Годины

На чтение потребуется 1 час 45 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Директор детского дома, Нелли Георгиевна, позвала Серёжу в свой кабинет. Она долго расспрашивала, как он устроился, хватает ли ему еды, как он учится, не обижают ли его старшие ребята, с кем уже успел подружиться и кто из воспитателей детского учреждения, по мнению Серёжи добрее всех к детям?

Сережа отвечал на все вопросы, но какое-то смутное предчувствие беды уже витало в просторном, светлом и опрятном кабинете директора детского дома.

Нелли Георгиевна замолчала, она готовилась что-то сказать. Мальчик избавил её от этой тягостной процедуры.

– Папа больше за мной не придёт? – Сережа по взгляду понял, что он прав, поэтому добавил: – Он от войны умер? Папа у меня давно на войне был. И дедушка был. Они казаки.

Последнюю фразу мальчик произнёс бессознательно, но уверенно и чётко.

 

К восьмому классу фамилия Яровеев у Серёжи почти потерялась. Её вспоминали учителя на занятиях в школе, да в детском доме писали на документах. В родной среде детдомовцев он был Казак. В округе, подрагивающей от ночных кошмаров, его тоже знали под этой кличкой. И, наверное, несколько сотен людей жаждали, чтобы Казака уже заперли в колонию для малолетних преступников. Так бы и произошло, если бы не встретился на пути Серёги райвоенком. Военных редко заносило в детские дома: в установке правительства было ясно сказано: привлекать к набору в военные училища школьников, имеющих только положительные отметки, удовлетворительное поведение, состоящих в рядах ВЛКСМ – стране нужны были правильные, идейно подкованные, исполнительные офицеры. Районный военный комиссар и не искал в стенах детского дома будущих профессиональных защитников Родины, он просто привёз карточки для прохождения медицинской комиссии всеми юношами, достигшими допризывного возраста. По пути. И увидел такую картину. Казак был в кабинете у директора. Нелли Георгиевна, постаревшая за эти годы, отвернувшись к окну и высоко подняв стакан с водой, капала валокордин. Военком посмотрел на Казака, улыбнулся, но пока ничего не сказал, выпроводил за дверь. А сам долго разговаривал с директором, называя её «дорогая Нелличка».

Сергей, когда за ним пришла машина из военного комиссариата, немного растерялся, но потом, не показывая вида ребятам, что испуган, смело пошёл со старшим лейтенантом, сел в уазик.

 

– Говорят, что вы, молодой человек, славитесь необыкновенной дерзостью, общественный порядок нарушаете, правил общественного поведения не соблюдаете, ходите как оборванец?– военный комиссар поднялся со своего стула, обошёл сидящего Казака со спины, стал что-то искать в шкафу. – Вы это делаете из хулиганских побуждений?

– Да ничо я не делаю, – отмахнулся Серёга. – Так.

– Вольница, – подсказал военком.

– Ну, типа. Это ж умереть можно, то не делай, туда не ходи.

– Конечно, когда хочется, отчего бы не сделать. А когда ещё и силы не занимать, можно вести себя, как хочешь. Только всегда нужно помнить, что на любую силу найдётся другая сила, а вольница и свобода – понятия совершенно разные. Знаешь, один разведчик мото-кавалерийской бригады генерала Плиева, а потом учитель истории, собиравший материалы о казачестве, написал: «Покуда существовала казачья вольница, казаки для русского государства, скорее всего, были большим бедствием, нежели надеждой и опорой сохранения устоев русской государственности. Для них не существовало понятия Отчизны, и преклонялись они более золоту тельцу, чем блюли законы и соблюдали порядок. И только тогда, когда русским казачеством было осознано слово «Свобода», в России родилось новое сословие, для которого служение Отечеству стало не обременительной обязанностью, а священным долгом. И клятва, данная казаками, была нерушима, потому что за этим словом стояли непререкаемые понятия семьи, рода, Родины», – военный комиссар закончил читать, снял очки, сунул их в карман.

Он вновь подошел со спины и положил перед Сергеем толстую тетрадь в дерматиновой потрёпанной обложке.

– Это записки твоего отца.

 

Военком ушёл и сел на свой стул.

– Так что тебе, Сергей Григорьевич, дороже: вольница или свобода?

Серёга немного подумал:

– Свобода!

– Тогда дневник твой. Это память, и она должна быть с тобой.

– А если бы сказал: «вольница» – не отдали бы? – набравшись смелости, спросил Сергей.

– Не отдал бы. В армию пойдёшь?

– Что, прямо сейчас?

– Сейчас.

– В десантники.

– В суворовское училище.