HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Игорь Белисов

"Криминалистика". Две повести и один рассказ

Обсудить

Прозаический цикл

На чтение потребуется четыре часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 25.11.2014
Оглавление

1. От автора
2. Подстава (повесть, часть 1)
3. Подстава (повесть, часть 2)

Подстава (повесть, часть 1)


 

 

 

Ты едешь по городу. Логичный и странный, огромный и тесный, с детства знакомый и неизбывно чужой, город плывёт мимо, разгоняется и тормозит, вытягивается прямыми и поворачивается дугами, безразлично и чутко следует воле твоих рук, сжимающих руль, твоих ног, давящих на педали.

Этот город – Москва. Ты давно не заглядывал этому городу прямо в лицо, много лет ты отсутствовал, был далеко, и вот ты вернулся, ты снова здесь, сидишь в хорошей машине, наслаждаясь контролем над этой машиной, над дорогой, над городом, над всей этой жизнью, которая принадлежит теперь только тебе. Ты – хозяин ситуации, сам принимаешь решения и планируешь действия. Ты слегка нервничаешь, потому что немного всё чуждо вокруг, немного ирреально и призрачно. Но ты знаешь, что это нормально. Так бывает всегда, когда возвращаешься к тому, что когда-то любил, но в силу обстоятельств был временно удалён за предел досягаемости той любви. Это похоже на состояние медленного пробуждения после долгого тяжёлого сна: чувство неуютное и, вместе с тем, приятное, тёплое, нежное…

Осторожное чувство, зоркое, недоверчивое. Да, он здорово изменился, этот город, стал надменнее, отчуждённее. Словно старый приятель, в каждое очередное мгновение узнаваемый во всех давних, чуть забытых чертах, он последовательно являет своим обличием и что-то для тебя новое, неожиданно броское, непривычно шикарное, неприступное и откровенно чужое. Ты жмёшь ему руку, радостно улыбаясь, ловишь ответную восторженную взаимность, но в его взгляде всё более замечаешь воровато ускользающий проблеск неискренности.

Вот ты взмыл на Большой Каменный мост, очертил крутой вираж Моховой, под тиканье поворотника сместился к Библиотеке имени Ленина и выровнял руль на Новый Арбат. Ты плывёшь по руслу неизменной реки, в ущелье каменных знакомых громад – четыре одинаковых пика слева по борту, четыре одинаковых справа, – и только назойливое пестрение разноцветных неоновых берегов беззвучно кричит: пока тебя не было, всё здесь здорово изменилось. Тебя это не тревожит, а скорей забавляет, ты с любопытством поглядываешь на окрестности, но всё это вскользь, мимо, твоя цель – там, впереди, в смыкающейся в точку, рассчитанной перспективе. Да, тебе недосуг отвлекаться на глупости, ты – деловой человек, все твои мысли сосредоточены на серьёзной и твёрдой, приближающейся задаче, ты обдумываешь её непростые подробности, пытаешься представить, как это будет, надеешься, что всё пройдёт гладко, убеждаешь себя в этом желанном исходе, ещё убеждаешь, и ещё, и ещё…

Вдруг у тебя возникает посторонняя мысль. Как толчок под ребро, как тупой кол под сердце. Ты должен это сделать. Как можно быстрее. Сейчас же, немедленно. Позвонить… Не вполне понимая, что намерен сказать, ты нащупываешь в кармане мобильник, вытаскиваешь, и, почти не отрывая взгляда от скользящей дороги, тыкаешь кнопки. Где-то здесь, в записной книжке, этот номер… На букву... Не отрываясь… Ага, вот он, нашёл!.. Остаётся нажать клавишу вызова, но тебе так некстати пора поворачивать, уже проплыла последняя, четвёртая по счёту одинаковая громада, и уже раскрывается справа по курсу узкий карман дорожной развязки к съезду с проспекта на поперечно вращающееся Садовое Кольцо… Ты решительно жмёшь ту самую клавишу, припечатываешь трубку к уху, жадно вслушиваешься в улетающие в эфир один за другим гудки… Вот тебе, наконец, ответили, ты говоришь, взволнованно, жадно, – но тебе там не рады, виляют, увиливают, досадно отнекиваются, – однако ты продолжаешь гнуть свою линию, предлагаешь, настаиваешь, назначаешь конкретное время для встречи... – а свободной рукой клонишь руль вправо, направляя машину в намеченный тобой поворот…

И тут позади, слегка содрогнув, раздаётся щелчок...

