Стерва

 

Купить в журнале за январь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Десять дней, целых десять дней он был самым счастливым человеком на свете. По утрам он готовил завтрак на двоих, хотя уходил на работу в девять, а она могла спать подольше, потому что у неё была сессия, и ездить в институт каждый день не было необходимости. Когда она приходила на кухню, всё было готово – омлет, сырники, каша, хрустящие ломтики бекона, кофе, заваренный по особому рецепту с яичным белком для блеска в струе. Всё это нужно было только слегка разогреть.

Марат звонил ей в одиннадцать:

– Как ты там? Всё у тебя в порядке?

– Завтрак был как всегда супер. Где у тебя стиральный порошок? Я хотела кое-что постирать.

– Не беспокойся об этом, малыш, я сам всё сделаю. Садись за учебники и готовься к экзамену.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.

– Да, я сегодня приду пораньше, принесу к обеду что-то вкусненькое, тебе понравится. Если захочешь перекусить, то в холодильнике на верхней полке салями и сыр, на нижней – буженина. Только, умоляю, не перепутай ножи. Тот, что для хлеба, с белой ручкой…

 

Каждый раз, возвращаясь с работы домой, он заставал её в одной и той же позе. Она сидела на тахте, поджав под себя одну ногу, и что-то вязала. На вопрос, что она вяжет, отвечала: «Шарф для тебя». Но Марат так никогда и не увидел этого шарфа. На следующий день она распускала всё, что успела связать вчера, и начинала сызнова. Результат ей был не важен, ей просто надо было чем-то заниматься, чтобы убить время до прихода Марата. Ни к каким экзаменам она не готовилась, потому что оформила академический отпуск. В дни, когда у неё якобы были экзамены, она шла в кино или ехала к Хельге с бутылкой вина. В доме Марата она чувствовала себя хомячком в клетке с барабаном, который всё время надо было крутить, чтобы как-то оправдывать заботу хозяина.

Она бы с удовольствием осталась у Хельги, но та вдруг обзавелась постоянным хахалем – Рашид наконец разругался с Катериной в пух и прах и поселился у неё со всеми своими красками, холстами и мольбертом.

После работы Марат шёл на улицу Горького, благо это было недалеко, и покупал на ужин что-нибудь особенное: компот из ананасов, сыр рокфор, устриц, которые тогда только появились в Москве и не пользовались спросом, и, конечно, бутылку сухого грузинского вина. Угорь Алине нравился, а устрицы не очень – жидковато как-то и безвкусно, ощущается только вкус лимона, соком которого их сдабривали.

 

За ужином они мало разговаривали. Пару раз Марат заводил речь о своей работе, но Алина всем своим видом показывала, что ей это не интересно. Он бы мог ей рассказать об охоте на крокодилов в Австралии, о загадках пустыни Наска, о выращивании пряных культур на приусадебном участке, но боялся показаться пустомелей. Она ничего не рассказывала о своём институте, об экзаменах, не делилась с ним своими планами на будущее.

Иногда её прорывало, и она с жаром начинала говорить о том, какой подлец её отчим и какая тряпка её мать, о которую он вытирает ноги. Но когда Марат пытался подыскать слова сочувствия, у него получалось только «Да, это, знаешь ли, тяжёлый случай». И она злилась, кидала вязание на пол и уходила в ванную плакать.

Вечер заканчивался прослушиванием пластинок. Алина хорошо переносила джаз, что дано немногим женщинам, которые предпочитают конкретную музыку и только делают вид, что им нравятся импровизации – эти звуковые кружева, эти узоры в калейдоскопе, потому что это в духе времени и нравится снобам. А Марат был как раз таким снобом. Он мог часами слушать Колтрейна, Тейтума или Гиллеспи и каждый раз открывать для себя что-то новое в их композициях, созвучное тому, что он чувствовал здесь и сейчас.

