелодия! Пусть его перепилят быстрозатупливающейся пилой, если он еще хоть раз купит такие часы. Конечно, если ему вообще придется когда-нибудь что-нибудь покупать. Если он и ЭТО не попадут в лапы агентов безопасности. Прайс сунул руку в карман. Пальцы нащупали нечто вроде комка слизистой глины... Брр... Это все, что осталось от часов. Новейший блиц-металл, теперь из него делают массу вещей, даже автомобили. Кажется, его зять имел отношение к этому патенту. Специальный блицметалл с особой структурой, ровно за две недели размягчается в слизистую пакость... Тот, в плаще, все еще протирает очки, ему теперь не до подозрительных свертков. Зря перепугался! Ясно, что этот, в зеленом, не имеет касательства к Службе Безопасности. Не такие же они дурни, чтобы напяливать на своих агентов быстротускнеющие очки. Обшивка свертка!.. Прайс похолодел. Как он мог забыть про нее! Обшивка треснула сверху и сбоку и расползается на глазах у всех! Еще секунда - и конец!.. Нет, нет! Все в порядке! Все идет хорошо! Ведь он завернул ЭТО в кусок старой брезентовой накидки, которой его дед прикрывал свой грузовичок. Только снаружи ЭТО обернуто в быстрорасползающийся однодневный мешок, а внутри - надежный брезент. Отличный кусок брезента, теперь ему цены нет, достался по наследству, другой кусок дед завещал Мэди. Старый брезент надежно скрывает содержимое свертка. И все же надо сделать еще одну пересадку. Замести следы. С безразличным видом стоять возле двери и выскочить в последний момент, когда поезд уже трогается. Потом повторить эту процедуру в обратном порядке: дождаться, пока все не войдут в вагон, и прошмыгнуть между створками закрывающейся двери. Если никто не устремится за тобой, значит слежки нет. Так его учили там, в подвале. Прайс сошел у Сентер-ринга и пересек платформу. Прозевал первый поезд, дождался второго, услышал сигнал к отправлению, помедлил еще секунду и, когда створки дверей начали сближаться, ринулся в вагон. Неожиданно навстречу ему выскочил замешкавшийся толстяк. Прайс попятился, пошатнулся и, желая удержать сверток от падения, инстинктивно выставил его вперед на вытянутых руках. Створки двери зажали ящик и выдернули его из рук Прайса. Состав тронулся рывком. В какое-то мгновение Прайс успел заметить, что сверток больше чем наполовину свисает снаружи вагона. Мелькнул красный огонек в хвосте состава, и мрак туннеля проглотил вагоны. Прайс бросился бежать по перрону вслед поезду. Его толкали. Он разбивал толпу. Перрон кончился. Поезд уносил сверток. Уже ничего не соображая, Прайс соскочил на рельсы. Сзади кричали. Завыла сирена, раскалывая пронзительным звуком плотный и жаркий воздух. Прайс бежал между рельсами. Они казались ему толстыми блестящими змеями, и он боялся, что они ухватят его за ноги. Поэтому он бежал, неестественно высоко подпрыгивая. Сирена продолжала завывать. Прайс заткнул уши, упал, сильно ушибся. Вскочил на ноги и помчался вперед. Сбоку, сверху, снизу мелькали световые сигналы, перемигивались светофоры, ярко желтели надписи. Огни сливались и чертили вдоль тьмы сверкающие линии. Он падал еще три или четыре раза. Элегантные ботинки с быстропротирающейся подошвой расползлись, как кожура гнилого банана. Пластмассовым градом сыпались саморасстегивающиеся запонки и самоотрывающиеся пуговицы. Воротник однодневной рубашки растаял и жирными каплями стекал по спине. Из кармана выскочил быстротеряющийся кошелек. Пояс из быстрогниющей кожи лопнул. Он бежал, спотыкаясь, придерживая одной рукой брюки. Мир непрочных вещей издевался над ним. А рядом бежал страх. Пожирающий пространство грохот обрушился сзади. Его настигал поезд. Но своды туннеля обманули Прайса - грохот возвещал о приближении встречного. Ослепительный свет одноглазой фары парализовал Прайса, ноги прилипли к рельсам, он почувствовал дыхание металла - поезд надвигался и рос. Шквал горячего воздуха отбросил в сторону и спас его. Раскаленная пыль вонзилась в лицо, и грохот умчался. С трудом переступая босыми ногами, он добрался до следующей станции. Его втащили на платформу. Разгоряченные лица. Как их много! Где его сверток? Подошел полицейский. Штраф? Он согласен, получите деньги... Где сверток? Он сумасшедший? Нет, вот карточка его психиатра, можете узнать... Где сверток?.. Вызвать санитаров? Спасибо, ему уже лучше... Где сверток?.. Сверток принесли. Изрядно помятый, но целый. Старый брезент выдержал испытание. Никто не увидел, ЧТО скрывается внутри. Никто... О боже. Все обошлось! Волоча ногу и тихо постанывая, Прайс выбрался на свежий воздух. Он был полураздет и тащился к ближайшим торговым автоматам. Он опускал монеты и всовывал руки, ноги и шею в полукруглые дыры. Автоматы напялили на него однодневные ботинки, приклеили к рубахе одноразовый воротник, пристегнули теряющиеся запонки, залепили дыры быстроотклеивающимся пластырем и всучили модную шляпу "Носи-Бросай". Когда автомат с веселым скрежетом проглатывал монету, мощный динамик выкрикивал: "Все-Для-Вас На-Один-Раз, Все-Для-Вас-На-Один-Раз". Железные молодчики торговали непрочной дешевкой... Вещи-однодневки. Надежные, как веревка из теста. Долговечные, как кусок льда на раскаленной жаровне. Горсть праха, пригоршня дыма, не больше. Здесь были книги с исчезающим текстом - через неделю перед тобой белые страницы. Чернеющие