Юджин Блест – редкостный фрукт на наших культурных плантациях

– Не читай ты, мил-друг, современных книжечек, – говорит мне Юджин, ничем не примечательный деревенский мужичок лет пятидесяти, с добрыми глазами и застенчивой улыбкой, – козлёночком станешь!

– Или, в лучшем случае, – попаданцем!

– Как случилось, – спрашиваю я Юджина, – что самобытный и достаточно «сложный» поэт старой школы, Евгений Блажеевич, превратился вдруг в Юджина Блеста, с сомнительными, с ханжеской точки зрения шуточками «ниже пояса»?

– «Герасим и ми-ми», «Особенности вертикального захоронения», «Парад Московских гомосеков»…

…Ведь эти рассказы достаточно далеки от высокого поэтического слога ваших прежних текстов?

– Разочарование в высоком искусстве?

– Тлетворное влияние Интернета?

– Это просто крайняя степень отрицания официоза, что бы ни понимать под этим словом – прежнюю советскую бюрократию или нынешнюю ситуацию, ещё более, кстати говоря, злокозненную.

– А что касается Парада московских гомосексуалистов – так это вообще – поэма!

– Разумеется, там в подзаголовке не написано, что это поэма, но я определяю её для себя самого именно так.

– А ваши короткие юмористические рассказы?

– Например, «Эвтаназия».

– Кажется, вы не сожалеете о советском прошлом?

– О временах, когда народ ночи напролёт стоял, чтобы приобрести, к примеру, томик Ахматовой?

– Это была просто мода!

– Её, Ахматовой, читательницы, совершенно естественным образом перешли на женские детективы, как только переменилась мода.

– Кроме того, если позволите, я удвою: Ахматова – поэтесса достаточно средней руки, если судить собственно по самим её стихам, без сопутствующего ей флёра.

– И самые честные и бескомпромиссные бойцы «литературного фронта», кстати сказать, они говорили, а вернее, писали об этом достаточно деликатно.

– Можете назвать конкретные имена?

– Может быть, Чичибабин, может быть, Шаламов, не берусь утверждать определённо, но это именно так, просто поверьте на слово!

…Что ж, будем терпимы к такому приватному мнению. В наше время достаточно энтузиастов, утверждающих, что земля плоская, а всемирная история полностью сфальсифицирована. Это ведь не мешает нам погрузиться в удивительный и фантастический мир, не побоюсь этого слова, поэта от Бога, поэта по божественному предначертанию.

Особенно в наше странное время, когда назойливые и трескучие навязывания литературных вкусов и авторов вызывают уже у самостоятельно мыслящего читателя резкое отторжение.

– Юджин, что скажете о нашей современной поэзии?

– Искусство – это всегда поиск конфликта, а культура, напротив – поиск содружества по интересам, это две враждебные друг другу силы.

– И было бы крайне наивно и опрометчиво думать, что поэтический мир – это некий оазис в пустыне.

– Современными поэтическими сообществами рулят жулики из лихих девяностых, это печально, но это факт!

– Это – жулики из девяностых!

– Там просто выпирают первичные половые признаки жуликов, даже странно, их ведь, эти первичные признаки, их ведь нужно, казалось бы, скрывать, а они наоборот – выпячивают!

– И, если задуматься, иначе и быть не может, это противоречило бы законам физики!

– И я знаю, о чём говорю, я ведь двоечник ещё старой школы, которая корнями уходит ещё в СМОГ, да-да-да!

(СМОГ – одно из первых в СССР и самое известное из творческих объединений, отказавшееся подчиняться контролю государственных и партийных инстанций – прим. ред.)

– Хорошо, хорошо, Юджин, чтобы не терять понапрасну время, есть ли у вас какие-либо строки, которые вы считаете лучшими из написанного вами, чтобы предъявить читателю маленький образчик вашего творчества?

– За которые мне не стыдно?

– Наверно, вот эти, но они, вероятно, понятны единственно одному автору.

– Слишком уж эзотеричные.

Поэтому я сначала поясню своими словами:

– Их смысл в том, что условный бог одаривает людей скорбью, состраданием, а поэтов – иногда ещё и иронией.

И они чувствуют её, чувствуют, когда видят, например, цветок, или облако…

И это чувство явно за всем возможным диапазоном человеческих эмоций, в нём радость мира, или вселенной, и некоторая насмешка над тобой, озабоченным своими проблемами, мучающимся и страдающим над своими творческими проблемами.

«Не снисхожденьем, состраданием и скорбью

– посредством облака или цветка –

быть удостоенным божественной иронии!»

Я нашёл эти стихи на страничке Юджина в Интернете, там целая поэма, вот это место почти полностью:

...Можно обличать и до самых седин

вздымать и сдёргивать стяги

а можно остаться один на один

с белым листом бумаги.

И мысли, что берёг и таил

кем-то сказаны лучше проще

и дорогие творенья твои

пустые и глупые в общем.

– Поэт есть мастер попадания впросак!

Нелепостей, стыда и фальши,

в своей, чужой запутываясь дальше,

ошибаясь, колеблясь и мучась

(в то время как дурак

безошибочно выбирает лучшее.)

Поэт есть мастер попадания впросак!

– Но всё ж как-нибудь, лет и трудов на склоне

воздастся нам награда велика!

(Не снисхожденьем, состраданием и скорбью

– посредством облака или цветка –

быть удостоенным божественной иронии.)

И в завершение – фраза Юджина Блеста (кстати – «blest» переводится на английский как «блаженный»), над которой я размышлял в электричке, возвращаясь домой, в Москву:

Каждый из нас выбирает авторов, которых он заслуживает!

Борис Зачастуев, литературный критик.

Дата публикации: 14.01.2019