Время наших надежд

 

 

 

С Юрой и Андреем мы увиделись только через неделю. В Юсуповском саду проходил Open Air. Рок-н-ролл, море пива, травка, легкие на знакомство девушки и чахлые апельсины, развешанные тут и там на голых ветках. Ни словом, ни даже взглядом Юра не обмолвился о своем внезапном бегстве, и я не стал об этом напоминать. Мы пили пиво, слушали музыку, веселились и не думали о будущем!

Первым их заметил Андрей. Это не удивительно – в компании была Лена. Но двух других девушек я не знал… Что именно меня погубило, я тогда так и не понял. Не понимаю и теперь. Взгляд? Поворот головы? Улыбка? Голос? Или этот чудесный запах ее волос – надкушенная карамель? Или ямочка на правой щеке? А может быть тонкие худые руки с вечно холодными ладонями?

– Ирина! – она улыбнулась.

Мы представились по очереди, и я понял что пропал. Вторую девушку звали Настя. А может быть Наташа… Сейчас точно не вспомню. Такая маленькая и подвижная обезьянка, с которой всегда весело, но не более. Только Ира была особенной! Добрый и лучистый взгляд, скромная улыбка… Все в ней было на грани намека, не высказанного вслух секрета, и эта недосказанность создавала ореол тайны, загадочного и пленительного образа. Андрей понял меня сразу, с первых минут, а Юрка ни на что не обращал внимания, продолжал веселиться, острить и каламбурить.

– Ну, вот и ты нашел свою музу! – Андрей улыбнулся и протянул бутылку.

– Нашел. – Мне больше нечего было сказать.

Стыдно признаться, но я вел себя как первоклассник. Совершенно пропало чувство юмора. Я мучительно подбирал фразы, старался выглядеть оригинальным, но неизбежно проваливался в трясину собственного косноязычия. Какой-то мелкий бес наступил мне на язык и не хотел убираться восвояси. Но с другой стороны, мне было приятно просто идти рядом с ней, слушать о чем она говорит… Даже не что именно говорит – просто голос ее слушать: как музыку неба! Я шел и улыбался сам себе, и был счастлив!

Группы на сцене сменялись одна за другой, но стоило ли обращать на них внимание! Весна утвердила свои права над жизнью, и нашлось ей имя – Ирина! Все казалось простым и ясным, как дуновение ветра над каналом, как всхлип пролетающей чайки… И уже вне времени оказался Юсуповский сад. Я набрался смелости и взял Иру за руку, а она улыбнулась, глядя в сторону, и легко сжала в ответ мою ладонь. Так и рождаются мгновения, которые мы с чистой совестью называем лучшими в жизни.

Потом были медленные танцы. Андрей не отходил от своей Лены, а Ира танцевала по очереди то со мной, то с Юрой. Ревности не было совершенно. Как можно подозревать в чем-то ангела? Как можно не доверять другу? Я стоял в стороне и любовался грациозностью ее движений, – так феи парят над землей в самых сказочных снах! В один из танцев я обнял ее крепче допустимого, но она не оттолкнула, положила голову на плечо, и прижалась всем телом… Мир зашатался в своей основе! Я закрыл глаза, и мы оторвались от земли…

Вечер опускался на город очень осторожно.

– А не продолжить ли нам такое чудесное общение у меня дома? – Юра определенно читал мои мысли.

– В самом деле… – Андрей посмотрел на Лену.

Игра в отказы и уговоры длилась недолго и носила, скорее, ритуальный характер. Эдакая уловка, придуманная женщинами, чтобы набить себе цену, ставшая традиционной в подобного рода приглашениях.

Орлов жил на Пионерской в большой трехкомнатной квартире с длинным темным коридором. В прихожей периодически перегорала лампа, отчего в доме становилось мрачно и неуютно, словно тебя в пересохший колодец бросили и закрыли крышку.

– Предки на дачу уехали. Вроде как дом к лету готовить, участок и все такое. Располагайтесь, друзья!

– Ты покажешь туалет? – Ира смущенно улыбнулась.

– Конечно! Прямо по коридору и налево. Остальных прошу на кухню.