В последнее время его тянуло на блюзы. Эта музыка соответствовала состоянию его души. По натуре он был человеком достаточно холодным. Алина тоже не отличалась горячим темпераментом. Их любовные акты скорее напоминали соития супругов, проживших долгую совместную жизнь, чем экстаз юных любовников. Хельга предупреждала Марата, что её подруга заводится с трудом, но ему было уже всё равно, главное, чтобы она была подле него сегодня, завтра, послезавтра. Ему нужна была только она, и всё, что не относилось к ней, сразу отошло на задний план – работа, друзья, брат и даже мать.

 

Но Алину это, как видно, не устраивало, даже рядом с нежным и заботливым любовником она чувствовала себя одинокой и заброшенной. Её разъедала злость на весь мир, и в то же время она хотела попробовать этот самый мир на зубок, получить все удовольствия, которых достойна юная привлекательная девушка, прежде чем залечь на дно в Чертаново.

На одиннадцатый день своего сладкого заточения она сказала Марату:

– Лисицын, что это мы целыми днями сидим дома, так ведь можно и заплесневеть в четырёх стенах, может, выберемся куда-нибудь?

– Марат.

– Что Марат?

– Почему ты называешь меня по фамилии, когда у меня есть имя?

– Очень странное имя для русского человека.

– Мать говорила, что это имя придумал для меня покойный дядя. Я его не помню, он умер перед самым моим рождением. Он интересовался историей французской революции и настоял, чтобы племянника назвали Маратом. Хотя на самом деле Марат – это вовсе не имя, а фамилия, а звали его Жан-Поль. Отцу было всё равно, он работал в своём институте над каким-то особенным аппаратом для искусственного дыхания и очень уставал на работе. Мать хотела назвать сына Серёжей, но уступила своему старшему брату.

– Бедный Марат, он плохо кончил, это ведь его женщина заколола, когда он принимал ванну? Он, наверно, ей изменял?

– Нет, она его убила по политическим соображениям.

– Ладно, Лисицын, так куда мы завтра с тобой пойдём?

Он повёл её в театр на Таганку, куда попасть было практически невозможно. Заплатил за билеты перекупщику, выгодно продав чеки Внешпосылторга, которые приобрёл по случаю у танцора ансамбля Моисеева. По тем временам это был верх мужской доблести – сводить подругу на Таганку.

Алина была в восторге, и не потому, что ей понравилась постановка «Трёх сестёр». Она ей скорее не понравилась – было необычно видеть, что актёры больше разговаривают с залом, чем друг с другом. Понравилось ей то, что это легендарная Таганка, куда далеко не всякий может попасть, что вокруг нарядная публика, и она её частица, и наконец шампанское в буфете.

Потом они ещё несколько раз сходили в театр, слушали джаз в Олимпийской деревне и пили водку-оранж. Тогда многие ездили туда специально, чтобы выпить водку-оранж. Водки в Москве было хоть залейся, а вот настоящий апельсиновый сок в жестяных банках водился только в избранных местах.

 

В один из выходных они поехали в Сокольники кататься на лыжах. Лыжи взяли напрокат. Это были «дрова» с разболтанными креплениями. К тому же потеплело, и снег прилипал к лыжам, так что бежать на них не было никакой возможности. Но вылазка всё равно удалась. Устав бороться с вязким снегом, они сбросили лыжи и стали лепить снеговика. В конце концов у них получился то ли заяц, то ли медведь с заячьими ушами. А потом они набрели на зелёный домик с трубой, из которой в небо поднималась струя ароматного дыма. Оказалось, что это шашлычная. После прогулки на свежем воздухе у Алины разыгрался аппетит, и они с удовольствием съели по шашлыку, запивая мясо красным вином.

Заснеженный лес, уютное кафе на поляне, вино… От всего этого на Марата нашло вдохновенье, и он рассказал Алине историю про женщину-фантома, которую однажды встретил на лыжне.

