HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Игорь Белисов

Страна вечной осени

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.09.2012
Оглавление

3. Часть 2
4. Часть 3
5. Часть 4

Часть 3


 

 

 

Вот паутина ветвей стала реже, светлее, прозрачней и, наконец, раздвинувшись в стороны, лес уплыл с глаз долой, уступая место простору.

Селищук остановился, сбросил дерево с ноющего плеча и выпрямил спину, прислушиваясь к похрустыванию позвонков. Перед ним расстилалось песчаное поле, щетинясь островками скудной растительности, жухлой и сонной, не спешившей пробуждаться после зимы. Тропа полого спускалось вниз, на дно широкого котлована и там, извиваясь в виде двух-трёх увёртливых змеек, перебиралась на противоположный откос через поблёскивающую холодом гладь заболоченного бесформенного озерца. А там, на другом берегу, уже виднелись знакомые крыши, и кое-где чадил низко стелющийся дымок, предвещая плохую погоду. Дачный посёлок Брестского электромеханического завода примостился на краю котлована. Подпираемый с тыла угрюмым лесом, едва не сползая по сыпучему склону, он оптимистично пестрел посреди неприветливого простора вековечной белорусской природы.

Когда-то здесь был песчаный карьер. Потом разработки забросили и отдали бесперспективное место на откуп трудящимся, аккуратно разметив пустошь бесплодной земли на прямоугольники дачных участков. Строго по шесть соток на брата. Разрешалось строительство домиков только одного, утверждённого кем-то и где-то, размера. Так воплощалась социальная справедливость в то далёкое уже время иссякающей, незадолго до краха, утопии.

 

Прошло два десятка лет, и многое изменилось. Гигантский кратер безжизненного некогда котлована сплошь покрылся плешивым ковром дикой растительности. Огороды заплодоносили, вскормленные ежегодными приношениями приобретаемого за водку в животноводческом хозяйстве навоза. Однообразие домиков дизайна врёмен Холодной войны заметно разбавилось различными по архитектуре и степени афишируемого достатка постройками – чаще безвкусными, но бесспорно, оживляющими псевдосельский пейзаж постсоциалистического дачного посёлка. Некоторые дома, пожалуй, могли даже претендовать на звание «виллы», если бы не всё те же строго очерченные шесть соток, напоминающие, откуда вышли нынешние зажиточные поселяне, сумевшие поймать золотую рыбку в мутной водице новых времён.

Где-то там, среди многообразия архитектурных форм социального неравенства, скромно ютился и его, Селищука, дачный домик. То было одноэтажное строение с бесхитростной двускатной крышей ещё того, дозволенного, образца. С той поры нормы дачной застройки подверглись либерализации, но Селищук не стал ни надстраивать, ни пристраивать. Во-первых, он был человеком скромным и умел довольствоваться малым, всегда руководствуясь принципом разумной достаточности. А во-вторых, даже если б он и хотел архитектурно расшириться, у него всё равно на фантазию не было денег. Всю жизнь он прожил в ощущении нехватки сверхдостаточных средств. По молодости ощущение его беспокоило, но возраст смирил. И даже в последние годы, не смотря на сомнительное здоровье, хроническую инфляцию и едва ли радужные перспективы на близкую старость, он не жаловался на жизнь. Он был терпеливым человеком. Это был главный талант его тихой души.

 

Селищук отдыхал перед последним броском с тяжелеющим деревом на плече через песок заболоченного карьера. Он представлял, как дорога сведёт его вниз, и как потом, обливаясь потом и задыхаясь, скользя в зыби песка, он будет взбираться на противоположный откос. Внезапно хмурый пейзаж озарился – это нетерпеливое весеннее солнце, наконец, разорвало завесу томящихся туч и разлилось по округе. Всё – и песчаная зыбь, и заболоченное озерцо, и лес на той стороне, и зубастые дачные крыши, – всё засветилось, заиграло тенями, стало отчётливым и контрастным на фоне низкого, всё ещё по-зимнему стылого неба. Было в этом что-то зловещее.

Селищук поднялся, решительно крякнув, взвалил дерево на плечо и, пошатываясь, зашагал по осыпающейся тропе.

