Аркадий Макаров
РассказОпубликовано редактором: Андрей Ларин, 2.02.2013Оглавление 2. Часть 2 3. Часть 3 4. Часть 4 Часть 3
По первозимку бежать – одно удовольствие. Снежок под ногами: – хруп-хруп, хруп-хруп! После осенних нашенских непролазных грязей улица непривычно светлая, ровная, как с чистого листа. Над крышами дымы стоймя стоят, небо подпирают. Воздух пахнет свежеспиленным деревом, поваленной сосной. Ноги пружинистые, несут, сами знают куда. Четвертинка уже за пазухой, сдача в кармане звенит. От нашего дома издалека мясным духом тянет. Не на всякий день такой обед дожидается. Отец выпьет – отмякнет. Он всегда, когда пьёт, добрый. Хвалить меня начнёт. Мужиком называть. Небось, не вспомнит, что его завтра из-за меня в школу вызывают. Ни за что директор на меня взъелся? Ну, пошутил немного. Марии Спиридоновне, математичке, за вредность калоши к полу прибил. Она в очках, не видит, сунула туда валенки, хотела шагнуть, с размаху головой в стенку и кинулась. Директор исключить обещал. Может, повезёт?.. Я заворачиваю сразу на «зада», за сарай. Отец барана уже на пеньке разделывает, и куски в ящик складывает. Холодильников тогда не было, а морозы, ой-ой-ой какие! Если схватили, то уже не отпустят. В сенях до самого Рождества мясо пролежит, как в леднике. Я стою, нарочито медлю. Потираю ногу об ногу. Молчу. Отец оглядывается: – Ты чего? – Да, ничего. Вот, принёс, – с безразличным видом говорю я. – Чего принес? – не совсем понимает отец. – Ну, чего просил. Водку принёс, вот чего! Отец, было, размахнувшись, опускает топор на пенёк. – Аль, правда? Я достаю из-за пазухи четвертинку и показываю ему. Отец весь подобрался, засиял. Топором шибче: топ-топ, топ-топ. И – всё! Туша в аккурат в ящик уместилась. Куски один к одному. Бумагой перестеленные. Родитель легонько подхватывает ящик, идёт в сени и ставит его высоко на полку, чтобы кот не спрокудничал. – Так, инструмент по местам, и – в дом, пора и за стол садиться.
В тот раз мать печёнку не жарила. От раскалённой печи до самых дверей душной шубой шёл такой аппетитный запах, что ноги сами понесли меня к столу. Там на деревянной подставке, в большой чугунной сковороде, ещё не успокоясь, ещё пузырясь и вздыхая, лежали толстые и дутые, поджаренные со всех сторон кровяные колбаски, начинённые кусочками бараньего сала, чесноком и перцем. Вкус умопомрачительный! С тех детских лет я ничего подобного уже не пробовал. В памяти остались вот эти колбаски и ещё пшённый кулеш с кусочками бараньих кишок – ушник, как у нас в Бондарях называли это блюдо, от которого так призывно тянуло ароматом костра и диких степных кочевий. Помню керосиновую лампу с плоским жестяным абажуром, свисающую на тонком проводе с потолка, и нас, сидящих за столом, накрытом старой, потёртой, в многочисленных порезах клеёнкой. Забылось многое, а этот вечер навечно остался в моей памяти. Мать, отец. Семья. Дом, от которого и следа не найдёшь. Да... Но надо вернуться к началу рассказа.
Так вот, чтобы зарезать и разделать барана, у меня умозрительный опыт давно уже был. Подумаешь, делов-то! Перепахал ему ножом горло, слил кровь, повесил за проножку и давай шкурить. Вот и вся забота. Так думал я, согласившись вместе с Пашкой Мотовиловым забить у его хозяев – двух сестёр-монашек – только что купленных «ярочек», которые, обе-две, слабо блеяли, привязанные у дома к палисаднику. Эти монашки жили на отшибе, в том конце села, который называется почему-то Дунаем. Монашки жили обособлено. Ходили всегда в тёмном – то ли траур по убитым на войне мужикам (сёстры так и не вышли замуж), то ли такая одежда была более угодна Богу. Бондарские воинствующие горлопаны-атеисты подсмеивались над ними, обходили стороной и считали их ненормальными. Женщины на это не обижались. При необходимости безотказно лечили мальцов от сглаза, от порчи, грыжу заговаривали, рожу, пупки вправляли, отчитывали от дурного наговора баб, то есть помогали сельчанам по мере своих возможностей. Дружбы они ни с кем не водили, и от этого казались ещё более странными. Не знаю, почему они взяли на постой моего друга, мальчика из дальней деревни, ведь плата была почти никакая, а забот с подростком можно было нахвататься. Пашка Мотовилов на житуху не жаловался, жил, как хотел, только вот курить они ему в доме не разрешали, и Пашке приходилось смолить цигарки на улице. Пашкину отцу они никогда не жаловались, и Пашкин отец тоже был доволен.
Оглавление 2. Часть 2 3. Часть 3 4. Часть 4 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|