Цитата из критической статьи Соломона Воложина «Грядёт клерикализация России?»:

...«В таких произведениях, которые предложены школьникам для изучения, как «О любви» Чехова [«Куст сирени» Куприна на следующий день после публикации был вычеркнут] и «Кавказ» Бунина, воспевается свободная любовь. В одном случае обманутый муж убивает себя, в другом – адюльтер кончается ничем. «Эти яркие художественные образы – это мина замедленного действия для наших детей, – сказал отец Артемий. – Наша Комиссия должна обратиться с предложениями в Департамент образования»».

Человек ничего не понял в рассказах.

Почему?

Потому что религия издавна связала себя с моралью и выставляет себя защитницей морали, а протоиерей (верующий он на самом деле или нет – не важно) выступает от имени церкви, представляющей религию. Моралей же – столько, сколько типов идеалов. А тех что-то около семи: мораль долга, мораль счастья, мораль пользы и т. д. Один из самых необычных типов – мораль сверхчеловеков-ницшеанцев. Искусство же, неприкладное (и ничто, кроме него, этого не умеет), призвано испытывать сокровенное мироотношение человека. Испытание же – совсем не мораль.

Нет, есть, были целые эпохи в неприкладном искусстве, когда испытательная функция искусства давилась. В литературе они называются теперь религиозно-риторическая и светски-риторическая эпохи. Они, в общем, кончились к концу XVIII – началу XIX веков. Правда, не без некоторого рецидива в советские времена. Испытательная функция в те эпохи лишь изредка пробивалась.

Так что, из-за справедливой притягательности теперь советского времени (оно больше соответствует ментальности россиян, традиционалистской в пику прогрессистской, западной) надо возвращаться в прежние эпохи? Разве мыслим только религиозный традиционализм? Разве не может быть традиционализма безрелигиозного? (С ИГИЛ, вон, прекрасно боремся.)

Надо воспользоваться тем, что церковь отделена от государства, и не допустить её влияния на школьное образование.