Ладно, наши взгляды на проблематику стиля расходятся. Я считаю, что все стили между собой равноценны, вы считаете, что есть стили повыше и стили пониже. Не будем продолжать в этом направлении. А то нам придется скрещивать перья, доказывая, что выше: сдержанность или экспрессивность, лаконизм или живописное буйство. Не стоит. Получится спор о вкусах, а он по определению бесперспективен. Возможно, наблюдателей это развлечет, но я не люблю жанра ток-шоу.

Мне больше интересна проблема правды. Нужно ее говорить или нет? Нужно ли называть вещи своими именами? Или правильней все-таки говорить людям то, что они хотят и готовы услышать, то есть воспроизводить милые обывателю ментальные штампы?  Вопрос для меня не праздный. На протяжение множества лет я как раз-то и говорю читателю правду, которая мне в жизни открылась.  Именно в этом я вижу свою задачу писателя, но мой опыт попыток пробиться к читателю массовому, что неизбежно смыкается с проблемой книгоиздания и выхода на более широкую аудиторию,  чем кулуарные чтения в границах журнала, всегда упирался в тактичный барьер, в котором я вижу гримасу цензуры: дескать, современному читателю это не нужно, у него и так «негатива» хватает, он ищет отдушины, развлечения, поэтому нужно строчить «позитив».

И вот я думаю: а может они и правы – эти предприниматели от литературы? Дело не в том, что они зарабатывают на наиболее востребованном продукте, покупаемом под этот продукт сформированным  читательским потребителем. Может, и впрямь людям это не нужно – реальность, они хотят милых сердцу иллюзий? Ситуация с зажатыми в стрелке мальчиком и отцом, когда по путям надвигается поезд, вполне соответствует классической ситуации пассажиров «Титаника»: корабль получил пробоину, еще на плаву, но затопление неизбежно. Нужно ли объявлять людям реальное положение?

В этой связи, Лачин – и случайный читатель – предлагаю ознакомиться с небольшим текстом. Не сочтите за саморекламу. Просто, для уточнения: кто есть кто.

http://novlit.ru/belisov/2016/04/14/%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%84%D0%B5%D1%81%D1%82-2015/

Из милосердия, вроде как, лучше правду скрывать.  Но тут же контрдовод: с другой стороны…

Какой же цели, черт возьми, служит литература?

Ну что ж, что-то мы здесь прояснили, а что-то пока не вполне.

Во-первых, Лачин подтвердил, что он сам в действительности таков, как это с большим юмором в духе драмы абсурда протоколировано в эссе «о себе». Я-то знаю, что все это, в сущности, правда, и мой вопрос-уточнение был спроецирован на случайных читателей, которые, возможно, впервые  откроют для себя Лачина как личность. Да – он такой.

Во-вторых, я все же настаиваю, что нельзя вести себя с классиками запанибрата. Дело не в том, каким стилем рисует свои картины художник. Стиль – вообще не предмет критического рассмотрения. Критиковать можно только отсутствие стиля, или же стиль невнятный, небрежный, недостаточно выверенный, нерепрезентативный для данного автора – что опять-таки сводится к отсутствию качества, которое можно было бы назвать словом «стиль». Если стиля не обнаруживается – такой автор находится ниже планки самое возможности признания его как художника.  Но если стиль есть, значит, именно такова авторская манера выражения аутентичности, самоидентификации, зависящей от характера – и тут уж на вкус и цвет товарищей нет.  Чей стиль «более художественный»: Сальвадора Дали или Малевича?.. Возможно ли имитировать стиль того и другого?.. А имитировав – стану ли я тем или другим?
В точности то же – и с Кафкой.
Человек становится идолом вследствие сложных стечений  а) таланта и б) судьбы. Причем, второе более значимо, нежели первое (кто долго идет путем творчества, в курсе, о чем я). Да, конечно, идолы раздражают. Тем не менее, они – опорные точки культуры, они нужны людям так же, как божества, чтобы было, к кому обращать свои души. Низвергать идолов бесполезно. Они все равно самовоспроизведутся. Вопрос только в том: умерли ли старые боги? – и есть ли сегодня некто, кто способен их собой заменить?

