"Криминалистика". Две повести и один рассказ

На чтение потребуется четыре часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Он, бля, меня достал. Меня, капитана милиции, следователя отдела... ну да неважно какого, профессионала сыскного дела, человека культурного и уважаемого ключевыми людьми города, – водил за нос какой-то никчемный болван, пьяница, деградант, неудачник. Неужели, настолько всё относительно, настолько зыбко и ненадёжно, что даже самые блестящие аналитические построения рушатся, как карточный домик, столкнувшись с разгулом слепых случайностей? Ну уж нет – нет! Просто, я пока не брался за дело всерьёз, не использовал весь арсенал имеющихся спецсредств. Ну что ж, вот, кажется, и пришла пора – пора тотального перехвата!..

Я жёстко раскинул сеть. Она накрыла наш город не хуже, чем «ядерный зонтик» НАСА. Никто не проскочит сквозь хитросплетенья ее плотных ячеек – будь то лишь человек или сам призрак. Опорными узлами этой сети стали все те серьёзные граждане, которые в разное время угодили в одинаково неудобное положение, да так и зависли в нём, благодаря моей чуткой поддержке. Все они оставались моими бессрочными должниками, а стало быть – и агентами. Кроме того, я подключил всех друзей, приятелей, родственников и свояков – не говоря уже о непосредственных моих сослуживцах. Особое подразделение составили пенсионерки, проживающие в подъездах по адресам, по которым мог объявиться беглец. Не оставалось мало-мальски полезного мне человека, который не был бы вовлечён в охоту за Н. И. Сусликовым. Моя сеть незримо расправилась, натянулась, по ней бежал чувствительный ток, а я сидел в центре, собрав в руках ниточки, в постоянной готовности к малейшему трепетанию. Городок у нас хоть и маленький, но вот руки – длинные-длинные. От меня не уйти... Он у меня попляшет…

Новых сведений о Коленьке не поступало пока. От «Лесной сказки» он отказался, на работе считался в отпуске, мобильным телефоном не обзавёлся – и даже не проявлял интереса к собственному автомобилю, который продолжал торчать на роковом пикете ГАИ, поливаем дождями, посыпаем листвой. Кстати, по адресам двух своих женщин – законной и преступной – также не объявлялся. Буквально канул в неизвестность, и, в сущности, мне следовало объявить его в розыск как пропавшего без вести. Но я не торопился. У меня отличная интуиция, и она подсказывала, что рано или поздно Коленька забарахтается в моей тонкой и прочной сети.

На протяжении последующих двух суток мы с Аллочкой регулярно встречались – утром, в обед и вечером. Ещё больше перезванивались. Особенно – ночью. Я так привык к этим обездоленным вздохам в телефонном эфире, что уже не ложился спать, пока она мне не позвонит. Аллочка всё чаще упоминала о том, что скоро должна вернуться дочь. Я рассказывал о своём начальнике и приближении Дня Милиции. Мы оба жаловались на жизнь. Никогда я раньше не думал, что жаловаться – это так приятно.

 

 

*   *   *

 

Он объявился внезапно. Такая внезапность бывает при охоте на крупного зверя: вот ты сидишь в засаде, сжимая ружьё, весь обратившись в зрение, в слух, и ждёшь, неусыпно ждёшь, когда же выйдет тот зверь... – вдруг тебе снятся шум, треск, топот, рёв, ты вскидываешь ружьё, таращишься во все свои глаза – и запоздало понимаешь, что проспал, а зверь, даже если он и был, прошёл совсем, совсем другою тропой.

В случае с Коленькой дело было так...

Поздним вечером я подвёз Аллочку до подъезда её дома. Выходить в этот раз она не спешила. Выглядела усталой. Мы оба устали от бесплодного ожидания неизвестно чего. Сидя в полутьме автомобиля, мы слушали музыку и тихо разговаривали о смысле жизни. По округе стелился туман, мутный, промозглый, размывающий ориентиры, навевающий меланхолию. В салоне было тепло и уютно, но смысл жизни у нас получался таким же, как и всё прочее в поле нашего зрения – туманным, осенним. Аллочка откинулась в кресле, повернула ко мне голову, чуть развела губы, будто собираясь что-то сказать, и посмотрела на меня своими влажными, чёрными глазами – посмотрела прямо, пристально, неотрывно. Вообще-то, глаза у неё серые, но в тот момент они вдруг наполнились бездной тоской, ожиданием и чем-то ещё таким, гипнотизирующим, отчего я напрягся, точно лом проглотил, ибо понял: сейчас что-то произойдёт...