 

 

*   *   *

 

– Привет... Это я...

Это были первые слова Сани, которые он произнёс, ступив в родной город, вернувшись оттуда. Он стоял под прозрачным колпаком таксофона и, неуверенно улыбаясь, мусолил прижатую к вспотевшему уху трубку. Вокруг гудел одуряющий улей вокзала; всё сновало, рябило, шуршало, кричало. Рядом, слева, под таким же в точности пластиковым колпаком красномордый здоровяк орал в такую же трубку о факте своего прибытия и, судя по блаженному выражению морды, там его ждали и отвечали взаимностью. Справа клокотали гортанные звуки высокогорного языка – непереводимые, но пышущие всё тем же радостным жаром. И только Саня не мог разделить всеобщего шумного оптимизма. Был он сдержан, скуп на эмоцию, насторожен и как будто даже подавлен, словно изголодавшийся зверь, из леса вышедший к людям и готовый при малейшем знаке опасности ринуться прочь. Эти несколько ползучих секунд, что он дожидался ответа, уже казались вечностью, вязкой, неодолимой, неприветливой пустотой; он начал жалеть, что туда позвонил, начал кусать губы и сглатывать густую слюну, теребить на куртке пуговицу, откручивать, отрывать...

– Ты?! – отозвалась, наконец, пустота.

– Узнала? – пробормотал Саня с робеющим облегчением.

– Узнала, – подтвердила она каким-то неприятно чужим голосом. И тут же пугливо спросила: – Ты откуда звонишь?

– Я с вокзала, – пояснил Саня, замыкаясь в ещё большую настороженность. – С Ярославского, только что с поезда, только приехал. Дай, думаю, позвоню, может, номер изменился или ещё что-нибудь... Ну, ты вообще, как? Всё нормально?

– Нормально, – ответила она после некоторого раздумья, голосом тусклым, без проблеска, без зацепки.

Вдруг стало зябко, словно туча накрыла вокзал. Саня выждал, сколько мог, в надежде, что она добавит ещё что-нибудь. Она молчала. Он её молчания не понимал, не мог проникнуть за занавес отчуждённости. Молчание наливалось, давило, душило. Оторванная пуговица бессмысленно вращалась меж влажных пальцев.

– Давай встретимся, – выдавил Саня.

Она продолжала молчать, продолжала изводить непроницаемой пустотой.

– Давай встретимся, – повторил он.

Наконец-то, ответила. Но это не был ответ:

– Зачем?

– Я хочу тебя видеть.

– Зачем? – сказала она с ещё большей строгостью.

– Я думал... – начал Саня, но тут же запнулся, не зная, как продолжать, как объяснить, излить, выплеснуть из души всё то, что накопилось и вызрело за все эти годы, пока она была здесь, без него, а он, без неё, – там, ТАМ! Он столько раз представлял себе вот этот их первый, неминуемый разговор, желанный и жуткий, отрабатывал в мельчайших подробностях, во всех вероятностях вариантов, всех разветвлениях и тупиках предстоящего диалога, и даже если бы оказалось, что...

– Нам не нужно встречаться, – завершила она непроизнесённое объяснение.

– Ты... мне не рада?

– Я поздравляю тебя с возвращением, и всё такое… но... нам не нужно встречаться, – уточнила она. И добавила: – Ты умный. Ты должен понять.

И побежали гудки. Жалящие. Разящие. Беспощадные. Как приговор...

«Почерневший тает снег весной... – напевал рассеянно Саня, выходя из вокзала в блеклую хмурь весеннего города. – Всё плывёт, всё тает, расцветает...».

