Цитата из произведения в авторской редакции:

Необыкновенно приятные и, в тоже время, непонятные чувства испытывает человек, возвращаясь домой после длительного отсутствия. Так блудный сын замрёт перед отчим домом на улице, вглядываясь в его нетленную степенную красоту, так проникнется сердечными чувствами, так тихо вздохнёт… и запляшут в глазах события, полетят клочками года, засвистят пули, заухают взрывами переломы истории, о которых никому, никогда не расскажешь здесь, потому что у всех тут иная жизнь, новая, необременённая грузом посторонней боли, и, нежелающая себя обременять чем-либо чужим. И только дом твой примет тебя таким, какой, какая, ты есть.

Надежда Сергеевна Ерохина возвращалась в родительский дом, смутно чувствуя что-то подобное. Она всматривалась в погожий осенний денёк и вспоминала другой такой же день двенадцатилетней давности, когда она, будучи молоденькой медсестрой, покинула родные края и отправилась покорять мир своим неуёмным характером.

А здесь, что же было-то здесь? А здесь были отец и мать, была скучная монотонная жизнь захолустного провинциального городка. Отец – слепой музыкант, работник ЦДК, руководитель хоров «Россияночка» и «Родничок». Мать – домохозяйка и поводырь отца. Два «брата-акробата», вечно отслеживающие направление своей сестры и какое-то неотвязчивое сознание, определявшее всю дальнейшую судьбу, как тупик, как жизнь – тупиковую. И только во снах, где ей снились необыкновенные города, очаровательные дворцы, интересные люди, много красивых машин, только там всё было настоящее и бесценное с точки зрения её неукротимой молодости.

Однако, сколько разительных перемен всё же в родном городе! Вот, к примеру, – приличная подъездная дверь с домофоном. Окна у всех – теплый стеклопакет. Во дворе разбиты с любовью красивые клумбы. Ну так что, осталось набрать номер квартиры и обрадовать дорогих родителей внезапным налётом их сумасшедшей дочери? Надежда Сергеевна представила предстоящие охи и вздохи, и не нашла среди них своих слов. А будь, что будет! Домофон уныло запел свои сиротливые песни, но открывать дверь, похоже, никто не хотел. «Где же они есть? – подумала дочь о родителях. – Время – пол пятого. Господи, ну какая же я – дура, где, где, конечно же, в доме культуры. У папы же, наверняка, сейчас – репетиция».

Дорога к храму искусств была преисполнена элегическими воспоминаниями. Погода предрасполагала. Бескрайнее осеннее небо линовали самолёты, будто намекая, что это и есть нотный стан. Стаи скрученных облаков, как музыкальные фразы теснились на нём. Вся эта неведомая людям музыка кружилась, витала, парила. Кто знает? Кто создаёт эти фразы? А может это наши бесконечные души, летают там. А их неуловимые черты напоминают тени, на веки ушедших людей. Перед глазами ещё стояла пыльная жаркая Сирия, а там, вдалеке проплывала Северная Осетия. Да, вот именно там-то, она и вытащила своего окровавленного суженого из «шишиги» в Беслане, именно там, его и вырвала из цепких когтей смерти. И там же влюбилась без памяти в капитана спецназа Сергея Владимировича Ерохина. А потом был заснеженный Кисловодск, несколько счастливых недель отдыха, где в паспорте у Надежды Сергеевны уже стояла фамилия мужа и тамошняя прописка.

«Ну вот, опять я о нём, – подумала Надежда Сергеевна, – нет, чтобы вспомнить безоблачное детство»...