И тут заверещал мой мобильник – нас разбросило, как от взрыва. Вот уж правда не знаешь, где потеряешь, а где найдёшь: это звонил хозяин Интернет-клуба «Сеточка» с радостным докладом о том, что его «сисадмин» запеленговал в «сети» «исусликова», который возник в виде письма, только что отправленного по «емейлу».

– Откуда! Откуда письмо пóслано?!

– Со своего компьютера, из офиса «Редколесья».

– Спасибо! Спасибо за бдительность!.. – Я перевел взгляд на Аллочку, произнёс уже без азарта, пожалуй, даже, печально: – Сусликов объявился. Он в своём кабинете, в офисе «Редколесья».

Её замутнённые чёрной бездной глаза мгновенно обрели серую трезвость, и она приказала:

– Едем сейчас же.

Нет, что ни говори, прогресс – великая вещь! Ну кто бы мог подумать ещё лет десять назад, что местонахождение преступника можно будет так элегантно вычислить по компьютеру? Я культурный человек, я развиваюсь, я осваиваю любые новинки – и, как показывает практика, осваиваю не зря. Шутка ли: для поимки беглеца я задействовал все возможные средства, включая самые архаичные, однако попался Коленька именно на крючок высоты технологий.

Дворянский особняк, приватизированный «Редколесьем», венчает собой пологий холм. Это особенно видно ночью, когда весь остальной, расположенный в низине город утопает в тумане, а сиятельный особняк, подсвеченный фонарями, как бы воспаряет над миром, олицетворяя почти божественную недосягаемость для простых смертных.

Оставив машину у чугунных ворот, мы двинулись к офису. В прозрачном небе висели обледенелые звёзды. Под ногами хрустели подмерзшие листья. Зеркальные панели здания взирали грозно и холодно. Нас было двое, но я чувствовал себя один на один с поджидающим меня фантастическим монстром. Уверен: Аллочка чувствовала то же самое. Мороз по коже, просто жуть.

С тревожным стуком сердца я взялся за ручку парадной двери. Она оказалась не заперта и легко поехала на меня. Не бог весть какой сюрприз – стеклянные двери центрального входа в зданиях такого ранга снабжаются замками в исключительно редких случаях. Я, например, таких не встречал. Однако сюрприз состоял в другом: стойка вестибюля, за которой днём неотлучно маячил охранник, в данный момент пустовала. Я подошёл поближе и заглянул за барьер. На временно перемещённой кушетке для посетителей, закутавшись в одеяло, сладко сопел высокооплачиваемый «секьюрити». Будучи в курсе, сколько получают сотрудники частных охранных предприятий, я невольно позавидовал этому баловню непыльного заработка.

Впрочем, не моё это дело. Я взял Аллочку за руку и повлёк её дальше, осторожно ступая на цыпочках. Её ладонь была влажной и тёплой, она волновалась. Меня охватило встречное чувство – и, боюсь, совсем не детективной природы. Продвигаясь по тёмным коридорам, я чувствовал себя красавцем-героем, ведущим красавицу по лабиринту сказочного чертога. К сожалению, сказка длилась недолго – мы приблизились к офисному отделу, где предположительно находился разыскиваемый персонаж.

Двери всех кабинетов были закрыты. Тускло отливал пластик табличек. Из-под одной двери как будто сочился неверный свет. Я достал карманный фонарик и навел луч на табличку, где, в числе прочих, обнаружил и фамилию персонажа. Я остановился и посмотрел на Аллочку. Она посмотрела на меня – тревожно до ужаса. Мы прислушались. За дверью не угадывалось никаких звуков. Тишина была такой, что слышалось только наше спаренное дыхание и даже, кажется, стук в унисон двух сердец. Но вот сердца обморочно замедлились – я взялся за ручку и аккуратно нажал... Дверь не поддалась. Для верности я подёргал ещё – безрезультатно…

– Похоже, мы опоздали.