– Да в ней было не меньше трёх метров росту, ей-богу, – говорил Марат голосом ведущего детские телепередачи. – Мы тогда жили возле Лосинки. Надо было только перейти железную дорогу, и ты в лесу. Я часто ходил туда кататься на лыжах после работы, когда луна освещала поляны. Но в тот раз я пошёл в лес утром. Накануне мы провожали одноклассника в армию, и я здорово набрался. Утром опохмелился пивом, но это не помогло, и тогда я решил пробежаться по лесу, выгнать из себя похмелье. Перебрался через насыпь, встал на лыжи, а они не скользят, подтаяло, вот как сегодня, а я натёр их мазью на мороз. Еле-еле добрался до опушки леса и вдруг слышу сзади: «Лыжню!». Смотрю, а на меня летит нечто огромное синего цвета. Мне показалось, что это не один человек, а двое – один бежит, а другой сидит у него на плечах. Я хотел уступить лыжню, сделал шаг в сторону, но нога у меня подвернулась, и я бухнулся в сугроб, а мимо меня пролетело со скоростью электрички это нечто синее. И только когда оно уже меня миновало, я понял, что это женщина. И голос, который требовал, чтобы я уступил лыжню, был женский.

Перед тем как скрыться в лесу, она задела помпоном на шапке ветку дерева, нависшую над лыжней. Я поднялся, дошлёпал до дерева и прикинул расстояние от лыжни до ветки, с которой она сбила снег – было не меньше трёх метров. Я снял лыжи и поплёлся домой. После второй бутылки пива мне стало легче.

– Лисицын, да ты у меня, оказывается, алкоголик, – расхохоталась Алина, – три метра, скажешь тоже. Самый высокий человек на планете живёт в Финляндии, и его рост только 260 сантиметров. Это у тебя был алкогольный галлюциноз. Это бывает с похмелья. На самом деле ты тогда, может, и не ходил в лес, а тебе всё это привиделось.

– Как привиделось, когда на мне были лыжные ботинки. – Марат был согласен на галлюцинацию, лишь бы она повторила: «ты у меня». Для него это были не просто случайно обронённые слова, а почти признание в любви.

– Не расстраивайся, тебе уже не догнать эту женщину. В жизни происходит много такого, чего мы не можем объяснить. У меня однажды тоже была интересная встреча. Мы проходили практику в больнице. Наше терапевтическое отделение было на втором этаже, а реанимация – на четвёртом. Вот, значит, мы с Каринкой Арутюновой вызываем лифт. Люди, которые спустились, вышли, но одна женщина осталась. Я спросила её, на какой этаж ей нужно. Она ничего не ответила, и тогда Каринка нажала кнопку с цифрой «2». Двери закрылись, но лифт не тронулся с места, а через некоторое время двери открылись, и так повторялось три раза. Три раза двери закрывались и открывались. И тут мы обратили внимание на нашу спутницу. В общем, ничего особенного в ней не наблюдалось, если бы не выражение её лица – в нём не было ни капли жизни, это была маска, не выражающая никаких эмоций. Четвёртый раз мы не стали испытывать судьбу, вышли из кабины и решили подниматься на свой этаж по лестнице. И тут же двери лифта закрылись, и он ушёл вверх. Нас после этого трясло весь день, мы решили, что встретились со смертью. А потом дежурная медсестра рассказала нам, что эту женщину часто видят в больнице. И каждый раз, когда она появляется, кто-то умирает в реанимации. Все думают, что она не в себе, но у неё есть пропуск в больницу, и её впускают.

– Детские страшилки. Это, наверно была платная сиделка.

– Наверно, но нам тогда было по-настоящему страшно.

 

Марату стало страшно, когда он нашёл в ведре для мусора ампулу из-под какого-то вещества. В голову сразу полезли мысли о наркотиках. Но спросить Алину напрямик, какие такие уколы ей прописал врач, он не решался. А вдруг его опасения оправдаются, и что тогда делать? Бросаться спасать? А если она не захочет спасаться, начнёт врать, выкручиваться и в конце концов постарается уйти, чтобы её оставили в покое? Нет, надо действовать осторожно. Надо дать ей понять, что от этой зависимости можно избавиться, надо только захотеть. И он начал издалека.

– Слушай, я тут прочитал в «Здоровье», что некоторые лекарства, которые мы считаем безобидными, на самом деле могут стать вредными, если употреблять их слишком часто. Возникает эффект зависимости и всё такое.