Наконец, в-третьих.  Анализируя композицию, по которой выстроен весь сборник эссе, я вижу, что «мчащийся поезд» здесь – не кто иной, как сам автор. В экспозиции – армреслинг  с культовым Кафкой, то есть как бы с культами вообще. Далее – перипетии, в которых берутся различные ракурсы проблематики, из которых рисуется широкая панорама тех или иных проявлений бездушной машины,  которая неумолимо надвигается на людей, и люди пассивно под нее подминаются, и все это катится под плач и скрежет зубов в апокалиптическом направлении.  Но вот в кульминации выходит герой. Он противостоит это машине. В нем такая же мощь и несворачиваемость с избранного им пути. Кто – кого? Открытый финал…

Герои-пассионарии, разумеется, симпатичны, а обыватели-конформисты, по умолчанию – нет. И все же я возвращаюсь к конкретной истории с поездом и застрявшими в стрелке несчастными: так нужно ли говорить людям правду, заставить взглянуть правде в глаза? Или правильнее прикрыть их своим телом, как взрослый мужчина – невинного мальчика?

[По поводу Кафки]

Прошу прощения, что вклиниваюсь в диалог между уважаемым Юлием и уважаемым автором. Но как времена не выбирают, так и выбор конкретного личного времени, увы, весьма ограничен.

По давней привычке работы с электронными текстами данные эссе я скопировал в документ на рабочем столе и, читая, набрасывал свои мысли по поводу свежепрочитанного. Теперь эти штудии я публикую на форуме. Возможно, мои впечатления будут полезны для автора и небезынтересны для  соучаствующих в литературном процессе…

По поводу Кафки

Мне не понравилось. Слишком грубое ячество. Слишком панибратское похлопывание классика по плечу. Низвергать идола мы имеем моральное право, если сами достигли мощи хотя бы пророка. В противном случае это выглядит злопыхательством и не вызывает симпатии… Кафка стал Кафкой не благодаря своему анемичному стилю в аморфных ранних новеллах, а потому что в начале ХХ века написал два великих романа о тоталитаризме, который тогда еще был в канцелярском зародыше  – но Кафка это гениально почувствовал.

По поводу съеденных детей

Сложное чувство, неоднозначное. Одернуть иронизатора – это правильно. Но пожелание ему смерти детей – жестоко. Впрочем, я тоже бываю таким, не мне осуждать лачинскую жестокость. Мне ли не знать: это реакция на жестокость как бы милых с виду людей, обывателей, среднего класса, носителей расхожей морали.

По поводу тайн мнимых и истинных

Симпатичная миниатюра. Мистическая тайна в обыденном иллюзорном – и сверхобыденная реальность. Между прочим, это зарисовка о соприсутствии в нашей жизни профанного и сакрального. Он есть, мир иной, есть – и порой он вторгается в понятную нам обыденность, вызывая смятение и мурашки по коже. Это бывает везде – и в лирически-личном, и в исторически-социальном.

По поводу подлецов, дарящих счастье

В самом деле, почему бы и нет. Любовь к искусству и любовь к человеку – это две разных любви. Иногда они совпадают, иногда нет. А уж проблема гения и злодейства – и вовсе амбивалентна. Не говоря уж об исполнительской виртуозности и нравственной подлости. Одно от другого мало зависит. Я, например, лично знаю блестящих хирургов, которые как люди – дерьмо. Ну так что ж. Не всем дано быть выдающимися и святыми в одном лице. А уж что до художников, и вообще людей искусства в широком смысле этого слова, они в принципе не судимы по шкале общеупотребимой морали. Не правда ли?

По поводу поезда

Хорошая миниатюра. Впечатляет. Заставляет задуматься. Ощутить всю нашу ничтожность. Фальшь позднесоветского пафоса. Слепая неотвратимость трагедии. Жертвенная гуманность. Я вот только не понял позицию автора: так нужно или не нужно говорить людям правду? Или лучше скрывать? Накрывать своим телом? С ребенком – понятно. А с социальными массами?..

По поводу – кто дурак

Хорошее утешение для всякого пишущего, из коих большинство, конечно же, – не востребованы. Теперь каждый вправе увериться, что он – непризнанный мастер, а все те, кто над ним подтрунивает – глупцы. Опять же, одергивание иронизатора: шутки над неудачником – не велик героизм, в духе подростковой дебильности, и автор здесь прав, щелкая по носу таких шутников. Однако остается вопрос: кто же здесь, в самом деле, дурак? Жанр эссе предполагает более отчетливую авторскую позицию.

