HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Игорь Белисов

Страна вечной осени

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.09.2012
Оглавление

2. Часть 1
3. Часть 2
4. Часть 3

Часть 2


 

 

 

Если бы кто-нибудь в это время гулял по лесу, наверняка замер бы, испуганно прислушиваясь и гадая: что за зверь пробирается сквозь лесную чащобу, заявляя о своих габаритах звучной перестрелкой хрустящих по ходу движения сучьев? То ли дикий вепрь вспарывает клыками юный подлесок, добывая пропитание на едва пробудившейся после зимней спячки земле. То ли грозный зубр сюда заплутал, влекомый зовом весны, что увела его далеко за пределы законного заповедника – Беловежской Пущи. Но не было зрителей в этом сумрачном, влажном лесу середины марта. Для грибников или охотников был еще не сезон, да и праздным любителям пикников делать в эту пору в лесу было решительно нечего. На молодых побегах уже пузатились бременем почки, а под ногами, сквозь тлен прошлогодней листвы, сочились бледно-зелёные брызги новой растительности, но лес оставался безлюдным, и некому было пугаться шуршанья и треска продвигавшегося сквозь непролазность загадочного существа.

Наконец, существо появилось. Это был человек. Он тащил на себе дерево. Конечно, не целое, а то, что от дерева осталось – ствол, увенчанный куцей короной четвертованных, как видно, недавно, ветвей. Тело человека перекосилось. Его шея мучительно вытянулась, огибая взваленный ветвистый обрубок. Со лба на глаза свесился клок тощих волос и болтался докучливым маятником. Человек тяжко дышал, но продвигался вперёд с муравьиным упорством, неся на себе добычу, во много раз превосходящую размерами его самого.

«Ничего-ничего, – кряхтел Селищук, – как-нибудь дотяну помаленьку».

 

Колючие ветки похлёстывали по лицу, ноги проваливались и вязли в обманчивом ковре мха, но он шёл вперёд, продолжая тащить на спине срубленное дерево. Он не хотел бросать дерево в лесу, обрекая на бесполезность гниения, а решил доставить на дачу и там распилить на дрова. Вокруг, куда ни кинь взгляд, валялись сваленные в разные годы стволы, какие-то – ураганом, какие-то – старостью, но всё это были гнилушки, уничтоженные вечной сыростью леса. Такие на дрова не пойдут. Зато его, Селищука, дерево было – что надо. Из него вышло бы отличное топливо. Трескучее и жаркое. Селищуку очень нужно будет тепло, когда он выйдет на пенсию, забросит постылый город и уединится на даче. Так ему представлялось.

А ещё он думал о том, что хотя дерево и тяжёлое, но не тяжелее, чем вся его минувшая жизнь, и поэтому он обязательно дотянет его до своего домика в дачном посёлке, как дотянул лямку существования до сего дня ещё одной новой весны. Тянуть лямку ему было не привыкать. В сущности, в этом и состояла судьба. Тяжёлой работы Селищук никогда не боялся и не избегал. В какой-то мере это было трудолюбием человека, который родился и вырос в глухой деревушке Полесья. Но куда более то была привычка, привитая строгой необходимостью выживать цивилизованного советского горожанина.

 

«Вот только сердце в последнее время всё больше даёт о себе знать, – отмечал Селищук, остановившись в очередной раз перевести дух, и, глядя наверх, где, покачиваясь на ветру, подметали небо мётлы голых ветвей. – Ну да ничего, ничего. Уж, слава богу, не первый год его чувствую. Привык. Как-нибудь дотяну помаленьку».

Подставив под ношу другое плечо, он упорно шёл дальше, направляя путь по одному ему известным ориентирам. Вокруг стоял лес, густой, неприветливый, но Селищук смятения не испытывал, поглядывая на обступившие со всех сторон кряжистые стволы. Он знал: лес – его друг. Лес никогда не делал Селищуку плохо. Когда бы и в каком настроении Селищук к лесу ни приходил, лес всегда его молча впускал в свой разлапистый сумрак, неизменно даруя радость отрешённости и покоя. Лес никогда ничего не требовал, не задавал неуютных вопросов, не навязывал чужеродного мнения. С тактом мудрого друга он выслушивал бессловесные монологи приходящего к нему человека, чуть качая ветвями, принимая в себя и растворяя в себе все проблемы, усталость и боль. Лес – друг одиноких.

