Самка скорпиона

дилогии «Скорпионья сага»
На чтение потребуется 7 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

На годовщину я решил подарить ей духи.

Мне было известно, что есть французские и есть «наши». Французские иногда «выбрасывали» в универмагах, но спекулянты их тут же скупали и далее продавали из-под полы, запрашивая денег, каких, по правде говоря, у меня на глупости не водилось. Я купил ей духи, найденные в свободной продаже. Назывался подарок «Красная Москва».

В тот день мы встретились, как обычно, в центре. Поцеловались, немного прошлись и направились к метро. Точнее, направился только я. Чтобы ехать к ней.

А вот она моего устремления, кажется, не разделяла.

Остановилась и смотрела в неясную даль – на рябь людей, на поток машин, на глыбы домов, на синее небо в разметанных перышках облаков, – на что угодно, только не на меня. Задумчиво щурилась, поджав губы.

– В чем дело?

– Ты не догадываешься?

– Сегодня годовщина нашей любви.

– Вот именно, – вздохнула она, – годовщина...

Ее настроение меня не обескуражило. Слегка ломался, правда, галантный план: вручить подарок наедине, в общежитии, предвкушая нежность. Но вот она надулась, и я подумал, не стоит тянуть.

– А смотри, что у меня есть... Это – тебе.

Она взяла протянутую мною коробочку. Внимательно разглядела. Прошептала «спасибо». Чуть улыбнулась, с запозданием, словно припомнив: надо улыбнуться, в знак благодарности или хотя бы из вежливости.

– Тебе не нравится?

– Ну что ты. Духи хорошие. Все хорошо...

Мне так не показалось. Я резко засомневался.

Она побрела в неопределенном направлении. Я удрученно поплелся следом. В ее молчании зрело что-то темное, тупиковое, наливая глаза трагическим блеском.

Наконец, забормотала. Проясняя. Для меня, недогадливого... Вот уж год. Происходит «все это». Между нами... Общежитие. Регулярно. Она понимает, мне это удобно... Вдруг повернулась:

– Так дальше продолжаться не может, надо что-то решать!

Заплакала. Беззвучно, беззащитно. Меня пронзила щемящая жалость. Я осторожно взял ее хрупкие плечики, она вырвалась – и тут же уткнулась мне в грудь, содрогаясь. Я поднял ее лицо, стал целовать соленые ручейки, размазывать и вытирать разводы туши по раскрасневшейся коже. Ветер трепал наши волосы. Город взвизгивал и шипел. Прохожие поглядывали с улыбчивым интересом.

Мне стало тошно от моего подарка. Она ждала совершенно иного. Вот уж год, как она моя. Хотел откупиться?

Я неожиданно понял: существует некий закон. Нечто такое, что сильней меня, и чему я не в силах противиться. Закон настойчиво диктовал неизбежность серьезного шага с моей стороны. Это казалось естественным.

Но почему было так страшно?

→

Несколько дней меня грызли сомнения. Надо что-то решать, но я решиться не мог. Требовался сторонний знак, толчок. Мама, например, в таких случаях, читала Библию и находила ответ. Хотя, была атеисткой. Религия ни при чем, говорила она, просто есть книги, где сказано все обо всем.

Я вдруг осознал, что у меня тоже есть подобная книга...

 

Размножаются скорпионы половым путем. Первый контакт бывает чисто случайным. Коснувшись самки, самец перебирает клешнями, пока с нею не сцепится. Иногда в одну самку вцепляются несколько претендентов, которые агрессивно друг друга отталкивают.

Выбор партнера делает всегда самка, протянув счастливчику сомкнутые клешни. Тот берет ее своими клешнями и начинает водить, взад-вперед, исполняя своеобразный танец ухаживания. Периодически в танце они «целуются»: скрестив челюсти и круто задрав хвосты, приподнимаются над землей, при этом самец удерживает самку специальным отростком панциря.

Ухаживание длится от нескольких минут до нескольких дней. Завершение ритуала зависит от самца. На его брюшке имеются ворсинчатые органы осязания, которые скользят, «прощупывая почву». Остановившись, он откладывает сперматофор (мешочек со спермой), а затем протаскивает над ним подругу. Сперматофор разрывается, содержимое попадает в половое отверстие самки.

Любопытно, что именно самец определяет место, где это произойдет...

→

Смотрины прошли успешно.

Моя избранница родителям понравилась, судя по умиленью в их прослезившихся глазах. Мама мельтешила, подавая приборы и блюда. Отец в волнении окатил шампанским весь стол.

Смутила меня не родительская суетливость, а торжественная искусственность их благословения: они вроде рады, но будто чего-то недоговаривают. Я отмахнулся от навязчивого впечатления. Новый человек в нашем доме – лишнего бы не ляпнуть. Бедняжка вообще онемела, сидела мраморной статуей.