 

 

*   *   *

 

И всё-таки она прокололась.

Селищук догадался об этом сразу, едва дочь вернулась из коридора на кухню. Он встретился с нею глазами и мгновенно увидел в них всё – и страх, и раскаяние, и попытку держаться, и парализующую трагедию.

Минуту назад просто ужинали. Над столом вяло порхали слова ничем не примечательного семейного разговора. Лица присутствующих были скучны и беспечны. Никто не осознавал торжественности момента, а между тем, это был последний момент их привычного бытия.

И вдруг – звонок в дверь. Дочь отлучилась открыть. А через мгновенье жизнь поднялась на дыбы – и понеслась прямиком в ад.

Следом за дочерью вошла группа мужчин. Пожалуй, их было четверо, но казалось, их много, неисчислимо – квартира заполнилась тяжёлым топотом мужских каблуков и деловитой перекличкой чужих голосов с неприятно властными, беспардонными нотками.

У Селищука промелькнула мысль, что в квартире не принято ходить в уличной обуви, промелькнула, но тут же безропотно растворилась в явственном ощущении его бесправия в собственном доме, когда один из вошедших, судя по уверенности манер – старший, достал книжечку удостоверения и с видом, исключающим комментарии, продемонстрировал разворот. Вслед за удостоверением он предъявил ещё какой-то официальный листок. Селищук слепо шарил глазами по строчкам; буквы прыгали, расплывались, не желая складываться в слова, но смысл прочитанного всё же доходил до сознания, в жестокой однозначности объясняя всё – и нежданный визит этих страшных людей, и их право беспардонно затаптывать грязью квартиру, и их полномочия раскрывать шкафы, рыскать в чужих вещах, задавать вопросы, выворачивать наизнанку всю его устоявшуюся и доселе казавшуюся безызъянной, неприкосновенную частную жизнь.

 

Визитёры, впрочем, придерживались дружелюбия. При иных обстоятельствах каждый из них, возможно, произвёл бы приятное впечатление, какое непременно производят люди воспитанные и тактичные. Однако в данный момент от них исходила смертная жуть. Они были разными – по одежде, возрасту и комплекции, но было в них что-то неуловимо общее, что-то такое, что заставляло предобморочно содрогаться, когда кто-нибудь из них тихо произносил: «Будьте любезны, покажите…», «Разрешите взглянуть…», «Откройте, пожалуйста…».

И Селищук понял, ЧТО объединяет этих людей – взгляд. Вне зависимости от цвета глаз и печати усталости жизни, это был один и тот же холодный взгляд профессионального убийцы, невозмутимый и пристальный, насквозь пронзающий собеседника вплоть до самых укромных глубин высвеченной души. Точно этот же взгляд Селищук видел у своего тайного шефа, Станислава Станиславовича Гаджлевского, но в данном случае эта общность не утешала, а ещё более убеждала в неотвратимости сокрушительной катастрофы.

Энергичные парни оказались профи своего дела. Они быстро нашли то, что искали. Предметом их интереса оказалось новое платье дочери. Буквально накануне та хвастливо демонстрировала его перед матерью. Селищук не придал тогда «показу» никакого значения – мало ли, какие тряпки могут обсуждать две близкие женщины. Вопросы переменчивой моды и атрибутики дамского колдовства никогда не представляли для него существенного любопытства. Его, конечно, позабавило видеть родную дочь в стильной обновке, но телячий восторг, который испытывала та, был ему чужд. На его взгляд, это было обычное платье. Наверное – красивое, возможно – элегантное, не исключено, что и модное, но не настолько волшебное, чтобы переменить жизнь перезрелой невесты.

 

Оказалось, ничего он не понимал в вопросах женской одежды. Оказалось, очень даже может одно скромное платьице, несущее едва заметную бирку, к примеру, «Christian Dior», переменить жизнь так, что всем соучаствующим мало не покажется.