– Лисицын, расскажи это своей бабушке. Я же всё-таки медик.

– А ты уверена, что твои лекарства не такие?

– Я ничего такого не принимаю. Я здоровая как лошадь.

– А инъекции?

– Это успокоительное. Мне один наш препод посоветовал, чтобы не нервничать перед экзаменом.

– Но сессия уже закончилась.

– Конечно, но у меня какое-то тревожное состояние. Мне всё кажется, что где-то что-то происходит очень важное для меня, а я при этом не присутствую и не могу повлиять. Я чувствую себя оторванной от жизни, заброшенной, одинокой.

– Даже со мной.

– Мы с тобой оба какие-то заброшенные. Ни с кем не общаемся. Может, это я виновата, у тебя же так много интересных друзей и знакомых, с которыми ты перестал общаться. Это из-за меня? Тебе стыдно появляться со мной на людях?

– Как ты могла такое подумать, малыш? Просто для меня быть с тобой наедине самое большое счастье.

– Я даже Хельгу не могу уже навестить, потому что там поселился этот её Рашид. Он хочет, чтобы я ему всё время позировала. В последний раз, когда я у неё была, он заставил нас раздеться и написал картину «Девушка со сливами и девушка с дынями». Он хочет её представить на выставку в «Манеже». Разве у меня уж такая маленькая грудь? Да, небольшая, но красивой формы. Ты не находишь?

– Конечно, малыш, ты у меня самая красивая, – это «у меня» было для Марата пробным камнем. Если она примет это как должное, значит, в их отношениях по-прежнему всё в порядке. – И ты совершенно права, что нам нельзя прятаться от людей. Завтра же пойдём гости к Мильштейну, он хочет почитать друзьям свои новые стихи.

 

Боб собрал на свой бенефис разных людей. Были здесь и технари вроде Марата, и немытая полупьяная богема, а также старшие товарищи по поэтическому цеху – лысый, как плафон светильника на бульваре, Смурнов, который, как говорят, читал стихи самому Пастернаку, и поэт-песенник Попиво́да с носом синим, как у законченного алкоголика. Были тут и женщины, большинство из которых перебывало в постели у Боба. Эти должны были обеспечить автору моральную поддержку на тот случай, если какому-нибудь умнику взбредёт в голову сказать, что стихи говно.

Боб был в ударе, читал вдохновенно, и даже если рифма не лезла в размер, он загонял её на место голосом, как обухом. Стихи были главным образом о любви, и женщинам очень понравилось. Выпив вина, они наперебой лезли к нему целоваться мокрыми губами, и Алина не осталась в стороне. Она сказала поэту: «Ты замечательный» и поцеловала его в губы, и при этом, как показалось Марату, как бы невзначай, как бы в порыве вдохновения его рука скользнула по её ягодице.

А потом все напились и целовали друг друга без разбора. А песенник Попивода зажал Алину в углу и что-то нашёптывал ей на ухо, отчего она смеялась и закатывала глаза.

Когда потом, уже дома, Марат спросил её, о чём это старый козёл шептал ей на ухо, она махнула рукой.

– Ничего особенного – предлагал оральный секс.

– И это, по-твоему, ничего особенного? Надо было дать ему по морде.

– Ну уж и по морде. Пожилой, заслуженный человек, к тому же подшофе, может себе позволить флирт с хорошенькой девушкой. Ты, Лисицын, пуританин, можно подумать, что тебя воспитывали в монастыре.

 

Больше они к Мильштейну в гости не ходили, зато тот сам зачастил к ним. Он врывался в квартиру как ветер с улицы, принося с собой запахи хорошего парфюма и коньяка, не всегда с подарками, но всегда не вовремя. Однажды он заявился на ночь глядя с бутылкой шампанского и с Хельгой.

– Лисицын, приюти девушку на одну ночь. Хозяйка выгнала её с квартиры за блядство. Я бы её устроил у себя, но ко мне приехали родители из Винницы. У них будет групповой инсульт, когда они увидят, с кем вожжается их сынуля. Один её боевой раскрас чего стоит.