А Селищук был одинок неизбывно.

 

 

*   *   *

 

Иногда Селищук задавался вопросами без гуманной перспективы ответа. Например, вопрос: зачем человеку дети? Нужны ли они вообще. И если нужны, то в каком количестве? Лично он своей жизнью осилил двоих.

 

 

 

Был у него сын, хороший и умный парень. Шестнадцати лет сын за ручку с мамой уехал в Москву, чтобы в родной город уже не вернуться. Мама, то есть жена Селищука, возвратилась одна. Сын поступил в институт. С первого раза. Безо всякого блата. Бог не обделил его умом и везеньем. Сын был предметом отцовской гордости. Поначалу сын каждые каникулы наведывался к родителям, оставаясь ребёнком, нуждаясь в тепле отчего дома. Затем, на последнем курсе, женился, как это принято говорить, на москвичке, да так и остался в нереально далёкой, будто мираж, столице. В родительский дом он наведывался всё реже, предпочитая звонить. Раз в несколько месяцев – скупой, предельно сжатый звонок «по межгороду», вот и вся радость. Даже внука Селищук увидел только через три года после рождения. Сын тогда приехал в гости со всем новым семейством, включая родителей жены. Глядя на розовощёкого трёхлетнего карапуза – своё прямое биологическое продолжение – Селищук нарадоваться не мог этой короткой встрече, с лёгким привкусом горечи сознавая, что им суждено быть друг для друга чужими, как отчуждён и его собственный сын, теперь уже взрослый серьёзный мужчина с наклёвывающимся животиком и такими же, как у старшего Селищука, глубокими залысинами на развитом мыслью лбу. Судьба у сына сложилась – прилично, благополучно, но, увы, вдали от его вырастивших родителей. Их разделяли теперь не только тысяча километров железнодорожного полотна, но уже и годы отсутствия невымученного общения. Конечно, у сына всё было неплохо, и это радовало Селищука, но он со всё большим трудом отыскивал в замкнутом москвиче своего ребёнка. Его подлинный сын остался там, на пороге, уезжающим с мамой поступать в институт, в шестнадцать лет простившимся с родным очагом, как выяснилось, навсегда. Шестнадцать лет жизни под одной крышей, а затем столько же – отчуждения. И остались только визиты вежливости раз в несколько лет. Да ещё эти куцые телефонные звонки всё более формального содержания. Неужели это – всё, ради чего рожают и мучаются, взращивая детей?

 

А ещё была дочь. У той всё сложилось наоборот. Будучи младшенькой, рождённая не молодыми уже родителями, она изначально воспринималась как слабый, болезненный, требующий постоянной опеки ребёнок. Так дальше и покатилось. Дочь никуда не уезжала из-под родительской крыши, да и во взрослом девичестве так и не смогла обрести должной самостоятельности. Незримая страховка родителей воспитала в ней безответственность, помноженную на вздорность женщины с неудавшейся, как она сама считала, судьбой. Объективно судьба её кое-как, всё же, складывалась. Худо-бедно, она окончила Брестский университет, в который поступила, между прочим, не без помощи дяди – того самого всемогущего Валерия Фёдоровича. Но по специальности работать не стала, решив, что дело это бесперспективное. Да и вообще, полагала, что для женщины главное – выйти удачно замуж. Мелькали у неё и поклонники. Не то, чтобы много, но всё же достаточно для девицы внешности немодельной и характера неуживчивого. Но ни одна из романтических комбинаций не закончилась браком, ибо все её ухажеры были простыми белорусскими хлопцами, а она ждала Прекрасного Принца в белом сказочном «Мерседесе», поскольку таковые на улицах приграничного города уже были замечены. Неуловимость существующих Принцев истомила дочери сердце, подточила фантазию и скрутилась в пружинную злобу души. Вымещалась она на родителях, регулярно разнообразя тоскливую монотонность быта яркими вспышками беспричинных скандалов. Мать терпела, считая, что у девочки нездоровые нервы. Селищук считал, что «нервы» отлично лечатся ремнём, но воспитывать нужно было раньше, а теперь уже поздно, он злился, ворчал, выслушивая претензии, но, в конце концов, тоже терпел. Всё-таки речь шла о собственной дочери, инфантильной и взбалмошной, однако несчастной и, безусловно, родной. Селищук покорно тащил лямку любви. Ведь, в сущности, что такое родительская любовь, как не годы заботы, десятилетия долга и бесконечность терпения?