Снега не было. Ни почерневшего, никакого. И деревьев не было. И самой весны. Только холодный, блестящий растоптанной слякотью, грязный асфальт. Только дома и машины, и густая, суетливая толчея. Только, чужой, собою занятый город. Звонкий, шумный, гудящий, этот город взирал равнодушно на затерянного в толпе неприметного человека, который, закинув за плечо дорожную сумку, расхлябанно брёл в неопределённом и, похоже, безразличном для него самого, направлении.

 

 

*   *   *

 

Он хотел никогда сюда больше не приходить. Он так решил, когда ещё издали завидев знакомый фасад ресторана, перешёл на другую сторону улицы, и, стараясь не смотреть на объект притяжения, проскользнул невидимкою мимо. Это было в тот, самый первый его вольный день здесь.

Но почему-то пришёл. На второй день, ближе к вечеру. На площадке у входа скопилось довольно много машин, больших и шикарных, недосягаемо дорогих, отливающих бликами полировки. Вокруг машин прохаживались угрюмые парни в строгих костюмах. За кромкой асфальта, на газоне, ещё лежал почерневший снег, голые ветви деревьев перебирал зябкий мартовский ветер, прохожие ещё кутались в зимние одеяния, – а эти парни были только в костюмах, и, белея затянутыми в галстук воротничками, простреливали округу быстрыми, острыми взглядами. Один из них критически глянул на Саню – даже не столько не него самого, сколько на его неказистость, начиная с ботинок и выше, – но когда взгляд дополз до Саниного лица, до того, чем Саня являлся по-настоящему, соглядатай отвёл глаза в сторону. Саня чуть ухмыльнулся и решительно распахнул дверь.

В первый момент ему показалось, что он попал не по адресу – так неузнаваемо изменился здесь интерьер. Всё теперь стало другим: и стойка бара, и стены, и столики, и потолок, и неброская, благородно приглушённая подсветка. И лица; лица – особенно. И дело, пожалуй, не в том, что никого из посетителей Саня не знал. Выражение лиц стало иным. Беспечальными стали лица всех этих пьющих и жрущих граждан. И какими-то слишком уж, что ли, правильными, беспорочно-унылыми, будто ресторанное харчевание приходится для них заурядной, регулярной, рутинной привычкой. Сане подумалось, что в его время атмосфера здесь была совсем не такой – гулящей была атмосфера, бедовой, погибельной. Или – он сам был тогда не таким, как эти аккуратные, солидные люди. Он и сейчас не такой. Он здесь чужой, невозвратимо, навеки. Зря пришёл, подумалось Сане, делать здесь нечего, никого здесь не встретишь, надо отваливать. И вдруг услышал:

– Саня?.. Саня! Неужто-то ты?! Вот так встреча!

Кто-то его окликнул, и этот «кто-то» сейчас приближался из глубины сдерживаемой походкой вкрадчивого сомнения, всё более расцветая радостью узнавания. Саня тоже узнал этого типа. Ну конечно, они были знакомы, вот только имени сразу не вспомнить, но лицо, округлившаяся мясистая физия, она была, безусловно, из той ещё, непростой, прошлой жизни. Жали руки, хлопали по плечам, обменивались восклицаниями – и тип уже тащил, тащил Саню куда-то вглубь, в полумрак, в приватную изоляцию отдельного кабинета.

– Это всё – наши ребята! – презентовал весело тип, представляя каждого по отдельности и всех скопом. – Ребята, это Саня! Вы знаете, кто такой Саня? Не-ет, вы не знаете, кто такой Саня, не можете знать! Вы все ещё у папки воровали на сигареты, когда мы с Саней уже были при серьёзных делах!.. Ну, так ты что ж, Саня, откинулся? В натуре?! Своё отмотал?!.. Позовите халдея! К нам приехал уважаемый человек!..

