Вторая вода

На чтение потребуется 2 часа 30 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Когда Степан работал на зоне рубщиком леса, как бы ни было там тяжело и угрюмо, он время от времени заставал себя за приятнейшей мыслью о том, что человек может жить, светясь изнутри, словно он именинник, и обладает редким богатством, какое имеют сейчас далеко не все. Особенно дивно было лежать в ночные часы перед сном в шалаше, слушать шорох иголок и листьев и ощущать себя этим же шорохом, что плывёт и плывёт, сливаясь со всеми звуками, что господствуют на земле и над ней, в навалившемся, как одеяло, благостном небе.

В Переборах, где был избыток людей, избыток ритмичных движений, избыток звуков и суеты, он долго не мог найти способа, как уйти из этого хаоса в ту обитель, где могло бы царить дорогое душе и духу уединение.

Но вот однажды, когда тащился за тачкой, сонно вглядываясь в унылые мартовские снега, уходившие к дальним заборам лагерной зоны, он взглянул чуть повыше, и оторопь охватила его, словно явилось, спустившись откуда-то сверху, редкое чудо. А и всего-то увидел он небо, подсвеченное закатом. Но было оно каким-то особенным – с трепетом, тайной и словно бы будущей жизнью. Именно будущей, потому что оттуда был зов к неиспытанному ещё проявлению сил, которых так не хватало сейчас Степану.

Остановив свою тачку, он снова ушёл в суетливую повседневность с ярким треском огненных сварок, с чадом костров, запахом мёрзлой земли, криками лагерных конвоиров. Все это вдруг показалось ему каким-то бессмысленным, временным и ненужным. Он поднял голову, освобождаясь от наваждения.

Небо! Вот что было необходимо ему. Тысячу раз ведь смотрел на него. И ничего особенного не видел. И вот увидел. И понял, что видеть небо – это одно. А вот войти в него, как входят в жилое пространство и там остаться – это другое.

 

Где-то рядом негромко всхрапнула лошадь. Остановилась. С грядки телеги слезли в своих фуфайках с воротниками братья Баженовы, Миша и Гриша. К нему. Улыбаются, как злодеи, уже заранее зная, что будут делать. И тот, и другой приткнулись к нему с двух боков. Оба ниже Степана на полголовы, но широкие, с толстыми шеями. В рукавах – спрятанные ножи.

– Пообщаемся! – Старший Баженов продвинул рукой, разрезая нетолстую робу, и Дитятьев почувствовал, как носочек ножа проколол его кожу и чутко замер.

– С отморозками не общаюсь, – ответил Степан.

– Он у нас гордый! – Это младший Баженов, тоже сунувший руку с ножом куда-то сквозь робу, однако с другой стороны.

Старший Баженов взглянул на Степана через очки, одно стекольце которых было простым, второе угольно-чёрным.

– Хотел бы я знать: видел ты или нет, как вчера твоего другана мы отправили в Волгу?

– Не видел, а догадался, – сказал Дитятьев.

– Хочешь, поди-ко, встретиться с ним? – продолжил Баженов. – Не хочешь. Это понятно. Но ты с друганом своим очень уж нас обидел. А мы обиды прощать не умеем. Ну-ко, Гришуня, скажи и ты ему парочку слов.

Гриша выкрысился в лице:

– Проси прощения, сука!

– Многого хочешь! – Степан повернулся, вскинув вверх руки, пытаясь выйти из-под ножей. Но те сидели в нем крепко, и тут же начали углубляться. Он опустил свои руки, которые грузно обвисли, рухнув на плечи Миши и Гриши.

 

Он стоял, опираясь о плечи своих убийц, уже не живой, но ещё и не мёртвый. Он был свободен ото всего, что было ему очень дорого в этом мире – от семьи, от дома, от родины. И не тоску он испытывал, не горькое чувство утраты родного гнезда и собственной жизни, а глубокую светлую боль, которая захватила всё его тело, всю его душу и весь его дух. И он учуял в себе сияние, будто пронзали его не два убогих ножа, а две божьих искры. И такой свободой, такой чудесностью охватило его, что стал он легко подниматься и подниматься, ну точно сам Бог. Бог, который любит своё страдание, и оно торжествует, как смерть, оторвавшая душу его от тела. Чтобы тело осталось, где оно есть, а душа рассиялась, рассыпав себя среди необъятностей мирозданья.