Как ни крути, а устраивать жизнь дочери было нужно. Женихи женихами, но, прежде всего, нужна независимость, то есть, работа. А достойной работы, опять-таки, в её понимании, в городе Бресте очевидно не наблюдалось. И снова выручил всё тот же дядя Валерий Фёдорович. Неприкаянное чадо он пристроил под родственное крыло – штатным инспектором Брестской таможни. Должность нешуточная. Во-первых, стабильная зарплата госслужащего, плюс перспектива карьерного роста. А во-вторых, эта одна из тех немногих профессий, где, не сходя с казённого места, можно ещё поиметь неплохой «левак». Последнее обстоятельство, конечно, не афишировалось, но все в городе понимали, что такое, на самом деле, таможня.

«Но только смотри, – сказал ей тогда Валерий Фёдорович, – работа ответственная. Понимаешь? Не высовывай головы. Высунешь – оторвут к чёртовой матери! Понимаешь, о чём я?»

Девочкой-то она была неглупой, она понимала. Но червь неудовлетворённости точил изнутри её женскую душу, не позволяя с покорной благодарностью отнестись к помощи дяди. Многие её сверстницы были бы счастливы иметь такую работу, но не она! Ей не нужен был заработок – она жаждала обеспеченности. Ей не нужна была служба – её влекло окружение мужчин. Ей не нужно было мещанское уважение – она мечтала о небесной любви. Она хотела быть просто женщиной. Это было её право – и её беда.

Потянулись унылые будни, изломанные чередованием противоестественных дней и ночей. После «ночи» она приходила домой и без сил падала на кровать, чтобы, выспавшись к вечеру и едва приведя себя в вялый порядок, готовиться к выходу завтра «в день», после которого, прожив ночь тревожного сна и лишённый какого бы то ни было разумного содержания день, снова отправляться на службу «в ночь» – и так далее, без конца, без проблеска света, без смысла, без обозримой надежды.

 

Селищук искренне дочь жалел, глядя, как та выматывается на службе, безумным графиком лишающей её возможности организовать свой досуг. Он печалился, наблюдая, как вянет румянец её щёк, тускнеют волосы, меркнет взгляд, один за другим проходят годы молодости, оставляя всё меньше шансов на удачу женской судьбы. Он погружался в депрессию, слушая её рассказы о нездоровой таможенной атмосфере, о коварстве и цинизме коллег, о процветающих разврате и пьянстве, о дорогих автомобилях и дачах сотрудников на фоне разглагольствований о служебной принципиальности, о демонстрации её новыми приятельницами белья «от кутюр», которое те носят под серым кителем государственного чиновника, о шикарных часиках на руке начальника смены, с которым, как ей намекают, скорее всего, придётся переспать, о заносчивости и зависти, о меркантильности и круговом недоверии, и о многом другом, всё в таком же духе, пошлом и отвратительном.

И всё же, здравый смысл Селищуку иногда подсказывал, что не может в жизни всё быть только безрадостным и враждебным. Временами он склонялся к прозрению, что очень многие из проблем выросшей дочери – только плод её экзальтированной женской фантазии. Ей попросту не хватало чувства реальности, чтобы принять жизнь, как она есть, как принимают её все взрослые люди. Бывало, что он ей высказывал вслух свои мужские соображения – и тогда дочь взрывалась сокрушительным истерическим взрывом, обвиняя уже родителей во всех своих неудачах, начиная с бедности и кончая так себе внешностью, и Селищук, спасаясь от молний летящих в него упрёков, уходил в свою комнату, и запирался от всех на щеколду, и, вонзив обе пятерни в редкие уже волосы, застывал так в обострившемся приступе неизбывного одиночества, снова и снова задаваясь вопросом, на который не было гуманной перспективы ответа: «Зачем человеку дети?»

 

 

 


Оглавление

2. Часть 1
3. Часть 2
4. Часть 3
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!