Полустанок

 

 

 

Тропа вилась между скалами, она то поднималась, открывая морской пейзаж, то опускалась, затиснутая высокими стенами. Борис и Ира шли рядом, продолжая разговор.

– Невероятно! – ответил Борис. – Ещё час назад ситуация казалась безвыходной, а теперь мне предлагают романтическое путешествие в компании с очаровательной девушкой! Удивительная штука – жизнь!

– Да нет, – вздохнула Ира, – жизнь – довольно пошлая штука.

Её лицо погасло, взгляд стал тусклым, невыразительным. Резкий переход настроения показался Борису неестественным.

– Простите, я чем-то обидел вас?

–  Нет-нет, вы здесь ни при чём. Просто я жизнью разочарована.

– В вашем-то возрасте?

– Возраст не имеет значения. В жизни или везёт, или нет.

– У вас ещё всё впереди, однажды и в ваш порт войдёт корабль под алыми парусами, и вы встретите своего капитана Грея.

– Зачем? Для того чтобы стирать ему грязные носки? Готовить еду, ходить на базар за продуктами, воспитывать детей? Продавать на рынке заграничные тряпки, которые мой капитан привезёт из дальних стран? Вы скажете, что всё это жизнь, да, это жизнь, и всё это глупо и пошло! Разве для этого ждала бедная Ассоль корабль под алыми парусами?

 

Она взглянула на Бориса с вызовом, зайдя на шаг вперёд, склонив голову набок, вполоборота остановилась перед ним. Остановился и Борис, ещё не зная, как воспринимать этот вызов, как предложение игры либо серьёзное неприятие романтических сторон жизни, какое бывает у людей, умудрённых печальным опытом. Но учитывая юный возраст своей спутницы, решил продолжить разговор, как игру.

– Ну, может быть, вы Золушкой отправитесь на бал, где найдёте своего принца?

– Принцу не нужна Золушка, ему нужна принцесса. Чтобы готовить пищу и выгребать золу из печи, есть прислуга. А хрустальный башмачок Золушки годится только для того, чтобы бросать в него окурки.

– Ну, зачем же бросать окурки в хрустальный башмачок? Для этого существует пепельница.

– Дело не в этом, дело в том, что Золушка никогда не станет принцессой! Одним жизнь дарит всё, другим – ничего, тогда и придумывают сказки о Золушке, и об алых парусах, но всё это только сказки, сказки, и больше ничего.

Борис взял Иру под руку и пошёл вперёд, увлекая за собой.

– Это мечта, Ира, мечта, красивая мечта. Рано или поздно мечта сбывается, но не каждый может увидеть это. «Мы плывём мимо туманных берегов несбывшегося, толкуя о делах дня», – говорил Грин.

– Красивая мечта, говорите? – Ира освободила руку, и посмотрела Борису в глаза, взгляд её стал резким и злым. – Танька скоро выйдет замуж за Вадима, у неё будет всё: и достаток, и няня, и домработница. А чем она лучше меня? Ей всё, а мне что? Хрустальный башмачок? Сказочка про Ассоль? Нет, никогда Золушка не станет принцессой!

Ирина говорила резко, зло, будто предъявляя претензии судьбе, так несправедливо обделившей её. Борис не понимал, откуда у юной, обворожительной девушки, не искушённой жизненным опытом, столько горечи и зависти. Не так много лет разделяло их, но пропасть непонимания казалась неодолимой.

 

– А разве для счастья нужно непременно стать принцессой? Говорят, с милым и в шалаше рай. И разве не любовь делает Золушку принцессой?

– Принцессой в шалаше? Не смешите меня! Лучше жить во дворце с нелюбимым, чем с любимым в шалаше. Любовь проходит, а шалаш остаётся, остаётся грязная посуда и нестиранное бельё. Моя подруга, она гораздо старше меня, вышла замуж по любви. Ах, какая это была любовь! Все завидовали, хоть романы пиши о такой любви! И что вы думаете? Любовь прошла, осталась стирка, кухонная плита, да пьяный муж на диване. А вы женаты? Или у вас в семье всё по-другому?

– Нет, я ещё не встретил свою Ассоль.

– Потому вы и верите во все эти романтические бредни. Любовь! Семейная жизнь – это стирка, уборка, мытьё посуды, а вовсе не любовь. Нет, пусть мой муж меня не будет любить, будет изменять, таскаться по бабам каждый день, лишь бы у меня был дворец, а не шалаш, чтобы не приходилось считать каждую копейку, как делают мои родители, и думать, что будем есть завтра.

– Бытие определяет сознание.

– В смысле?

– В смысле того, что через год такой жизни, а может и раньше, вы взвоете и проклянёте этот дворец, потому, что не будет у вас в жизни самого главного – любви.

– Вы считаете, что главное – это любовь? Главное – это удачно устроиться в этой жизни! А вообще-то, жизнь ничего не стоит. В этой жизни одни поедают других, и если не хочешь, чтобы съели тебя, надо быть кошкой, а не мышкой.

– Когда мы возвращались из похода, в одном отсеке лодки произошла авария, все ребята там погибли, погибли, но лодку спасли. Они погибли ради того, чтобы жили мы. А вы говорите, что жизнь ничего не стоит. Если кто-то может умереть ради жизни других, значит чего-то эта жизнь всё-таки стоит. И не работает тут ваша философия котов и мышей. Оставшиеся в живых должны жить так, чтобы не было стыдно перед мёртвыми.

– Всё это только слова. Если бы кто-то умер ради того, чтобы я жила, не думаю, чтобы жизнь моя обрела какой-то смысл. Когда-то в школе нам говорили красивые слова: долг, честь, любовь, отечество – и что? Что теперь за всеми этими словами? Пустота! Слова утратили смысл, а может, смысла никогда и не было? Нам просто морочили голову?

– Смысл был, есть и остаётся. Слова наполняются смыслом в зависимости от смысла жизни. Одни видят его в служении отечеству, другие – в служении деньгам.

– Они служат не деньгам, а себе. Деньги дают свободу.

– Это иллюзия, деньги не дают свободу, деньги порабощают. Если смысл жизни человек видит в накоплении денег, то становится их рабом.

– Вы считаете, что иметь деньги плохо? А что, лучше быть нищим?

– Я не считаю, что иметь деньги плохо, я говорю: плохо, когда они становятся смыслом жизни.

– А смысла жизни вообще нет. Не смысл жизни нужно искать, а своё место в ней. Главное – это хорошо устроиться. Вы думаете, зачем я согласилась на это морское путешествие? Романтика моря, алые паруса? Всё это бред! Там, на яхте, будут очень состоятельные молодые люди, причём не женатые, так что есть шанс устроить свою судьбу соответствующим образом.