Зайцева Елена. Критический обзор «Необычный. Не как все (№34)».

Это новогодний обзор, и в нём я хочу сказать об удачных публикациях уходящего года, которые – по разным причинам – прошли как бы незамеченными. Пишу «как бы», потому что кто-кто, а я их заметила, просто хотелось вслух, а не тихонько про себя. Не получилось. Не думаю, что сейчас, «по-быстрому», удастся наверстать, но и совсем промолчать – тоже неправильно, по-моему…

Прежде всего – повесть Сергея Ручко «Обращение». О чём она: обо всём. Почему «Обращение»: потому что «камень не обращается в растение, а растение – в камень; лев не обращается в жабу, а жаба – во льва; воздух – в воду, а огонь в землю также не обращаются: они есть то, что они есть. И только человек обращается, становится обращенным и стремится обращать других в то, во что он обратился сам, или в то, что его обратило в себя».

Исчитала вдоль и поперёк, пыталась написать рецензию/статью/отзыв/что-нибудь. И где? И нету. С досады скопировала себе весь текст, стала разбавлять мыслями и недомыслями всякими. «Комментами». Примерно так это выглядит...

Зайцева Елена. Рецензия «Варианты: Блажко».

У нас в журнале два сборника Олега Блажко – «Каменный хлеб» и «Киевская тетрадь».

Тетрадь даже излишне «киевская» (многовато белых-красных-оранжевых, спецназов-майданов-блиндажей; по мне, так сколько бы их ни было, – многовато), а хлеб и впрямь не кажется сильно свежим. Всё серо-уныло-устало-пыльно, ничего и никого, слова пусты, вечер заполнить нечем, мир не более чем сон, «И жизнь прошла. / И видно мне – / прошла бездарно и без смысла» – такое, сами понимаете, жаром не пышит. Это жанр классического нытья, и я его не люблю. Если уж выбирать (из недовольных), то выбираю «истериков», никак не «нытиков». Истерика – своего рода спектакль, акция, в конце концов. А нытьё – как незакрытый кран, засыпаешь или раздражаешься…

Смотрите, что происходит (начало стихотворения):

Мы грели руки над огнём  
 и кожей впитывали пламя,  
 и заходил ночами в дом  
 наш ангел  
 с тёмными крылами…   

Ведь сам материал ноет. По смыслу-то ещё ничего минорного не произошло, а ткань уже «гундосит». И пламя еле теплится, и ангел еле живой – не «заходил», а «заползал» получается…

Зайцева Елена. Критический обзор «Мини. Осень (№ 33)».

…4 сентября. Янина Андерсон, миниатюра «Потерянные».

Он-Она, Сон-Явь, Любовь-Смерть – похоже на штриховой рисуночек, всё очень условно, чёрно-бело. Но смотрится неплохо, миниатюра ведь как раз допускает такую штриховку (для текста покрупнее – было бы совсем уж схематично, обесцвеченно).

 

1 октября, 3 ноября. Игорь Васильев, «Конопля зацвела (кубанская быличка)», «Русская быличка – XXI в».

Понравилось слово… нет, не «конопля». «Быличка». Поискала – «рассказ о якобы происшедшем в действительности чудесном событии, в основном о встрече с духами» (http://enc.mail.ru), быличка = страшилка.

 

«…И сколько их тут?» – невольно подумала хохотушка. Она стала считать головы. Телега ехала мимо и никак не могла проехать, словно тащила за собой на невидимых веревках. «Отдай! Моя! Моя!» – истошно завопил один из казаков. Его голова оказалась лежащей на краю кучи. Призрачный возница свистнул. Лошади понеслись: «Отдай, сволочь!» – продолжал вопить казак, убегая в ночь…»

 

Ничего так, страшненько. Только вопрос: чем, простите за дотошность, продолжал вопить казак, если голова на возу? Хочу представить и не могу…

Зайцева Елена. Критический обзор «Мини. Лето (№32)».

...Я уже говорила, что люблю маленькие, короткие тексты. Но не беззаветно, не за один только недообъём. Всё-таки хочется формы, хочется содержания. Хочется обаяния – чтобы текст притягивал. А такое редко бывает. Даже, казалось бы, в хорошем случае…

 

7-ое июля публикуем миниатюру Яны Кандовой «Боль».