– А вдруг он заперся изнутри? – предположила Аллочка. – Вдруг он спит? – и в полнейшем отчаянии добавила: – Вдруг, с ней?!

Да, действительно, хоть дверь и была заперта, но свет из-под неё всё-таки пробивался. Я почесал затылок.

– Ладно, сейчас мы это проверим...

Осторожно, чтоб на всю округу не зазвенеть, я извлёк из кармана связку ключей. Среди них имелись и несколько стандартных отмычек. Вдумчиво осмотрев замок, я определил, какой отмычкой работать. В своё время я познакомился с одним домушником, и тот, в обмен на смягчение статьи, обучил меня нескольким простейшим приёмам проникновения. С тех пор это тайное знание пару раз меня выручало: когда в моей квартире сломался замок; и когда я забыл в машине ключи, а безмозглая сигнализация всё заблокировала. Но вот и настал момент по-настоящему боевого применения знаний. Я вставил отмычку… нежно пошевелил… зацепил, щёлкнул… – и распахнул.

– Ни с места! Милиция!!!

На мой вопль отозвалась лишь одна тишина. Я остервенело резал фонариком тьму, но признаков жизни обнаружить не удавалось. Найдя на стене клавишу, я включил свет. Кабинет озарился. Здесь имелись несколько шкафчиков, несколько тумбочек, стульев, столов, компьютеров, включая периферическое оборудование, – и ни души.

Нет – кое-что всё-таки оживляло это кладбищенское безлюдье. На одном из столов светился не выключенный монитор, а рядом, справа от клавиатуры, сверкала опустошённая бутылка из-под водки в компании с пластиковым стаканчиком и тарелочкой в свежих следах трапезы. Слева от клавиатуры мрачно серела пепельница, переполненная окурками. Вероятно, именно монитор являлся источником того, едва различимого, света, что пробивался из-под двери.

Аллочка прошествовала вперёд и прошептала, точно похоронила:

– Это его стол.

Я подошёл и скорбно остановился рядом. Компьютер работал, но «исусликов» успел из сети выйти, и монитор светился бессмысленным окном стандартной перезагрузки. Я осмотрел бутылку, стаканчик, тарелку, пепельницу и пришёл к несомненному выводу, что тайная вечеря свершилась совсем недавно. Причём, в одинаре. Судя по опустошённости бутылки «ноль-пять», Коленька, уходя, был пьян в дым – но всё равно ушёл-таки, гад! С блаженной неуловимостью юродивого опять ушёл от погони.

И тут моё внимание привлекла корзина для мусора, на дне которой белел одинокий комок бумаги. Я нагнулся, достал и аккуратно разгладил измочаленный лист. Чётким компьютерным шрифтом на нём было напечатано следующее:

 

Моя милая Надежда!

 

Пишу Вам это письмо, так как я отчаялся окончательно. Помните, именно в Интернете мы с Вами и познакомились, в портале provintialochka.ru. Виртуальная сеть нас свела, она же и разлучает. И дело даже не в том, что встреться мы с Вами в реальности, мы не нашли бы возможности быть дальше вместе. Скорее, наоборот – только в фантазиях и возможна настоящая близость с другим человеком, так как мир, к которому мы привыкли, состоит из одних иллюзий, и опереться в нем не на что. Он виртуален по сути, наш мир, вот в чём штука. Он и есть настоящая сеть, и однажды в неё угодив, мы до конца жизни барахтаемся, так как выпутаться уже невозможно.

Помните, когда мы первый раз встретились, уже в реальности, я Вам сказал, что давно знал о Вашем существовании? Вы приняли это за шутку. Но я не шутил, я действительно Вас часто встречал на улицах города, но у меня и в мыслях не было подойти, так как Вы казались для меня неприступной. А когда мы списались по Интернету, оказалось, что все преграды – иллюзия. Я увидел в Вас человека, Вы увидели человека во мне, мы поговорили, мы друг друга поняли, вот в чём штука. Поговорить – это большое дело, ведь, согласитесь, в привычном мире так трудно найти того, кто готов выслушать. Практически – невозможно. Оплетённые сетью, мы друг друга не слышим, так как каждый слушает только собственный крик.