газеты, которые не успеваешь прочесть и вынужден приобретать следующий ежечасный выпуск. Быстрохолодеющие утюги и легкоплавкие сковородки. Микродырявые канистры. Твердеющие подушки. Засоряющиеся краны. Духи "Коко", начинающие через неделю мерзко вонять. Гвозди из блицметалла. Бумажные телевизоры... Их дешевизна не компенсировала их недолговечность. Напротив, дешевизна разоряла покупателя. Карусель вынужденных покупок вертелась все быстрее и быстрее, выматывая душу, опустошая карманы... Последнюю монету Прайс опустил в щель на желтом столбике. В тротуаре откинулся люк, и из него поднялась одноместная скамейка для кратковременного отдыха. После всех передряг он мог позволить себе такую роскошь. Возле желтого столбика остановилась собачонка. Прайс нагнулся, чтобы придвинуть сверток ближе к скамейке. Собачонка злобно оскалила зубы, и Прайс отпрянул от нее. Бродячие собаки опасны! Крайне опасны! Следуя общему Торговому Принципу, компания "Шпиц-Такса лимитед" снабжает старых леди комнатными собачками, которые через три недели становятся бешеными. Естественно, что владелицы собачек выбрасывают их на улицу, не дожидаясь истечения гарантийного срока. Получить в ногу порцию ядовитой слюны - кошмар! Прайс схватил сверток, вскочил на скамейку и угрожающе замахнулся на собаку. Собачонка поджала хвост и метнулась в сторону, но тяжелый сверток вырвался из рук Прайса и плюхнулся на асфальт. Тут же прохожие затолкали его ногами, отшвырнули на край тротуара. Болван! Дырявые руки! Испугался жалкой собаки!.. Подними сверток!.. Нет! Не доверяйся первым порывам! Будь осторожен, как верхолаз на телевизионной мачте. Если за тобой следят, то выгоднее сделать вид, будто ты не имеешь касательства к этому ящику, к этой ужасной улике преступления. Сейчас никто не сможет доказать, что сверток принадлежит тебе: ты - здесь, сверток - там. Успокойся! Сядь! Сделай вид, что ты занимаешься своей шляпой, она тоже упала от резкого движения. Подними ее, приведи в порядок. Вот так! Отличная шляпа, специально для хождения по солнечной стороне улицы. Есть и другие шляпы, очень похожие на твою, но они только для теневой стороны, на солнце улетучиваются, как дым. Пшик - и все тут! А внутри этой шляпы ярлык "четырнадцать часов под солнцем". Потом, конечно, тоже улетучивается... Сверток лежит на старом месте. Все спешат, проходят мимо, никто им не интересуется... Никто не интересуется? Как бы не так! Блондинка в клетчатом костюме! Остановилась в пяти шагах от Прайса и делает вид, что рассматривает свое изображением стекле витрины. Можно поклясться, что она притормозила именно в тот момент, когда он швырнул сверток в собаку. Женщина - агент безопасности? Многие домохозяйки подрабатывают в свободное время, выполняя щекотливые поручения Службы Безопасности. Что это она рассматривает в этой дурацкой витрине? Ведь это магазин "Для мужчин". Что ей там понадобилось? Бальзам для лысых, превращающийся в Истребитель Волос. Ах, вот в чем дело! Она рассматривает в стекле свой клетчатый костюм. Коричневые полосы, образующие клетки, становятся все шире и шире. Костюм расползается! Блондинка взвизгнула, обхватила себя руками, придерживая остатки костюма, и с видом купальщицы, входящей в холодную воду, побежала к ближайшей кабинке для переодевания. На всех перекрестках стояли такие пестрые кабинки, внутри которых ждали очередную жертву автоматы, торгующие готовыми платьями. Прайс неожиданно упал, это скамейка для кратковременного отдыха ускользнула из-под него обратно в люк. Поднявшись, он впервые за этот ужасный день вдруг почувствовал душевное облегчение. С безразличным видом, даже позволяя себе насвистывать, он подобрал сверток и зашагал в сторону четыреста сороковой улицы. Там был его дом, там его ждали и волновались. Он должен как можно скорее избавить их от страха за его судьбу. И лишь там он почувствует себя в сравнительной безопасности. Жена встретила его в подъезде. Бедняга! Сколько раз она выбегала встречать? Сколько раз прислушивалась к шагам, стукам, шорохам? Милая! Только ради нее он решился на столь кошмарное путешествие. Они прошли прямо в кухню, где единственное окно выходило на безлюдный пустырь. Из дальней комнаты доносился визг циркульной пилы. Разумеется, там ничего не пилили, визжала недолговечная пластинка. После десяти проигрываний скрипичный квартет превратился в соло циркульной пилы. - Ты принес ЭТО? - спросила Сали. Она не решилась назвать содержимое свертка своим именем, так суеверный дикарь не называет вслух предмет своей охоты. - Я принес. Ты так просила. - Разверни, я хочу увидеть. - Задерни шторы. - Они рассыпались перед твоим приходом. Но не бойся, милый. Еще утром потемнели стекла в окне. Никто не увидит. Он снял брезент. Внутри оказался продолговатый ящик из серого картона. Они разорвали картон и поставили посреди комнаты ЭТО. Это была Кухонная Табуретка. Настоящая! Прочная! Из настоящей сосны. Ее сделали утром в подпольной мастерской, и свежие янтарные капельки настоящего столярного клея блестели так аппетитно, что их хотелось лизнуть языком. Продажа и покупка прочных вещей были запрещены Федеральным Торговым Законом. Ослушников ждала суровая кара. Но Прайс все же сумел, не побоялся подарить жене в день ее рождения Настоящую Прочную Кухонную Табуретку!"