«Что такое боль? Ты, человек, читающий эти строки, знаешь, что такое боль?» Нет конечно. Куда мне. «Если не знаешь – скомкай этот лист бумаги и выброси его на помойку…». Не могу. Это ноутбук! ...

Зайцева Елена. Рецензия на книгу «Варианты: Жуков».

Эта рецензия – первая в серии «Варианты…». Серия будет именно рецензионной.

О книге Максима Жукова «П-М-К» уже писали, помните наверно. Поругали за аморальность. Как говорится, разве не прелесть, мечта поэта. Хотя – можно понять, откуда эти «моральные уши» выросли. Если даже цветы «благоухают» «женской промежностью», даже хомячок напоминает «пятиклассника, кончившего на разворот стыренного у родителей порножурнала», это, конечно, пунктик. Не думаю, что «аморальный». Просто незабавный. Печально, сожалею. Часто ведь пунктик – как раз такая мелочь, которая решает всё...

Зайцева Елена. Критический обзор «Как я не стала феминисткой (№ 31)».

«Вещь вообще невозможная, чтобы одна женщина объективно оценила другую хоть в чем-нибудь», – заметил у нас на форуме один внимательный читатель. И впрямь – ох уж эти мне женщины, они…

…убивают:

Роман-дневник Ларисы Зиминой «История одного развода» убил своей дневниковостью. Ведь действительно дневник. Крик души, терзанья интеллекта. Тем, что «купила в дьюти-фри набор лаков от Кристиан Диор за 30 долларов. Полное дерьмо. На ногтях не держится даже тогда, когда ничего не делаешь по дому…» Остроумно и вдохновенно – о том, как «всё сохну по тому халату, который проплыл мимо меня, как облако-мечта…» Красиво. Видимо, это и есть загадочная женская душа.

Ах да. Ещё развод. Ну… С разводом без загадок. Разошлись. Со «старым» мужем. Сойдёмся с новым. Апгрейд.

…удивляют...

Зайцева Елена. Миниатюра «О поэзии».

...Здравствуйте, Елена.

Какое странное письмо вы написали. Да, мой сборник называется «То, что льётся изнутри» и что же тут комического? Изнутри моей души льются эти стихи, по-моему это довольно понятно…

Ничего смешного в том, что я оказалась в любви по колено. Это образ, зачем же понимать его буквально?

Стихотворение «Я ухожу всё дальше» – моё лучшее за 2004 год, и очень жаль, что вы его не поняли. То, что вы, простите, выдали – просто пошлость, каждый понимает в меру своей испорченности, я ухожу вовсе не туда, куда вы выразились...

Зайцева Елена. Критический обзор «Через тернии. Кто куда... (II) (№ 30)».

...Сейчас мне тридцать два. Т.е. последние лет десять свободны от детства, от повзросления. Можно сказать, что это годы как годы. Так что же происходит в эти годы как годы, ЧТО ЖЕ ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ? Старость ведь не сваливается вдруг, она приходит (в-ходит) медленно, всё время. Чтобы понять старость, надо понять старение…

А старение – это потеря. Только мне не кажется, что это потеря каких-то событий или потеря людей, которых больше не встречу. Себя двадцатилетнюю, вот кого я потеряла. Уж точно нигде не встречу, и никто не встретит. Не важно и я говорю сейчас не о том, лучше или хуже был тот человек, во что он там воплотился-превратился, получилось из него что-то или не получилось. Важно, что того человека больше нет. Его нигде нет, кроме памяти и фотографий. Думаю, что он умер. Жизнь продолжается – даже моя жизнь, – хотя я умерла. Это и есть старение. Такое вот медленное съёживание, закрывание, исчезновение, отстранение… Почему отстранение? Раньше я смотрела на листики на ветке и мне приходилось представлять, что их не будет – чтобы быть адекватной, чтобы не воспринимать их как какую-то слишком настоящую настоящесть, какое-то всегда. А теперь мне не надо этого представлять, теперь я это знаю: их не будет (осень, ветер, – да мало ли). Я знаю, что нет никакого всегда. Ведь даже я пропадаю. У меня полно этого опыта – по пропаданию. Я старею. Вижу листики, но не верю в них. Они как на экране, – отдалены, отстранены. Это не листики, это… чёртова иллюзия. Теперь мне приходится представлять другое, обратное – что они всё-таки есть, пусть не всегда, пусть недолго, пусть какое-то время. А это трудно. Ведь то, что есть только какое-то время, – я не уверена, что оно вообще есть…

Зайцева Елена. Критический обзор «Через тернии. Кто куда... (I) (№ 29)».

