Цитата из рассказа Лачина «Воображаемый разговор с редактором, или Лаврентий Павлович и безответная любовь»:

...– Разболтались они на лестнице. Соседка шпильку и пусти: сладко жить стала, не знамо только, с какого доходу. И здесь героиня моя взрывается. Она выдаёт вдруг монолог столь вдохновенный, что никогда не удавался ей на сцене. И говорит она такое, что тётя с ужасом пытается её остановить. Но безуспешно.

– Конечно. Несчастная женщина, сорвавшись, выдаёт всё, на душе накипевшее. (всхлипнув, сморкается). Патетично, однако.

– Дня через три её забирают. Ночью, как водится.

– О й-йэсс!!

– Перед отправкой по этапу успевает свидеться с тётей, указать потайное место, где припрятаны главные ценности.

– Однако… для идеалистки довольно практично.

– Скоро всё разъяснится. В лагере молится по ночам, долго и жарко.

– Оно конечно.

– О Берии.

– Это то есть… Ах да, ну конечно! Этак в духе всепрощения. Не ведает Лаврентий, что творит. Впрочем, это христианство. Разве ж она по этой линии…

– Говорю же, обождите, скоро всё разъяснится. Сталин ложится в гроб. Берию начиняют свинцом. Героиня нашей повести горько плачет за проволокой.

– Всё простила… Какая душа.

– Реабилитация. Очутившись на свободе, она…

– Идёт в монастырь.

– Очутившись на свободе…

– Медитирует.

– Очутившись…

– Едет на могилу Берии, поплевать.

– Да по-го-ди-те же вы!!

– Ну хорошо.

– Очутившись на свободе, едет она в Москву, в эту самую квартиру, хватает швабру и гонится за этой… тётей, крича на весь квартал: «Ду-у-ра-а!! Сукина ты до-очь! Зря я тебе деньги платила! Зря тебя хлебом кормила! Обогрела-приютила!»

– Позвольте, позвольте… Это она – тётю кормила?

– Какая там тётя… Седьмая вода на киселе.

– Да к чему такая буча?

– А к тому, что приворожить не удалось-то Лаврентия Павловича.

– …?!

– Девка-то наша любила подлеца...