По поводу смерти бабушки и насморка

Очень правильное наблюдение. И образ найден хороший. Инверсия внимания от главного – к частностям. А то и вовсе забвение главного. Прекрасная иллюстрация дебилизации нашего современника.

По поводу ВОВ и г.б.

Полностью разделяю впечатление автора. Мне это особенно понятно и близко: ведь здесь рассказывается не о чем ином, как о профаниции сакрального. Кто-то здесь объяснил, что, дескать, ничего страшного, более того – так принято у иудеев в традиции. Но подлинная проблема, конечно же шире, чем трактовка отдельных аббревиатур.

По поводу фашистского туалета

Хороший образ. Понятный. Практически ощутимый на запах и цвет. К сожалению, автор не раскрывает, в чем конкретно дерьмовость собраний, на которых ему доводилось бывать. Я-то знаю его антигитлеровскую борьбу, и мне растолковывать это не нужно, но случайный читатель, боюсь, останется во фрустрации недосказанного. Впечатление некоторой голословности. Хочется фактов.

По поводу лачинского «о себе»

Кажется, это эссе я уже читал несколько лет назад. И, кажется, сегодня оно дополнилось и расширилось. Да, точно читал: финал о Боге и о Яне Кандовой припоминаю совершенно отчетливо. Финал очень личный, поэтому от комментария воздержусь: это – сакральное.
Все остальное – весьма остроумно, хотя, на мой вкус, здесь эпатажа чуть слишком. Ну да таков уж сам Лачин и его стиль общения с окружающим миром. Вообще – хорошо, жестко, хлестко и главное – по сути, правдиво. Квазинаучный анализ категорий людей, с которым герою довелось в жизни общаться, не может не вызвать печальной улыбки по поводу деградации его современников. Да и вообще, здесь много зацепок для мысли по поводу самых разных проявлений культуры, духовности, образованности, порядочности, объективности, гуманности, толерантности и т.д и т.п. Есть, над чем поразмыслить.
И все же остается конкретный вопрос: действительно ли сам Лачин такой – в фактическом, биографическом смысле? Или он только играет героя своего амплуа?

По поводу голых грузинок и трансверститки-гусарши

Действительно, в обоих случаях есть нестыковки. Если не вдумываться – все логично и просто. Но если подумать – возникают вопросы. А возможно ли было такое?..
Мне кажется, Петр Згонников  и Олеся Брютова вполне правдоподобно обосновали возможность ситуаций с грузинками в бане и девицей в гусарском полку. И все же для более достоверного установления истины требуется исследование по канонам науки.
Ну что ж, если появится статья, то ли доказывающая, то ли опровергающая эти сюжеты, в любом случае проведенный анализ будет для вдумчивого читателя интересен. Вот только… Вот только есть у меня большое сомнение относительно предположительной состоятельности такого рода пушкиноведческого исследования. Пушкина столько уже исследовали и столько о нем написано, что, мне думается, если бы нарыли какой-то фальсификат, это было бы давно уже обнародовано. С другой стороны, как показывает практика культурологических исследований вообще, значительная доля этих исследований – просто передирание друг у друга, перетаскивание из эпохи в эпоху одних и тех же тематических штампов, некогда сформированных первыми исследователями и с тех пор ни разу не подвергавшихся трезвой ревизии.
Попробуйте, Лачин. Только для этого вам придется погрузиться в архивы и найти материалы убедительной доказательности. Если найдете – будет сенсация. Если нет – будет просто эссе, в котором ваша догадка будет излагаться только гипотетически. Что тоже неплохо. Вы умеете писать увлекательно, и, наверно, читать вашу гипотезу будет небезынтересно, равно как и поболтать об этом на форуме Н.Л. И все же, это будет не более чем болтовня. Подлинное уважение вызывают лишь строгие доказательства, приведенные с непогрешимой научно-исследовательской педантичностью.
Попробуйте…  Если не слабо…       

Белисов Игорь. Цикл рассказов «Концерт №1 для нервов без оркестра».

...В ней проснулась дурашливость флирта. Мне не нравилась эта затея. Я пришёл, вообще-то, не к ней, а к другу. Обратив всё внимание к Лёнчику, я спешно сменил тему, заговорив о чём-то высоколобом.

И вдруг – касание. Под столом. К моей голени...