И снова пиво полилось рекой, в оконных стеклах задребезжало веселье и музыка, а ясные синие глаза напротив меня распалялись огнем и готовы были поведать о волнующем и невиданном. Взмок воздух в тесном пространстве кухни. Я нараспев читал стихи о любви, Андрей наигрывал на гитаре свои этюды. Ночь была соткана из волшебства и томленья…

И вдруг ушат холодной воды на горячую голову! Юра – мой лучший друг – мой Юра – положил руку на Ирину коленку и начал медленно поглаживать ее бедро… А Ира – этот светлый ангел – моя Ира – пила пиво, смеялась и делала вид, что ничего не происходит… Андрей не видел ничего, кроме своей Лены… И только маленькая обезьянка Настя смотрела мне прямо в глаза и криво улыбалась. Два отменяющих друг друга факта впились занозой в мозг. В первом – Ира в моих объятиях и мы парим над замлей; во втором – Юрина рука гладит ее между ног, а она горячечно смеется, и масло кипит в глазах. И вдруг что-то щелкнуло в душе, и первый факт подернулся рябью и стал медленно таять в ошалевшем сознании; а второй нагло выпятился вперед, чтобы липким клеем своей правды замалевать мой взгляд.

Внезапная смерть! Я оказался вне веселья, вне жизни, а изгибы действительности перестали иметь значение. Тупо пил пиво. Глядел в одну точку. Курил. В какой-то момент я вышел в туалет, а когда вернулся, на кухне сидела одна Настя. Из-под неплотно закрытого крана капала вода… Я впервые услышал ее! А Настя забралась с ногами на кресло, крепко обняла их руками и положила на коленки свой остренький подбородок.

– Где все?

– Разбрелись по комнатам.

– А…

Я открыл очередную бутылку пива, налил его в стакан, внимательно наблюдая, как напиток стекает по краю, пенясь и ударяя в нос запахом хмеля. Маленькая обезьянка подошла и обняла меня сзади. Я обернулся.

– Давай?

Дело было не в желании секса. Но во взгляде ее было столько тоски, столько грусти, которую не выскажешь никогда и никому, что отказать не было сил. Я взял ее на руки, такую маленькую и смешную, и отнес в единственную свободную комнату. По дороге шептал ей на ухо всякие глупости, а она смеялась и всхлипывала, как чайка…

Через полчаса мы встретились с Юрой на кухне во время перекура. Он не выглядел смущенным или расстроенным.

– Слушай… Эта Ира просто огонь! Бес – баба! И тут такое дело… – Он нервно затянулся. – Она поменяться хочет. Ну, чтобы я с этой Настей, а ты к ней. Я, в общем, не против, так что сам смотри.

Мою сказку дробили на куски, как кувалдой по хрустальной вазе.

– Я согласен.

– Ну, тогда я к твоей пошел.

– Давай.

Не Ирой я хотел обладать – убить музу в душе, вот что было нужно!

Кровать заскрипела под моей тяжестью, и муза лениво обернулась. Улыбнулась. Положила руку мне на грудь.

– Ты чего как маленький? Давай, иди ко мне!

И вновь запах надкушенной карамели ударил в голову. Я впился в губы, еще сохранившие привкус чужой плоти, и поцеловал свою музу со всей нежностью, на которую был способен. Это был поцелуй крушения всех надежд, поцелуй прощания. На короткий миг она удивленно посмотрела мне в глаза, но тут же страсть затмила все на свете; Ира встала на колени, а я схватил ее за волосы и грубо трахнул.

Потом мы долго лежали молча.

– Тебе было хорошо со мной? – голос ее уже не казался музыкой.

– Да.

Мы помолчали еще немного. И в молчании стал открываться для нее смысл произошедшего. И не нужно было никаких слов, чтобы объяснить эту чудовищную ошибку, да и не было их в природе. А была ночь, разрушенное чувство и этот волнующий запах карамели…

– Прости меня…

– Хорошо.

– А теперь уходи.

Она отвернулась к стене.

На кухне уже курил Андрей. Я зажег сигарету и выдохнул с первой затяжкой:

– Я потерял музу.

Он обернулся:

– Я тоже.

Докуривали мы в тишине.