А в мае сыграли свадьбу. 

С нашей стороны была сплошь интеллигенция. Строгие костюмы, элегантные платья, тонкие улыбки. Все дружно нашли, что мы с ней – прекрасная пара и чем-то неуловимо друг на друга похожи.

Ее родичи оказались попроще. Они выделялись нарядностью и напыщенностью провинциалов, в привычной жизни напыщенности чуждых, но угодивших в общество, где нужно не ударить лицом в грязь.

Только мои друзья и ее подруги держались без выпендрежа. Однако и они как-то странно вдруг отдалились. Словно между нами легла трещина, вырастающая в пропасть, разделившая мир на людей вольных – и жертву.

Едва началось, меня вновь обуяли сомнения. Карнавальная фальшь навалилась со всех сторон. В каждом тосте угадывалось лукавство, в каждом пожелании – мутный подвох. Один лишь плакат на стене – «Не вяжи веревками, а вяжи пеленками!», – уже внушал мне чувство удушья. Что же говорить о бесчисленных воплях «горько!», все более пьяных, осатанелых, ядовитых.

Складывалось впечатление, что все эти взрослые люди знают правду, пока молодым неведомую, и, потешаясь над нашей наивностью, изощренно мстят за свою грустную искушенность.

Моя невеста, впрочем, выглядела счастливой, все ее забавляло, вызывало радостный смех, и даже украденная туфля отразилась не раздражением, а любопытством: как жених одолеет дурацкое испытание?

Я понял окончательно, что за дурака держат именно жениха, когда разбили горшок и заставили подметать. Горшок был полон монет, они рассыпались, покатились, поблескивая. Ей выдали совок, мне – веник. Мы предались традиции под всеобщий хохот.

До сих пор перед глазами стоит эта картина: разбитый горшок и деньги, которые я должен сметать в кучку.

→

Через месяц после издевательства отправились в свадебное путешествие. Маршрут выбирала она, с прицелом на юг и, однако, с фантазией. Я предлагал, как нормальные люди, махнуть, например, в Сочи. Ей показалось это банальным, она потащила меня в автобусный тур по Кавказу.

Поначалу мне затея ее приглянулась. Через несколько перевалов я начал подумывать, что лучше было выбрать пляжную лень. Горы мне, в принципе, нравились – как застывший порыв вдохновенной природы, но взятые в оборот цивилизованного туризма, навевали скуку, и хотелось спать. Бедняжку же напротив, томила моя созерцательность, ей требовалось движение, впечатления, перемены. В каждом пункте она куда-то меня затаскивала, где-то блуждала, на фоне чего-то фотографировалась, брала экскурсии, скупала сувениры. Деньги таяли. Да, пожалуй, и к лучшему: от ее активности я стал уставать.

Ночевали на турбазах, каждый день разных и одинаково аскетичных. Но что нам за дело до соображений комфорта, когда пылает любовь. Любви было вдоволь, всласть, впрок и даже несколько сверх того. Так мне казалось. Пока в одну из ночей она не спросила:

– А ты можешь еще?

Я отшутился. Она не смеялась. Я был пуст, но она ко мне лезла. Я начал доказывать: это нефизиологично, в природе такого нет, должен быть интервал, ну как тогда, когда мы встречались, один раз в неделю, от силы два...

– Слабак! – перебила она мой защитный лепет. – Есть мужчины, которые могут три раза за одну ночь.

Оказалось, еще в общежитии ей подружки рассказывали. И еще, она недавно читала в газете... Ну это уж враки, таких газет нет! Оказалось, есть. Она извлекла из шуршащего чемодана... Газета так и называлась – «Ещё!». 

По одним только фотографиям, стало понятно, какого жанра сие издание. Читать не стал. Раз пишут, значит, правда. Да и подружки... И, между прочим, дружки мои тоже, бывало, хвалились...

Словом, в ту ночь мне пришлось соответствовать. И не только в ту...

Я впервые задумался, насколько мы, в сущности, разные. Ей всего хотелось много больше, чем мне. Вообще – всего. Я начал догадываться, что при кажущейся внешней хрупкости, уровень энергии в ней куда выше, чем у меня. Ее энергия, требуя выхода, одновременно требовала адекватной подпитки. Я почувствовал себя источником, который, игнорируя мои желания, а значит возможности, с обворожительной неуклонностью высасывают.

К концу путешествия Бедняжка моя заскучала. Я угрюмо молчал – так изнурился, что она не могла из меня слова вытянуть. 

Да и были ли у нас общие слова, кроме слова «любовь»? И даже это, несомненное слово – означало ли оно для нас порознь одно и то же?