Высоколобый разговор Лёнчика тут же увлёк. Он ответно заблистал интеллектом...

Я понял, это её ножка. Чертила по моей конечности пальчиками...

Лёнчик всё больше распространялся...

Ножка ползла всё выше. Я быстро её щекотнул и скинул. Жена пригвоздила меня чёрным взглядом и усмехнулась самым краешком губ...

Мы с Лёнчиком продолжали дебаты. Он твёрдо стоял на своём. Я впервые подумал, что это тупость...

Не знаю, что на меня нашло, но я осторожно снял тапочек. Моя ступня всползла по колготкам и втиснулась в жаркое междуножье...

Лёнчик настаивал, тряс пальцем и ожесточённо доказывал. Я хладнокровно приводил контраргументы...

Она судорожно сомкнула ноги. Но не отпрянула и не оттолкнула. Только глазела чёрными своими глазищами, словно жгла меня, словно плавила...

Мне было жаль, я уважал, любил Лёнчика, я понимал, не обману его, не предам, я понимал, мы крепко натрескались, вот только он не понимал ни черта...

Мне было жутко, противно и яростно, мне так хотелось её опрокинуть, растерзать, уничтожить, унизить, овладеть, осчастливить, удовлетворить...

Представьте: вы встретили женщину; представьте: её мужчина – ваш друг; а если вы сами женщина, тем более вам это легко представить; всё дело в случайности встречи, внезапно она случилась, сцепились ваши глаза, в игривом шальном поединке, за праздничным пьяным столом; и эти глаза не обманут, в них правда, в них вызов и зов, и вот вы чуть-чуть друг друга коснулись, почти не желая; и тут всё пришло в движенье, не слушая вашей морали, всё вздыбилось и смешалось в кощунственном карнавале – цветочки, фужеры, закуски, беседа, веселье, кривлянье, занудство, тоска, расплывчатость, шаткость, отчётливость, строгость, – а там, под столом, бушует пляска разбуженных бесов...

Кажется, пора подключиться. Спасибо всем, кто откликнулся. Я уверен, обсуждение только лишь начинается. И даже, если оно не воплотится в дискуссию в форуме, даже если  читатели в большинстве своем будут молчать, все равно обсуждение будет продолжаться в собственных мыслях читателя, каждого мыслящего, кто прочтет эту статью.

Я ведь для чего взялся за этот трудный вопрос? Именно, чтобы стимулировать читательское мышление. «Замутнения» я не преодолел. Но я слегка расставил акценты. Слегка не так, как это принято в традиционной парадигме, где одна полярность абсолютно противопоставляется другой.

Мне кажется, если мы действительно хотим общественного прогресса, нам следует понять, почему этот прогресс буксует на месте, почему история ходит по кругу, меняются только вывески, а глубинный конфликт между порабощением и свободой в масштабе социума остается почти неизменным.

«Почти» - очень важный нюанс. Прогресс все-таки есть. Но идет он очень медленно и мучительно. И тормозит его, на мой взгляд, именно то, что социальные философы и практические политики во многом остаются в едином поле замутнения понятий и ориентиров.

Вот об этом я предлагаю подумать…

Белисов Игорь. Статья «Замутнение. Опыт популярной политэкономии».

...Исследования Сверхмодерна прочно связаны с коммунистической традицией, базовые основы которой были сформулированы в марксизме. Именно в марксизме была сформулирована проблема отчуждения, частным и наиболее ярким случаем которой явилась эксплуатация. Сверхмодерн – прямой наследник "Красного проекта", попытка реализации которого была предпринята в СССР и в ряде других стран. Недостатком "Красного проекта" была излишняя материалистичность, отсутствие метафизического понимания мира, хотя определённые попытки перенести "Красный проект" на метафизическую почву были предприняты, в частности, в рамках Русского космизма и в работах отдельных философов и писателей. Тем не менее, все прорывы и достижения "Красного проекта" становятся базовой основой Сверхмодерна, той точкой, с которой он стартует к новым высотам.

Философия симпатичная. Для человека, пожившего в разных формациях, начиная с эпохи развитого социализма и развенчания коммунизма в СССР, и кончая эпохой олигархического капитализма и развенчания олигархии в постсоветском пространстве, есть что сравнивать и из чего выбирать – выбирать хотя бы в фантазии. Между двумя этими развенчаниями более актуален, разумеется, кризис сегодняшний, кризис не просто локально-имперский, а кризис глобальный, кризис цивилизации – кризис постиндустриального общества, кризис общества потребления, кризис Постмодерна как философской ауры этого общества. Какими бы терминами ни маскировалось нынешнее положение дел, в политэкономическом плане это кризис капитализма.