Они тоже все были чужие, эти молодые, не в меру весёлые ребятишки, как были чужими их модные прикиды и свежие анекдоты, как здоровый их аппетит и невоздержанность в выпивке. Да и знакомый тип, имени которого Саня так и не мог сейчас вспомнить, тоже был для него чужим; чужим особенно – поскольку Саня единственно ясно помнил, что ещё в той, прошлой жизни, он никогда с этим типом не якшался, пожалуй, даже, слегка презирал, и уж во всяком случае, общих дел не водил, – а теперь, вот, тот корчит из себя закадычного кореша и висит на плече всей своей сальной, распотевшейся, пьяной обнимкой.

– Ты пей, Саня, пей, закусывай! – назойливо мычал тип сквозь набитую пасть, орудуя челюстями. – Ты теперь дома! Саня, Дома!

Саня и без него понимал, что он теперь дома, и без него помаленьку пил и закусывал, и, всё более погружаясь в запьянелое оглушение, всё менее понимал, что он здесь, собственно, делает. Зачем ему эти чужие, баланды не хлебавшие, фраера? Что за глупая ностальгия привела его в этот сброд дешевых понтярщиков?.. С тайным раздражением поглядывая на часы, он выбирал подходящий момент без обидок отсюда слинять.

– Сань, а хошь мармеладку? – расплылся в радушии тип, обдав смрадным жаром. – Эй! – велел он кому-то услужливому, – А ну-к, позови!

Они тут же явились, с наигранной весёлой истомой, стали рассаживаться, тереться и липнуть. Их было трое, расфуфыренных мармеладок. Должно быть, они состояли здесь на прикорме, поскольку отрабатывали свою роль с грубовато-изящной честностью профи. Одна из них подобралась совсем уже близко, развязно и беззастенчиво, хватко и горячо, и, всё глубже запуская в Саню свою скользкую руку, улыбалась гипнотическим взглядом умудрённой змеи. Сане это, пожалуй, и нравилось, – смущало, но и нравилось тоже, – он почти размяк, почти уже даже зажёгся... и вдруг, неожиданно, оттолкнул девицу, брезгливо, как нечисть.

– Отвали, бесовка, – сказал он беззлобно, но твёрдо.

Девица ничуть не обиделась и понятливо соскользнула, с всё той же змеиною плавностью и достоинством.

– Ты чё?! – удивился заботливый тип, дебильно осклабившись. – Совсем что ль от бабы отвык? Сколько ж тебя не было, на белом-то свете?

– Сколько не было, все мои, – неприязненно огрызнулся Саня и, сжав губы, сощурившись, посмотрел в потолок.

Тип всё таращился и таращился, умильно покачивая головой и всё больше расплываясь во все свои слюнявые губы, и Саня вдруг осознал, что ещё немного, буквально чуть-чуть, и он врежет по этой мясистой, расплывчатой харе.

– А и правда, ну их! – бросил тип, отмахиваясь от девиц. Плеснул в рюмки водки, одну поднял сам, другую поднёс Сане. Чокнулись, хлобыстнули, отдышались, и тип предложил: – А давай-ка лучше, споём. Как в старые времена. Нашу. Ты помнишь, братан?

Совместных с типом старых времён Саня по-прежнему не припоминал. Как не припоминал и того, что распевал с ним общие песни. Но выпитое уже действовало, и Саня не то что смягчился и подобрел, но как-то разжалась в нём та пружина, что держала нутро во взведённой готовности. Он вдруг обнаружил, что запьянел с непривычки, и всё вокруг уже плывёт и качается, и в сущности, ничто уже не тревожит. Размазать типа по столу расхотелось. И даже лень было сбрасывать с плеча его руку, когда тот приблизился и задушевно так, тихо, запел:

 

Почерневший тает снег весной.
Всё плывёт, всё тает, расцветает...

 

Саня вздрогнул невольно, заслышав знакомые строки. А тип продолжал, чуть погромче, распевней:

 

Ну а нас по-прежнему конвой
На работу утром провожает...

