Годины

На чтение потребуется 1 час 45 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Красные подошли к оставленным позициям к вечеру. Солнце опустилось к горизонту, и теперь слепящими стрелами било в глаза изготовившихся к бою казаков.

Уйдя под навес, Григорий направил бинокль на позицию красных. Он сразу заметил молодого мужчину. Мужчина широко расставил ноги, словно хотел врасти в землю, и медленно осматривал через морской бинокль возведённый за сутки укрепрайон. Он что-то говорил присевшему на корточки красногвардейцу, а тот, постоянно мусоля карандаш, быстро записывал слова командира. Григорий ничуть не сомневался, что сейчас смотрел на командира красных, и ничуть не сомневался, что командир видит в бинокль его, стоящего под навесом. В горле запершило. И атаман с трудом проглотил откуда-то взявшийся ершистый комок.

 

Максим за эти годы, что не видел его атаман, здорово возмужал. Из жидкой хворостинки превратился в крепкое молодое дерево, способное устоять на любом ветру. Григорий помнил, как он провожал Максима на Челябинской станции в действующую армию, как сунул в руки сына ножны с отменным охотничьим ножом, полагая, что этим он даёт ещё один, пусть и мизерный, но шанс, уцелеть мальчишке на страшной войне. А сейчас почему-то подумалось: «Стервец, материну ладанку, поди, выбросил, когда с нехристями связался?» Григорий опустил бинокль, резко повернулся и ушёл глубже во двор.

– Митька, – громко позвал атаман.

Из сеней на зов командира выскочил казак, застегнулся на ходу, подлетел вплотную и бросил руку к козырьку.

– Вот что, Митька, – хриплым от волнения голосом произнёс отец, – как бой начнётся, ты винтовку положи и в дом иди. Матери скажи, чтобы она тебя в голбец посадила.

– Тятя, ты чего?

 

Митька стоял перед Григорием Яровеевым с повисшими, словно плети, руками. И в его молодых, всегда озорных и весёлых глазах, метался смерч.

– Делай, чего говорю.

– Тятя, а как же клятва?

– А что мне прикажешь делать, когда браты, сыновья мои кровные, по разные стороны этой вот речки стоят, – Григорий зло махнул рукой с зажатой в ней нагайкой в сторону речки Зюзелки, – и убить друг друга готовы? Я виноват. Вот я перед Богом, а надо будет, и перед начальством, сам за всё отвечу. Тебе приказываю в голбце сидеть. Не дам Максимке грех Каина принять.

 

С соседнего двора треснул винтовочный выстрел. Эхо покатилось по вечернему руслу.

Яровеев сорвался с места, бросился в соседний двор.

– Кто стрелял?

Перед атаманом поднялся пожилой казак не из местных.

– Кто таков?

– Егор Баландин из Баландино.

– По ком палил?

– Так по красному командиру. Выставился, как на параде. Важный какой, всё нас озирает. Энто он вешки для артиллерии ставит. Я на германском фронте со своими сколько раз такое делал. Поручик-артиллерист в биноклю глядят, а писарь, знай, цифры пишет. Опосля артиллеристы по энтим цифрам орудия наводят и лупцуют, одне головешки в разны стороны летят.

 

– Попал?

– Куды? – удивлённо спросил Егор, но потом спохватился, вытянулся в струнку, гаркнул: – Никак нет, ваше благородие. Далеко, смазал.

– Так и нечего попусту патроны жечь, – проговорил Григорий, но раскалённые клещи, захватившие сердце с первыми словами казака, пропали.

Осталось только неприятное чувство, будто к груди приложили непотухший уголёк.