Бабичева Анастасия.
Критический обзор «Уходящему Году Семьи посвящается (№6)».
... Дмитрий Ермаков. Колбаса.
Чувствуется в ней что-то неотступно странное, - думалось мне, пока я читала повесть «Колбаса». А потом поняла – все дело в том, что так теперь не пишут. Теперь не называют слякоть забытым словом «мокредь». В тексте не выделяют слова «вертушка», «филфак», «тусоваться» и «менты» кавычками. Не делают, среди прочих, смыслового акцента на слове «тинейджер» как на варваризме или экзотизме. Более того, так теперь не живут. Не думают, заступая на смену в колбасном цехе, над тем, зависает ли время в вечности или где-то еще. Не знают поэта Батюшкова; хотя не стану утрировать – плохо знают поэта Батюшкова. Не считают частных предпринимателей «торгашами-спекулянтами». И прочее. Поэтому, когда у героя вдруг звонит сотовый телефон, я искренне удивляюсь – так это наше время! Вот и получается, что такое близкое, знакомое историческое время – ведь события повести происходят практически вчера! – становится чужим, неузнаваемым, не-сегодняшним. Да, так теперь не живут. Вот только еще один автор «Новой литературы» недавно сказал мне в частной беседе, что «счастливым можно быть только в семье», и я с ним безоговорочно согласилась. Значит, живут именно так – семьей, детьми, простыми радостями; так называемой обычной жизнью. Вот почему, когда в «Колбасе» появился богатый заграничный родственник, сулящий – о, счастье! – герою путевку в другую жизнь, в другой мир (наверное, в мир глянцевого счастья, мир экшена и Джеймса Бонда, куда, кажется, мы все стремимся сегодня), я загрустила… Но нет! Вот уж по истине – о, счастье! «Колбаса» осталась верна себе и той самой жизни, которой теперь не живут и которой живут всегда. А остальное, и правда, колбаса...
