Цитата из критической статьи Соломона Воложина «Смута» в рубрике «Художественный смысл»:

Смута в душе моей, читатели. Не ошибся ли я с Прилепиным? И вообще, не предвзят ли я по отношению к ницшеанскому идеалу? И ещё более, не оторвался ли я уж слишком от вас.

Самому мне ницшеанский идеал в искусстве открылся летом 1992 года от чтения Николая Гумилёва. В 54 года. И это несмотря на то, что о Ницше я читал книгу Ю. Давыдова «Искусство и элита» 1966 года издания, в том же году купленную мною. Я вполне представляю себе, что есть полно людей, которым ницшеанский идеал в искусстве так и не открылся вплоть до сего, 2017 года. Это вредная привычка – судить о людях по себе, но от неё трудно отделаться. А оправдывает меня в данном случае, например, то, что в диссертации Шалыгиной (1997 года) всячески затушёвывается самая-самая суть ницшеанского идеала в искусстве – нехристианское иномирие, метафизику которого можно только помыслить, настолько она необычна и принципиально недостижима. И лишь намёками там, в диссертации, говорится о ницшеанстве Чехова. И для многих-премногих Чехов до сих пор гуманистический идеал выражал, мол, в своих произведениях. – Так что у меня сложилось довольно обоснованное мнение предоставить ницшеанскому идеалу привилегированное положение среди других типов идеалов (Пользы, Долга, Гармонии и т. д.): кто из авторов его имеет, имеет его в подсознании, а не в сознании.

Ошарашивающее нагла сама позиция моя: я, видите ли, лучше, чем автор, знаю, что у него находится в подсознании!..