Пришлось Марату доставать с антресолей раскладушку и устраивать Хельгу на ночь. Но одной ночью, конечно, не обошлось. Слава богу, соседка по подъезду как раз решила сдавать квартиру. Но у Хельги не было денег, а её хахали сразу испарились, после того как её выперли из комнаты в Останкино. Так что платить за квартиру пришлось Марату. Он рассудил, что это всё-таки лучше, чем превращать свою квартиру в общежитие. Опять же будет веселее – Алине можно ходить в гости к подруге, не выходя из подъезда.

Но лучше бы он этого не делал. Вскоре после того, как Хельга поселилась этажом выше, снова объявился Рашид со своим мольбертом и красками, да и Мильштейн зачастил к ней в гости и, конечно, с цветами и, конечно, с выпивкой. И теперь уже нельзя было разобрать, кто у кого в гостях. По утрам Хельга приходила к Алине завтракать, а потом Алина поднималась к ней на седьмой этаж. И теперь, когда Марат возвращался с работы, он почти никогда не заставал Алину дома. Сразу поднимался к Хельге, где находил весёлое общество в подпитии. И кого здесь только не было – безработные артисты, барды, свободные художники и даже школьники старших классов, мечтающие о карьере в кино. Кто-то пытался петь под гитару, кто-то молча накачивался спиртным, кто-то тщетно шарил на кухне в поисках еды. Всё, что Алина притаскивала от Марата, эта голодная свора моментально сметала со стола.

 

Марату катастрофически не хватало денег, чтобы жить на два дома. Шапочный бизнес приносил всё меньше дохода. Рынок был перенасыщен, к тому же пыжик вышел из моды, а за волчьими шапками нужно было ехать в Казань. Но чтобы там закупить партию шапок, опять же требовалась некая сумма денег, которых у него не было. И тогда он решил рискнуть – позвонил Топилину, который был завсегдатаем бегов и знал наездников.

– Старик, – обрадовался Топилин, – наконец-то ты созрел для игры. Ты себе представить не можешь, насколько это увлекательно, насколько красиво, насколько благородно. Это как дуэль – или пан, или пропал.

– Мне деньги нужны.

– Ипподром именно такое место, где люди становятся богачами в одночасье. Пришёл, увидел, победил – это не про полководцев, это про игроков. Да ты знаешь, что за люди ходят на бега – Аксёнов, Броневой, Ширвиндт с Державиным… Какой суммой ты располагаешь?

– Ну, сотню рублей могу наскрести.

– Неплохо, старик, теоретически на рубль можно выиграть тысячу. Так что, считай сто тысяч у тебя в кармане. Нужно только знать, на кого ставить.

– Я думаю, ты мне посоветуешь.

– И правильно думаешь. Я всех наездников знаю, а с некоторыми дружу. Сына Попельнухи я в английскую школу устроил, а у Ратомского я на свадьбе гулял. Это знаешь, не хрен собачий…

– Так ты скажешь, на кого ставить?

– Конечно, старик, давай в воскресенье, часов в десять, встретимся в метро на станции «Беговая». Только ты сейчас, пока я на работе, позвони ко мне домой и скажи жене, что в воскресенье я непременно должен быть на симпозиуме по патентоведению.

– Хорошо.

 

Здание ипподрома поразило Марата своей пышностью, настоящий дворец с колоннами коринфского ордера, с потолками, расписанными в греческом стиле, бронзовыми люстрами и картинами на темы коневодства.

– Что ты удивляешься, здесь бывают большие люди, сам Леонид Ильич наезжает иногда. Только он не играет, просто любит лошадок. Как-то поставил рубль, выиграл три и был страшно доволен. Новичкам вообще везёт, так что не сомневайся, а чтобы уж наверняка было, посоветуемся с экспертом. Ты пока займи столик в ресторане, а я за ним сбегаю. Вот посмотри программку.