...23 апреля. Сергей Решетников, рассказ «Копия». Чудеса сексотерапии плюс тревога о снижении рождаемости. «Тут поневоле возникают два следующих вопроса. Первый: стоит ли людям, которые возможность производить потомство отдают за квадратный метр, вообще жить? И второй: зачем людям, которые шанс продолжать себя спускают за такой мизер, вся их огромная страна?». Хм… Тут поневоле возникают два следующих вопроса. Первый: а что, вопрос о том, стоит или нет кому бы то ни было жить, решается исходя из возможности (способности, желания) производить потомство? Этак и до евгеники недалеко… И второй: а… что такое «продолжать себя»? «Я» не продолжается в потомстве. Так что давайте уж и остановимся на сельхозтерминах, на «производстве потомства», не будем никаких «я» («себя») сюда мешать...

Зайцева Елена. Критический обзор «Надоело! Замечаю, замечаю...».

...Я скажу, что текст симпатичный. Что когда-то мама с папой выписывали мне журналы «Пионер» и «Костёр», и там было много таких вот симпатичных текстиков, где звёзды слали свои лучи и ветры носили мечты над лесами. А вот в журнал «Юность» – его бы уже не взяли, ибо от юности там только «слова любви», а этого мало... Это бы я сказала для начала. Потом бы представила тех, кто не понял («А при чём «Пионер» с мамой?») и добавила бы что-нибудь о необеспеченности слов (смыслом), о кальках, о пользе композиции (вреде её отсутствия), о пустых перечислениях и – к вопросу о «сердцах» – кто же кому (что чему) открывается, если подумать... И тут я бы вспомнила о прапорщиках. И добавила бы, что неизвестно куда делся «гость» из начала и откуда эти «мечты» выскакивают под занавес, и почему же мы и к ним привыкаем, если до того ни о каких других привыканиях речи не шло, и что всё-таки не послать звёздам свои лучи сквозь туманы (если уж те «укроют землю к ночи»), и... и много чего ещё. А вы бы сказали, что не надо бы так уж цепляться, что всё равно неплохо, что есть в этом что-то, и это что-то вам – нравится... Так бы мы и решали, и может быть, до чего-нибудь дорешались...

Зайцева Елена. Критический обзор «Ещё раз про любовь».

...Вот такая история. Я её рассказала кратко, а Нина Юдичева – подробненько (а у Инны ещё была сестра Александра, у которой был случай с соседом, а у сестры Александры – муж Григорий, у которого был случай в супермаркете, а также у них был сын Георгий, у которого были друзья, и дочь Лера, у которой были ролики, а... в общем, подробненько) и назвала... Догадаетесь, как? Правильно. «Любовь из интернета». Всем, чьи души ещё не очерствели, я бы порекомендовала прочесть не только этот рассказ (разумеется, в авторском изложении), а все четыре, в нашем журнале имеющиеся...

Зайцева Елена. Критический обзор «Открытая рецензия».

Мне любезно прислали первый выпуск журнала «Открытая мысль». Несколько любезностей в ответ – в прямом и, уж никуда не денешься, переносном смыслах.

В отношении того, как издано, смысл только прямой. Издано, оформлено хорошо, приятно сдержанно.

О том, что издано...

Зайцева Елена. Критический обзор «Из последних поступлений в «Новую Литературу»».

...Как сказал благодарный читатель (и, кстати, тоже автор «Новой Литературы»): «В мыслях просторен / И тесен в словах / Коля Буторин. / Стихи его – ах!». Согласна.

Если же говорить о том, что в утверждениях (стихах!) Буторина мне не близко (а далеко, очень далеко и отдаляет) – так это всё «национально-территориальное» («...Империя почти что умерла. / Империя ползёт к средневековью. / Не новый Пётр, а новый Тамерлан / умоется остывшей русской кровью...»). Я не патриот. И вообще, не обольщаюсь. Не думаю, что России предоставят какой-то отдельный, персональный армагеддон. Мы только часть. Часть, кстати, привыкшая думать, что она лучшая. А ведь... А ВОТ ДЛЯ БОГА НАЦИЙ – НЕТ.