Видео впечатляющее

Вот! И я о том же - о религиозных домыслах! Вы сами ответили на вопросы, поднятые в статье!

К чему? Всё к тому же сакральному смыслу женского тела, которое настолько вожделенно, что доводит до мистического ужаса мужчин. И поэтому столько дурацких обрядов и законов, которые сочиняют опять же мужчины.

Лачин, насчёт  "конкретных случаев" ничего не скажу - их столько, сколько людей на Земле. А глобальная проблема кричит сама за себя - "девственность до брака, женское обрезание, телегония), даже сатанинские ритуалы производятся над девственницами, а не над девственниками.

Думаю, Лачин, нам не переубедить друг друга! Алгеброй гармонию... мужчина приспособлен природой защищаться - строение тела, мускулы, а что может противопоставить женщина, которая может только дарить свою любовь. Физическое насилие над женщиной - что походя раздавить птенчика...
     Потому так живуче  во многих культурах стремление жениться на девственницах, варварское женское обрезание, и та же теория телегонии.
 А что касается проституток, то я не "общество", не порицаю этих женщин, не жалею, потому что жалость унизительна для них, не восхищаюсь, как не могу жалеть или восхищаться инопланетянами. Лично не довелось общаться, а делать выводы на основании книг или фильмов не хочу.
    Думаю, что женщины, торгующие телом, ничуть не хуже тех же боксёров, которые ради денег подставляют под удары свои головы. Но ни с одним боксёром также не довелось лично познакомиться...
     Если бы вопрос опубликования Вашей статьи о проститутках поставили на голосование среди участников НЛ, я голосовала бы " За".

Потому что изнасилование женщины, пусть и произошедшее без физических травм, наносит травму её душе. Почему душе? Нарушена-осквернена сокровенная   святость лона, интуитивно сохраняемая для зарождения ребенка. И, если рассуждать дальше, не потому ли общество так порицает проституток?

А если предположить, что племянник и не племянник вовсе, а сын Клавдии Васильевны ( мало ли, что было в её жизни!) Дело не в этом, пусть связывает концы Агата Кристи. Главное - " Отечественная литература в ясных умах..."

В жизни так бывает: человек берётся за какое-нибудь дело и работает, работает. И дело удалось, спрос большой, работать надо больше и больше, работа в радость: схоже с маховиком, который раскручивают и раскручивают руками. На каком-то этапе маховик набирает скорость и вес, человек уже не может контролировать скорость и маховик крутится сам, увлекая за собой, не давая остановиться. Так и произошло у героя рассказа. Грустно.

Рассказ интересный. Антон Ионович почему-то напомнил артиста Миронова в роли Остапа Бендера.  Понимаю  - это всего лишь рассказ, плод воображения автора, но вот беспокоит - в завещании указаны животные-сироты, а Антон Ионович их усыновил. Значит, животные уже не сироты и тогда завещание теряет силу...

     Благо деяние... Так или иначе приходилось об этом задумываться, о "вымощенной дороге в ад", примеров жизненных множество, но делать добро так приятно.... думаю, люди делают добро другим для собственного удовольствия. Некоторым так же приятно гадить ближнему. Если немного переиначить Ларошфуко, будет: "милосердие или злобность наших устремлений не более зависят от нас, чем долговечность жизни". Вот рождались один за другим наши пятеро внуков. У всех абсолютно разные характеры! И изменить их невозможно! Разве чуть подкорректировать, да и то, эта коррекция проявляется лишь внешне - для нас, так называемых воспитателей.