 

И что-то полыхнуло у Сани в душе, обожгло и разлилось всегда затаённой, а теперь на волю выплеснутой, многолетней тоской. И он подхватил, заорал вместе с типом, во всю горячую свою глотку, во всю сентиментальную, искреннюю натуру:

 

Я теплу весеннему не рад.
Трезвого качает, как от водки.
Хочется сорвать с себя бушлат,
Разогнать конвой, порвать решётки...

 

К ним присоединились и все остальные, баланды не хлебавшие фраера, но крепко выпившие и оттого расположенные к неизведанной романтике зоны. Они пели всё громче, всё слаженней, с нарастающей надрывной печалью и лихой радостью ничем, в данном случае, не грозящего бунта, на весь кабинет, на весь ресторан, на весь распахнутый во все стороны, свободный беспредельной пьяной свободой, мутнеющий мир.

А когда они догорланили, на пороге стояли трое, и один из троих был Артур.

 

 

*   *   *

 

Просыпался Саня мутно и тяжело, долго ворочаясь в полудрёме. Он то натягивал, то откидывал с себя покрывало, которое пахло неуютно чужим, и подушка тоже отвратительно пахла, и в голове тяжко перекатывался булыжник, и совершенно было неясно, где он, что с ним, продолжает ли он бродить по бескрайности привычного тюремного сна, или барахтается в заточении чего-то нового, непривычного и так разительно на тюрьму непохожего. Наконец он смог расклеить глаза, сощурился от яркого света, чуть попривык, приподнялся и сел с мягким кожаным скрипом. Кожаный диван – надо же! Он спал в одежде, в мятой и потной, но такой ласковой к телу, вольной одежде! Нахлынула радость: он на воле, на воле!.. Его трясло и подташнивало, но в тяжких ощущениях нездоровья сквозило воздушное, крылатое счастье освобождения. Он улыбнулся – и разом увидел всё помещение, чьим гостеприимством ему довелось нынче воспользоваться: стол, компьютер, полки на стенах, жалюзи на окне... В полосатых лучах, бьющих сквозь жалюзи, сидел, сияя, как бог, человек. Он сидел в глубоком, одного с диваном качества, кресле и, чуть подавшись вперёд, протягивал Сане бутылку пива.

– С возвращением!

– Спасибо, Артур, – ответил Саня, мгновенно всё вспомнив.

Вскоре они уже завтракали в пустынном зале утреннего ресторана, им прислуживала милая и расторопная официантка, особенно приятная своей почтительной молчаливостью – и Артур не спеша посвящал Саню в текущую реальность теперешней жизни. Сам ресторан принадлежал теперь Артуру, как и ещё несколько объектов в городе, – о чём было поведано с ненавязчивой, скромною гордостью. По словам Артура, многое теперь изменилось, встало на прочные, законные рельсы, дикий бизнес обрёл респектабельность, и, в общем-то, всё неплохо, без неожиданностей. Речь Артура текла легко, невесомо, она ласкала и убаюкивала, исподволь обволакивая ватной истомой стабильного благоденствия. Саня смотрел, насколько солиден стал Артур за те годы, что они с ним виделись, как выхолены и отточены сделались его одежда, причёска, жесты, слова – и трудно было поверить, что это тот самый чудовищный человек, который в своё время… с которым Саня когда-то… из-за которого...

– Ну... – протянул Артур, принимаясь за только что принесённый, ароматно парящий, в пеночке, «капучино». – Чем заниматься-то собираешься?

– Я?.. – задумался Саня. – Пока ещё не решил. Осмотреться бы...

– Пойдёшь работать ко мне? – прямо, в лоб, предложил Артур.

В этой пристальности прямого вопроса, и особенно в этом прямом, по прошлой жизни знакомом, взгляде, Саня вдруг увидел того ещё, подлинного Артура, которого он в зоне не забывал, и который вдруг сверкнул сквозь фальшивый флёр респектабельности – сверкнул, и тут же снова погас в обманчивой дымке.

– К тебе? – усмехнулся Саня. – Кем же? Официантом?