Перемены явились в виде квартирного обыска, санкционированного прокурором, и, судя по въедливости, обещали быть радикальными. Селищук видел, как эти перемены уже разворачиваются, но сознание отказывалось принимать реальность происходящего. Хотелось думать, что всё это – дурной сон, что спираль раскручивающихся событий, наконец, закончит своё дьявольское вращение, происходящее станет туманным и растворится в глубоком забвении, а затем он проснётся, и лишь горькая липкость во рту будут напоминать о пережитом кошмаре.

 

Увы, это был не сон. Во сне человек не может увидеть своих рук. Когда-то где-то Селищук об этом читал. А сейчас он видел их очень явственно, настолько отчётливо, что это вызывало у него неприязнь – руки мелко дрожали. Селищук ненавидел руки за дрожь, но не мог усмирить волнение, неподвластное его собственной воле. Он продолжал тупо разглядывать руки, не в силах поднять глаза – взгляд тут же спотыкался о тревожно-любопытные лица соседей по этажу. Теперь это были не просто соседи. Теперь они – ПОНЯТЫЕ. Их пригласили в соответствии с нормами У-Пэ-Ка для того, чтобы они послужили свидетелями позора знакомой семьи. Сказать, что Селищуку было стыдно – не сказать ничего. Он их всех отчаянно ненавидел, лютой ненавистью неудачника, которая вмиг захлёстывает человека, ставшего внезапно преступником. Они все стояли здесь, в его доме, и в тактичном молчании наблюдали за неторопливым произведением обыска, а Селищук уже видел, как они расходятся по квартирам, приличные, не запятнанные, и уже там, не обременяя себя ложной тактичностью, начинают таращить глаза и наперебой, взахлёб обсуждать чрезвычайное событие, свидетелями которого им довелось нынче стать. Селищук видел их увлечённые физиономии, когда они в порыве фантазии выдвигают свои версии криминального содержания происшедшего, и их уверенные кивки, дескать, ничего удивительного, они никогда не доверяли этой тихой семейке, и ничем не прикрытую радость оттого, что не их коснулась карающая десница.

Помимо злосчастного платья, оперативники нашли ещё деньги, чему были рады, пожалуй, даже больше, чем платью. Тот, кто обнаружил запрятанную в белье аккуратную стопку серо-зелёных купюр, с видом фокусника извлёк деньги из шкафа и принялся с удовольствием пересчитывать, раскладывая на кровати, словно разоблачая перед присутствующими собственный фокус. Селищук поспешил уточнить назначение тайника. Это были те самые скудные доллары, что годами копились в каждой постсоветской семье на всём ограбленном постсоветском пространстве – единственная надёжная форма сохранения своих сбережений на неопределённый и неминуемый день. В частности, Селищук каждый месяц с получки откладывал на будущую свадьбу взрослеющей дочери. Дочь о наличии этих денег даже не подозревала. Но у оперативников возник свой взгляд на происхождение долларов. По их версии, это были не трудовые сбережения родителей, а вещественные доказательства преступной деятельности дочери, и подлежали, в присутствии понятых, конфискации.

 

Короткие сборы и прощание с арестованной, безмолвное, одними глазами. Тревожный блеск расширенных в страхе зрачков. Она ушла, и холодный сумрак подъезда равнодушно её поглотил заодно с понятыми и оперативниками. Последним, словно капитан – идущий ко дну корабль, квартиру покинул старший из офицеров. Он сказал нечто разъяснительное и жестом пресёк движение матери вслед за истаявшей в сумраке дочерью. Селищук обнял жену за плечи, и они помертвело застыли, пока жгучий импульс не швырнул их к окну – для того, чтобы снова оцепенеть, наблюдая, как огибает периметр двора, выбираясь на проспект, казённая черная «Волга».

А на следующий день по областному радио в рубрике криминальных новостей прозвучала лаконичная информация: «Подразделением Управления Внутренних Дел города Бреста проведена операция по задержанию сотрудницы Брестской таможни, фамилия которой в интересах следствия не разглашается. Ей предъявлено обвинение в получении взятки при исполнении служебных обязанностей. При обыске на квартире найдены деньги и ценности, нажитые преступным путём…»

Голос диктора был бодр и жизнелюбив.

 

 

 


Оглавление

3. Часть 2
4. Часть 3
5. Часть 4
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!