В этой ситуации есть соблазн примкнуть к движению коммунистов – по естественному мотиву «сколько можно терпеть?». В самом деле, за прошедшую четверть века постсоветский трудящийся человек сыт по горло прелестями капитала. Нам становится всё ясней, что демократические волеизъявление, декларируемое как достижение новейшей Росси и бывших союзных республик – не более чем жалкая фикция, ловко маскирующая собой вытеснение народа за предел реальной политики, а экономические свободы, якобы доступные всем, для абсолютного большинства обернулись жёсткой эксплуатацией.

Здесь мне вспоминается говорухинское «Так дальше жить нельзя», был такой фильм. Это прозвучало в 1990-м году. Иными словами, мотив «сколько можно терпеть?» двигал людьми и тогда. Через год СССР развалился. На коммунизме поставили крест. Дальше – инфляция, нищета, разворовывание страны, криминальные капиталы и, наконец, создание государства, управляемого олигархами.

Так, как на излёте СССР, жить было «нельзя».

А так, как теперь – можно?..

Достойно. Без эмоций, без хрипоты, без плевков. Контрастно и лаконично.
Именно тот полемический уровень, на котором должны спорить интеллигентные люди, и уж тем более - писатели, авторы "Новой литературы".
Приятное впечатление после недавней, всё ещё актуальной словесной драки.

Александр, выкладки Лачина относительно марксизма ХХI века действительно несколько сыроваты. В них гораздо больше экспрессии и вдохновенного сакрального чувства, чем действительного знания и методического проектирования. Но…

Но я не могу согласиться и с Вашим превознесением капитализма – как высшего достижения политэкономической мысли и практики. В Ваших симпатичных историях о добрых и благородных капиталистах, уже не знаю вольно или невольно, кое-что остаётся за кадром.

Например, что «благотворительность» миллиардеров – это вовсе не сентиментальность, и даже не барская щедрость, а всего-навсего приличный способ вывести часть доходов из под прогрессивного налогообложения. 
 
Или, например, что благосостояние США построено не только (и не столько) на предпринимательском трудолюбии граждан, но и на лизинге, ссуженном воюющим странам во Второй мировой войне, и на плане Маршалла, навязанном лежащей в руинах Европе, и на долларе, на иглу которого были подсажены страны «второго» и «третьего» мира, и на энергоресурсах (прежде всего – мировой нефти), которые США изловчились подмять под себя. 

Или, например, что неудача израильского кицуба есть попытка строительства коммунизма не в одной даже стране, а в одном крохотной области (между прочим – на родине христианской идеи)– удалённой за предел государства, и, естественно, не имеющей того ВВП, которым можно было бы конкурировать с государственными возможностями: как в материальном обеспечении граждан, так и в их духовном разврате. Согласитесь: счастье жизни состоит в телевизорах, машинах и отдельных квартирах только на начальных, примитивных  уровнях развития личности. Равно как и материальное убожество жизни свойственно начальной стадии пути к коммунизму. А дальше этой стадии человечество еще и не заходило. Итог подводить рано. 

Это – так, две-три мои мысли навскидку.
Но более всего интересно, конечно, что ответит нам Лачин…

Фёдор, итог подводить рановато. Апокалиптическая картина, которую Вы рисуете для Америки, вероятна, но пока не действительна. Пока – всё еще затяжная война. Чем эта война обернётся – для всех нас – можно только тревожно предполагать.

Но я Вас понимаю. Чувство патриотизма вздымает праведный гнев и желает заокеанским манипуляторам божественного возмездия. Да и без патриотизма, в более спокойном регистре, простые соображения справедливости требуют, чтобы те, кто довёл мир до глобального кризиса, за это ответили.

Я никоим образом не проецирую моё впечатление от этих статей на личность Александра Левковского, который выступил публикатором для «Новой литературы». Александр просто представил нам взгляд из Америки. Я, в свою очередь, высказал частое мнение из России. Пользуясь случаем, подтверждаю моё уважение к Александру – как к художнику слова, таки к  мыслителю-публицисту. Вообще, это очень интересная и полезная практика – рассматривать проблему из разных, конфликтных ракурсов, тем самым двигаясь от субъективности к объективности, от мышления плоского к мышлению объёмному, от слепой конфронтации к прояснённой коммуникации.

