Цитата из рассказа Лачина «Оплеуха»:

Это долгожданное пристанище – мастерская отлучившегося друга-художника, возможность спокойно читать, оторвавшись от внешнего мира, ненавистного, чуждого, отчуждающегося с каждым годом всё более, но всё равно приятно – угощать чаем нежданную гостью, которая берёт чашку обеими руками, как ценный подарок, дует, мило улыбаясь, и чудится: это улыбка чуждого мира, желающего завязать диалог, и ты готов, готов, слабак, размазня, а ведь планировал расстрелы. Кровать у твоего друга огромная, в треть комнаты, неудобно стоять вплотную к ней, возникает двусмысленность, некая сальность, и вы загнаны в закуток у окна, девушка несколько скованна и настороже, а скоро он придёт? через полчаса, он предупреждал, что вы зайдёте, просил подождать; и понемногу выдаёт о себе информацию: она только что из Америки… а что за музыка, ах Шуберт, нет, я, конечно, могу иногда послушать симфонии – и тебя обдало угарным ветром современности, зачем впустил пришелицу из нового мира, почему сам не уйдёшь (из мастерской, из мира) – но ведь она неглупа, язык правильный, как и черты лица, только слегка удлинён подбородок, цепкий взгляд, мальчишеская худоба, что-то лошадиное в лице и повадках, маленькая прелестная пони с высоким звонким голосом, весёлым ржанием юного существа, для которого создан новый мир, ты не представляешь, в какую историю я встряла в Штатах, почти как в фильмах Таратито. Едва не переспросил: «Тара… кого?» – но запнулся, не демонстрируй своё невежество, ведь ты реликт, обломок прошедшей эпохи, слушай, как интересно с тобой разговаривать, я бы не осталась, но у тебя лицо… пацифистическое, да, она права, чего бояться, ты выжатый лимон, как чекист из «Щепки» Зазубрина, но тот хоть пострелял врагов революции, а тебе и того не довелось, сдохни, зачем ты живёшь...