Артур иронию оценил. Тонко улыбнулся, нахмурился, отхлебнул кофе и опять улыбнулся. И уже улыбку с губ не снимал.

– Ну зачем же официантом? У меня есть настоящее дело непосредственно по твоему, законному профилю.

Саня молчал. Тоже тянул «капучино», но уже без усмешки, без всякой игры. Просто смотрел на босса. На бывшего своего босса.

– Очень неплохая работа. И, если ты не забыл, я всегда достойно платил за... надёжность, – напомнил Артур.

Кофе закончился. Дальше тянуть было нечего. Саня сплюнул в чашку чёрные крошки и сквозь хрипоту из себя выдавил:

– Нет.

Артур выгнул брови в весьма скептическом удивлении.

– Я решил завязать, – твёрдо добавил Саня.

Артур медленно, очень медленно и вдумчиво покачал головой. Глубокая, благородная печаль легла на его респектабельный лик. И вдруг этот лик блеснул волчьим оскалом:

– И куда ж ты решил податься, со статьёй-то своей, мокрой?

Саня скривился, точно раскусил невыносимую, горькую мерзость. И всё его тело как будто скривилось, искорёжилось судорогой, задрожало, задёргалось – но он тут же взял себя в руки.

– Мне просто не повезло. Статья-то, конечно, мокрая... но... я… не убийца... Ты же знаешь, меня подставили, просто подставили, и в тот момент я не мог поступить иначе. Там такой завязался базар, когда или тебя или ты... И я выстрелил первым.

Саня смолк, не хотел больше говорить, не мог. Однако разговор не был окончен, и Артур элегантно принял эстафету усложнённой дискуссии.

– Дело, конечно, прошлое. Можно, конечно, не вспоминать... Да, да, я понимаю, лучше обо всей этой... неприятности нам забыть. Обо всём забыть... Кроме одного – от вышки-то тебя отмазали МЫ. Точнее – Я. Из стопроцентного памятника смастерили всего лишь восьмерик. Неплохо, правда?

– Я ни о чём не просил! – вскинулся Саня.

– Остынь, остынь, – смягчился Артур примирительно. – Ты ничего мне не должен. Мы просто вместе работали, просто делали общее дело. В тот момент, который стоил тебе решётки, ты поступил правильно, иначе было нельзя... Но, когда ты уже загремел, я тоже поступил правильно. Мы с тобой – правильные люди. Такие, как мы, сейчас редкость. Мы должны друг друга держаться. Подумай об этом.

Пока Саня молчал, с тихим звоном гоняя по блюдцу певучее дно опустелой чашки, Артур небрежно достал из внутреннего кармана мобильник и аккуратно расположил его на столе. Скорее, ближе к Сане, чем к себе. Затем, всё так же небрежно извлёк и всё также аккуратно пристроил рядом с молча чернеющим телефоном неброскую, плотную, в стандартной банковской опечатке, стопку купюр.

– Это тебе... на первое время, – безапелляционно сказал Артур, словно и не было всего предшествующего разговора. – Пока будешь думать, надеюсь, этого хватит... В мобильник забит единственный номер – мой. Как только созреешь, звони.

– Я решил завязать, – упрямо повторил Саня, игнорируя искус.

Артур, в свою очередь, проигнорировал бесполезную реплику. Взглянув на часы, он бодро поднялся и с лёгкостью бросил:

– Извини, старик, мне пора. Работа, заешь ли... А ты пока отдохни! – крикнул он, уже удаляясь. – С ответом не торопись!.. Но и смотри, не затягивай!

Он исчез, полностью растворился в ослепительном свете весеннего дня, а Саня остался сидеть, нахмурившись, неприязненно наблюдая, как ловко и деликатно убирает всё со стола почтительно молчаливая официантка. Убирает всё начисто, за исключением того, что её не касается.

 

 

 


Оглавление

1. От автора
2. Подстава (повесть, часть 1)
3. Подстава (повесть, часть 2)
518 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 18:28 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!