Уверен, такого рода публикации не только не навредят россиянам, но и принесут интеллектуальную пользу. Сейчас, когда идёт война между Америкой и Россией (назовём вещи своими именами), война, пролегшая через Евросоюз и уткнувшаяся в Украину, актуализация политической риторики времён Холодной войны напоминает нам об истинном положении дел: та война не окончена с развалом СССР, биполярный мир не стал монополярным, Америка – весьма сомнительный оплот мировой демократии, а Россия – вовсе не положена на лопатки.

Я, в свою очередь, поздравляю, Лачин, Вас - и всех авторов и читателей "Новой литературы".
Как говорил герой фильма "В бой идут одни старики", РЕБЯТА, БУДЕМ ЖИТЬ!

Да, я считаю, что война идет перманентно. Причем, война «холодная» куда изощреннее, чем «горячая», а «мирное» время куда коварнее и подлее, чем открытые боевые действия. Поэтому миссия писателя особенно драматична именно в периоды общественного «благополучия», когда и оболванивание c порабощением для большинства не заметны, и борьба писателя обывателю не видна, не нужна, а востребованы развлекалово да ирония – жанровые форматы того самого Замутнения.

Ну что ж, мы славно поговорили, даже до чего-то договорились. Во всяком случае – обозначили ориентиры, взгляды и намерения. Не будем подводить итог. Я думаю, итог и не может быть подведён, пока существует конфликт между Чёрным и Красным. Эта тема – надолго. Она из категории вечных.

Напоминаю: дискуссия началась на фоне статьи «Танец Гитлера». Предыдущие отклики дали обратную связь, расширили понимание проблематики. Наше данное обсуждение (Кургинян – Замутнение – Сверхмодерн) привнесли свою лепту и продвинули мысль еще на немного. Так, мысль за мыслью, мы движемся к Прояснению.

Случайный читатель (мыслитель) – присоединяйтесь!..

Ну а мы с Вами, Лачин, каждый по-своему, и периодически вместе, будем бороться с МНОГОЛИКИМ ТАНЦУЮЩИМ ГИТЛЕРОМ. И вот здесь я считаю уместным напомнить замечательные слова Евгения Шварца: «Чтобы убить Дракона, прежде всего надо убить Дракона в себе».

Чёрт возьми, Лачин, я с самого начала на это и намекал – красное и чёрное – я подталкивал Вас к тому, чтобы Вы увидели параллель между тем, о чём мыслите Вы, и о чём мыслят другие люди, в данном случае – Кургинян.

Мы все в плену штампов и ярлыков. Навесили на Кургиняна ярлык великоросского шовиниста – и мы уже не видим в нем человека интернационального духа. Припечатали его штампом метафизика-богослова – и знать не желаем о его аналитическом трезвомыслии. Точно так же Тарасова в свое время окрестили антисоветчиком – и с тех пор так и тянется за ним искаженная слава человека неблагонадежного, а наличие в анамнезе госпитализации в психиатрическую лечебницу ставит под вопрос его психическое здоровье.  Ну а стоит выдернуть две-три острых цитаты из публицистики Лачина – и уже можно его не читать, не изнурять себя изучением и осмысливанием.  Достаточно просто его определить как ультралевого экстремиста и, от греха подальше, от него дистанцироваться. Так и живём…

А между тем, что касается человеческого взаимодействия,  есть два принципиально разных подхода: деструктивный и конструктивный. В первом случае мы отыскиваем различия, повод к враждебности. Во втором – сходство, возможность сотрудничества. Мне ближе второе.

Потому-то я и пытаюсь отыскивать параллели. В данном случае, как мне кажется, параллель несомненна. Можно, конечно, написать об этом статью, высказать своё частное мнение. Но я Вам задам встречный вопрос: а не будет ли эффективнее пригласить  Кургиняна на страницы «Новой литературы», как это Вы, Лачин, проделали с Александром Тарасовым ко взаимному удовольствию, популяризации и главное – к пользе общего дела? А? Было бы интересно.
 
Ему же, Кургиняну, и стоит задать вопрос, кто ему видится в тайном менеджменте Замутнения.