Наша встреча перевернула всю мою жизнь. Она мне подарила Надежду. Я с такой Надеждой покупал Вам цветы, кормил Вас бизнес-ланчами и даже сочинил одно стихотворение, но так и не осмелился Вам прочитать, так как всегда был очень застенчивым. Я не имел в виду ничего дурного, мне просто хотелось продлить, сколько получится, нашу дружбу, нашу друг на друга опору. И вот, когда у нас что-то наметилось, Вы говорите, что ничего не получится, так как у Вас семья, муж и сын, и всё такое прочее, совершенно непреодолимое. Ну и что? У меня тоже семья, жена и дочь, и всякие обязательства. Но согласитесь: это всё – только лишь паутина, которая высасывает нашу жизнь, и даже не хочет слышать нашего голоса. Ну согласитесь, согласитесь, согласитесь же!

Я знаю, Вы мне не ответите, так как считаете себя порядочной женщиной, а меня – алкоголиком, раз я при первой же нашей встрече напился. Так это – от радости. И во второй раз – от неё же. И в третий. А потом у нас началось непонимание, и я выпил уже от расстроенных нервов. А потом меня оскорбило хамство официанта, и я выпил чуть больше. А потом меня поймал гаишник, и я добавил сверх нормы. По дороге меня встретили хулиганы, разбили мобильный, набили морду, и мне пришлось принять дозу, достаточную для анестезии. Потом меня забрали в милицию, хотя забирать надо было тех хулиганов, и, освободившись, я уже выпил от несправедливости. Я буквально чудом вернулся домой живым, но на меня набросилась жена, в грубой форме, и я был вынужден бежать, и бегство привело меня в ЗАГЗ. Когда я подавал заявление на развод, я был абсолютно, заметьте, трезв. А когда писал заявление на отпуск и брал две путёвки в «Лесную сказку», я уже был трезв до невозможной степени. Я надеялся начать новую жизнь, вот в чём штука. Но Вы сказали «нет». Нет и ещё раз нет. Вы отвергли меня, Вы просто меня не поняли, не услышали, не захотели услышать. А я так в Вам поверил, так понадеялся. Нет, в привычном мире Надежды нет. Никогда. Теперь я это окончательно понял.

Мне было хорошо с Вами. Но Вы были моей иллюзией. Прощайте и забудьте меня, так как я никогда Вам больше не напишу.

 

Ваш друг Николай.

 

P. S. И всё же я верю, что когда-нибудь мы с Вами ещё встретимся, так как Надежда умирает последней.

 

Так-так-так, подумалось мне. Каждый, кому не лень, норовит использовать возможности работодателя в своих личных целях. Интернет за счёт фирмы – славно, славно... Конечно, это письмо могло принадлежать любому из здешних сотрудников. Очевидно, некто набрал текст на компьютере, распечатал на принтере, а затем скомкал и швырнул в корзину. Автором мог быть кто угодно – но это был, несомненно, Сусликов. Даже если отбросить претенциозную подпись «Николай», всё равно это был Коленька. И если закрыть глаза на перечисленные в письме факты – всё равно он. Его выдавал стиль письма, а также неподражаемая аутентичность глобальной пожизненной неудачи.

Я осторожно взглянул на Аллочку. Она молча плакала. Ничего принципиально нового, по сравнению с тем, что уже было известно, письмо, в сущности, не сообщало. Но Аллочка всё перечитывала и перечитывала, и всё текла и текла слезами безмолвного траура, и ее состояние всё длилась и длилось. Я деликатно потянул письмо на себя – она безвольно мне отдала. Я сложил лист вчетверо и спрятал во внутренний карман. Она не шевелилась. Я закурил и сосредоточился на искусстве пускать к потолку всплывающие, извивающиеся, взаимоперемешивающиеся, взаиморастворяющиеся колечки. Она не реагировала.

– Пойдёмте уже, – сказал я, докурив.

– Что?.. – Аллочка дёрнулась и посмотрела на меня, будто видит впервые.

– Пойдёмте, здесь больше нечего делать. Думаю, материала для бракоразводного процесса у нас с вами более чем достаточно.

– Что? Какого процесса?..

Она была явно не в себе. Запредельное торможение, просто ступор. Я взял её за руку и повлёк на выход. Она потекла за мной, как сомнамбула.