До заездов было ещё порядочно, и свободных столиков в ресторане было сколько угодно. Марат выбрал тот, что у окна, и стал читать программу бегов. В первом забеге лучший показатель резвости был у Азимута. «Вот на него и поставлю», – решил Марат. Но Топилин смеялся до слёз, когда он ему об этом сказал:

– На «фонаря» ставят только профаны. Тут главное не резвость лошади, а резвость наездника. Вот он всё знает, – Топилин подтолкнул к столику здоровенного мужика в рабочем комбинезоне. Это Парфёныч, он служит на конюшне, ему виднее. Ты закажи бутылочку коньяка для разбега, а то он на трезвую голову плохо соображает.

Парфёныч оказался глухонемым, но пить был здоров, почти всю бутылку выхлестал один, наливая коньяк в фужер.

– А теперь, – сказал Топилин, доставая из кармана ручку. – Парфёныч нам укажет победителей каждого заезда.

Парфёныч почти не глядя поставил галочки в программке напротив своих фаворитов и ушёл.

– Ещё по рюмке и пойдём делать ставки, – сказал Топилин. – Начнём по малой. Кстати, у тебя не найдётся для меня чирика до получки? А то жена, зная мою страсть, ограничивает меня в карманных расходах.

Ставки были сделаны на первые пять заездов, и друзья заняли места на трибуне. Зрелище Марата не впечатлило. Все лошади для него были «на одно лицо», а наездники отличались только по цвету камзолов. К тому же ни один из фаворитов Парфёныча не выиграл заезд.

– Старик сегодня сбоил, – вздохнул Топилин. – Видно, не допил. Давай поставим на «тёмную». Ну, хоть на Зодиака.

– Нет, – сказал Марат, – я больше не играю.

 

Дома его ждал сюрприз – Алина исчезла. Никакой записки нигде не было. У Хельги никто не знал, куда могла деться Алина. Там все были уже пьяны в стельку. В прихожей на полу валялись осколки разбитой посуды, в ванной кто-то блевал. Боб с трудом вспомнил, что она заходила утром и о чём-то разговаривала с Попиводой, а потом он уже ничего не помнит, потому что пришли грузины и принесли бутыль чачи. Хельга припомнила, что Алина была чем-то очень расстроена и пыталась с ней поговорить с глазу на глаз. Но тут явились эти грузины с киностудии и пошло-поехало. А Рашид сказал, что она взяла у него проездной на метро.

Первое, что пришло Марату в голову, ехать к поэту-песеннику и набить ему морду, потому что если она даже и не к нему ушла, у него всё равно должно быть рыльце в пушку. Но где его искать? Боб не знал его адреса, знал только номер телефона. Марат звонил по этому номеру весь вечер, но никто не подходил. «Конечно, – думал Марат, – если она сейчас у него, то им сейчас не до телефонных звонков». С утра он продолжал названивать по тому же номеру с тем же эффектом, пока не пришёл Боб. Видок у него был ещё тот, как будто провёл ночь в ментовском «обезьяннике» в обществе бомжей и шлюх. А собственно, чем эта публика, что день и ночь ошивается у Хельги, лучше завсегдатаев «обезьянников»? Те же бомжи и шлюхи, только с амбициями.

– Пиво есть?

– На кухне, в шкафчике аспирин.

Боб проглотил таблетку, запив её компотом, рыгнул и спросил:

– Ты звонил песеннику?

– Звонил. Но телефону никто не походит. Может, попробовать найти его адрес по справочнику Союза писателей? У тебя он есть?

– Не нужен никакой справочник. Попиво́да на даче в Фирсановке.

– Ты знаешь, где это?

– Ага.

– Ну так поехали.

– А пиво?

– По пути возьмём.

 

В киоске на Ленинградском вокзале они купили две бутылки «Жигулёвского». Одну Боб вылакал, не отходя от прилавка, другую сосал в электричке, поглядывая на весёлых лыжниц.

– Смотри, Лисицын, сколько красивых девчонок вокруг. Вон та, в голубом свитере, ну чем не Марина Влади? Смотри, она с тебя глаз не спускает, а ты ведёшь себя как олух. Далась тебе эта Алина.

– Заткнись, а то получишь в лоб.