Что до моего частного мнения, оно таково: Замутнение делают те, кто стремится народ оболванить – и поработить. Эта пара интенций логически и практически неразрывна: 1. ОБОЛВАНИТЬ; 2. ПОРОБАТИТЬ... Её менеджеры – фашисты. В разработках Кандовой-Лачина – гитлеровцы. В цветовых образах  – чёрная сила.

Кажется, ясно. Ан нет.

Ведь оболванивание и порабощение было и в СССР, и во всех странах прокоммунистического ориентира. Здесь есть над чем крепко подумать. Боюсь, писать статью пока рановато. Рановато утверждать, что мы до конца разобрались. Давайте пока думать дальше, от мысли к мысли, в живом диалоге. Вместе думать, как нам преодолеть Замутнение.

(И не огорчайтесь, что журнал не получит потенциально интересной статьи. От Сократа, например, статей не осталось, но его мысли дошли до нас в диалогах с Платоном)

[проект «Замутнение»]

С политикой – как с женщиной. Зрелого мужа привлекательность не может не настораживать. 
Типичный пример амбивалентности сакрального.

Пока Вы настороженно думаете, хочу обратить Ваше внимание на следующие цитаты из философии Кургиняна:

«Организаторы метафизической путаницы и организаторы политической путаницы работают в одной команде… И имеют общие неафишируемые политико-метафизические основания…

…А что если политический микст и метафизический микст устраивают не две чуждые друг другу группы — условно «группа Поппера» и условно же «группа Гайденко», между которыми нет никаких связей, — а одна группа, разделившаяся сообразно специализации?..

Выдвинув такую гипотезу на рассмотрение читателя, я, конечно же, оговорю, что не питаю никакого желания кого-то в чем-то обвинять, прокурорствовать… Договоримся о метафизиках. Установим, что красная метафизика (опосредованно не чуждая коммунизму) непримиримо враждебна метафизике черной, то есть гностической.

Что гностическая (черная) метафизика связана с историческим фашизмом гораздо менее опосредованно, чем красная метафизика — с историческим коммунизмом.

Что война фашизма и коммунизма — это в определенной степени война красной и черной метафизик.

Что победа над фашизмом (не зря названным «силой черною») — это великий подвиг красной метафизики и страны, которая ее, эту метафизику, неслучайным образом подняла на знамя, — России.

Что смешение коммунизма с фашизмом, хилиазма с гностицизмом, красной метафизической традиции с черной метафизической традицией — это проект «Замутнение».

Что группам, осуществлявшим этот проект, надо было до предела замутнить разницу между хилиазмом и гностицизмом, между красным и черным.

Что сверхзадача такого замутнения — вырвать с корнем из человеческого сознания все, что связано с метафизическими составляющими коммунистической традиции, а значит, и с историческими заслугами этой метафизической традиции, и с исторической правотой России, взявшей на вооружение эту традицию, и с возможностями, которые такая традиция может подарить будущему человечеству.

Что мало обнажить эти две антагонистические метафизические традиции, нерасторжимо связанные с двумя антагонистическими религиозными течениями. Надо еще понять, как эти традиции преодолевают классическую религиозную заданность, как осуществляется выход этих традиций за религиозные рамки».

Я не изучил все труды Кургиняна, поэтому не рискну утверждать стопроцентно. Но в тех материалах, которые мне довелось прочитать, я не обнаружил прямого призыва к сплочению вокруг Росси всех народов мира. Проблема сформулирована немного иначе.
 
Кургинян полагает, что России нет места в мире Постмодерна (ассоциированном с цивилизацией Запада), это с одной стороны. С другой стороны – Россия (в виде СССР) стала первой в мире страной, где достаточно успешно был осуществлён  эксперимент по созданию принципиально нового государства, основанного на идеологии построения коммунизма, и разрушенного с помощи «перестройки» вплоть до развала в 1991 году – разрушенного совместными усилиями спецслужб государств Постмодерна.

Кургинян видит нынешнюю Россию ввергнутой в Постмодерн, причём, ввергнутой для последовательного, окончательного уничтожения – и предлагает свой проект Сверхмодерн как надежду на возрождение и последующее развитие, альтернативное миру буржуазного Запада, то есть Постмодерна. Ну а какие народы к этому присоединятся – это может предполагаться, но директивного указания нет. Да и не может быть.