У Даниловой же настораживает необязательность, такая вот... целевая невразумительность некоторых текстов – скажем, «За деньги» или «Октябрь. Ялта...». А иногда эта невразумительность не только целевая. Самая настоящая («Две сплошные», «Гончие»).

Но ни это отдаляющее, ни это невразумительное не помешали сказать (с радостью повторю): случаи несомненно поэтические...

Зайцева Елена. Критический обзор «Война и Кир».

У нас новый прозаик, Виктор Крючков.

Это такой экзистенциальный воин, человек в чёрном – тематически. «Одиночество, непонимание, сплошной банал», «инерция репутаций», «отрешенные, погруженные во внутреннее созерцание, лица пассажиров. Все летят, спешат, мчатся...», всё это давит, и «нет меня – есть оболочка, которая занимается рутинными делами, кого-то слушает, кому-то пытается помочь. Усталость. Опустошенность», и нужен «экшн», нужно всему этому дать бой.

Стилистически же это скорее некий курьёз. Герои, объясняющиеся на каком-то невообразимом «канцелярите» (« – Но одним из немаловажных факторов, остановивших меня, было следующее событие», « – Знаешь, после нескольких жарких дискуссий по этому поводу я понял, что безвреднее объяснять окружающим свои убеждения зелеными бета-волнами, которые выпускает систематично каждый телевизор»), метафоры уровня «резвый и шустрый, как вода в унитазе», «застывшим сфинксом у окна Стас курил в открытую форточку». Не говоря уже о «шелухе информационного мусора», о таких «находках», как «Голову его обрамляли кудри белокурых волос» или «Старая, видавшая лучшие времена темно-синяя куртка «аляска» прикрывала худые плечи, которые вполне могли принадлежать девчонке. Серая шапка решительно обтягивала голову». Кому же вполне могла принадлежать голова?.. Чего-чего шелуха? Мусора?..

Я не знаю, о какой прозе мы говорим, если герой «брел медленно, праздным шагом, пригибаясь под мощными гроздями спелого виноградника». Надо бы рассказать, как это – праздно, потом – почему не прошагаешь праздно и пригибаясь (да ещё и под тяжестью), и уже потом – что человек просто сам не знает, о чём пишет.

Что же до войны (до воинов)... За что бьёмся?..

Зайцева Елена. Критический обзор «Почему в «Судьбу» не верится».

Александру Кротову семнадцать лет. На «Ньюлите» у него восемь произведений, только одно из них – «Судьба» – наводит на совсем уж грустные мысли. Мысли не об «ангелах негасимого света» и «прислужниках тьмы», а о том, что автор может решить на таком вот «религиозном фэнтэзи» остановиться. Только на моей памяти это уже пятая «бескрайняя пустыня» с «песчаной бурей» и демоном, который «встал на пути человека и сказал...», и мне уже давно интересно, откуда этот пустынный демонизм. Версий много, есть, например, такая: просто очень удобно писать готовыми образами, двумя цветами (Добро/Зло, белый/чёрный)...

Рассказы «Молитва» и «Дорога к храму» я бы не назвала хорошими, но они уже не такие чёрно-белые. По крайней мере, герои похожи на людей, это не прозрачно-никакие путники в бескрайних пустынях. А мальчик в «Дороге к храму» – так просто милый получился. И это, кстати, благодаря тому, как он говорит – рассудительно, забавно и верно. Дети лет четырёх действительно так говорят, это представляется, слышится.

И я вовсе не голосую за «соцреализм», я голосую за образы. Мог ли получиться рассказ «Аксинья», если герои какими-то пятнами расплываются... Причём, сначала эти пятна скорее пожилые. «- И всё же есть в этом букете что-то угнетающее, а что, я до сих пор не могу понять, – упираясь всем своим телом в подушку, говорил Арсений. / – Наверное, то, что они опали, – стараясь не глядеть в глаза Арсению, отвечала Аксинья...» – согласитесь, слог совсем не «тинейджерский», и всем своим телом упираться в подушку мог скорее крупный, грузный человек, и имена даны так, что вряд ли героев подростками увидишь и, пожалуй, подумаешь о материнских чувствах (запах лекарств – «знаком с рождения, с детства», больничная палата – «чиста, как руки матери»), а не о первой любви. Потом всё проясняется, но уходит на это целая страница. Да и проясняется-то – не всё, пятна в людей так и не превращаются...