– Скажи мне честно, как на духу, как другу, ты и вправду её так любишь или вцепился в неё, потому что у неё отчим большая шишка?

– Причём тут отчим, она его знать не хочет.

– Это всё игра, Лисицын. Она просто мажорка, которой вздумалось поиграть в Золушку. Ты знаешь, кто её сосед по подъезду? Может быть, внук Будённого, а в бассейн она ходит с Косыгиным-младшим и юным отпрыском Громыко, а на даче она играла в теннис с дочкой Фурцевой. Она наиграется и вернётся в свой круг, а ты останешься у разбитого корыта с разбитым сердцем.

– Я не могу тебе объяснить, потому что и сам не понимаю, что со мной происходит. Круг её знакомых… Это, наверно, часть её шарма, но если даже она навсегда порвёт с отчимом, я всё равно от неё не отступлюсь.

– Понимаю, любовь зла. Но какой-то шанс, что она порвала не навсегда, всё равно останется.

 

В пристанционной палатке они взяли бутылку водки. Боб сказал, что если прийти к песеннику с пустыми руками, он не станет разговаривать. Его дача располагалась на краю посёлка, здесь улица кончалась и начинался густой еловый лес. Припорошенные снегом ели стояли сплошной стеной.

Всё это напоминало декорацию какого-то фильма. Сказки или детектива. Скорее детектива. Дача выглядела заброшенной – окна забиты досками крест-накрест, но дорожка от калитки до крыльца была расчищена.

– Звонка нет, надо стучать. Если он дрыхнет, то лучше ногами, – сказал Боб.

Но стучать не пришлось, дверь распахнулась, и на порог вышел, нет, вывалился небритый заспанный поэт в рваном свитере и в валенках.

– Как я рад вас видеть, а то лежу и думаю, что вот, если бы у меня был джин на посылках, я отправил бы его в магазин. Сбегайте в палатку, а я пока картошечку пожарю.

– Не надо никуда бегать, у нас всё с собой, – сказал Боб.

– Ну, тогда милости просим, чуваки, – сказал песенник и почти силой затолкал гостей в дом.

Марат обшарил глазами комнату – никаких признаков присутствия женщины видно не было. Всюду валялось какое-то старое тряпьё: одеяла, ватники. Пустые бутылки самого разного калибра занимали целый угол. На столе стояла глиняная миска с солёными огурцами. Типичная нора сильно пьющего холостяка. Значит, зря ехали. Разве что он знает, где её искать.

– Мы к вам, собственно, по делу, – начал было Марат, но хозяин его перебил.

– Нужна песня? Это пожалуйста, только деньги вперёд или хотя бы аванс, а то вот заказали гимн стройотрядов, а платить некому.

– Суки, – сказал Боб. – Плюнуть в душу поэту всякий норовит, а когда он застрелится, слёзы льют, цветы на могилу носят.

– Вот-вот, и я про то же.

– Девушка, с которой вы вчера вечером разговаривали у Хельги, пропала. Не могли бы вы припомнить, о чём была речь, – взял быка за рога Марат.

– Это та клюшка, которая всё время вяжет и строит из себя наследницу престола? Так ей деньги были нужны. «Всё что хочешь, – говорит, – сделаю. Деньги позарез нужны на операцию». Какая на хрен операция, у нас же медицина бесплатная. Наркоманка, наверно.

 

В город вернулись, когда на улицах уже зажглись огни. От палёной водки у Марата разболелась голова, и он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего вечера. Достал из холодильника копчёную грудинку, отрезал ломтик, положил на хлеб и тут заметил, что резал хлеб ножом для мяса. Крепость, которую он складывал по кирпичику всю жизнь, разрушилась от одного пинка женской ножки тридцать шестого размера. Чтобы как-то прийти в себя, он перемыл уже мытую посуду, потом перестирал стираное бельё, но это не помогло. К мысли о том, куда могла подеваться Алина, прибавилась другая – зачем ей понадобились деньги. И эти две мысли грызли его мозг до тех пор, пока усталость не взяла над ними верх.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за январь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению января 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.