Хроника глобального бреда

 

 

Любил Орлов своих родителей, как любой благодарный отпрыск. Мама добрая была, заботливая: работала неделю с утра, неделю с полудня и не было случая, чтобы отец или ребята ушли утром голодные. Нынешние «хозяйки» ленятся утром готовить, а у них в шесть часов уже гремели кастрюльки на кухне. Отец уходил на работу в семь, тогда же с превеликой мукой «ползли» ребятишки в туалет: с вечера-то не уложишь, а утром – ой! – как трудно подниматься, особенно морозной зимой. Зато в воскресный выходной спали до обеда: суббота тогда еще учебная была.

Пока Володя умывался и чистил зубы, Санька стоял сзади, согнувшись и уперев щеку ему в «корму». Теплая она была и мягкая – как подушка; можно было еще подремать, минутку хотя бы. Быстро собирались потом, завтракали и бежали в школу. Она через дорогу была – четыре года Саша там проучился. Хорошо учился, больше на «четыре» и «пять»!

Еще с маленьким, отец с ним занимался. Учил читать, помогал целые «поэмы» наизусть заучивать: и Пушкина, и Лермонтова, и кучу других. Особенно нравился Шурику-мурику «стих» про кота ученого, который устанет по золотой цепи «нарезать», приляжет у дуба и сказки говорит. Так и показывал, прижав ладошки к щеке, как котик мурлычет и потихоньку засыпа-ает... Много Сашок знал, как и все нормальные дети.

Любопытный был, увлекающийся. Однажды прибежали женщины к матери, кричат:

– Там ваш Саша топит все!..

Понеслась с ними и увидела, как ходит сынок по территории соседнего детского садика и поливает всю площадку из шланга. Воды – уже по щиколотку!

– Ты что делаешь?!

– Хочу посмотреть, куда кораблик поплывет...

А кораблик из железных листов сварен и в землю вкопан. Никуда он не поплывет!

Сам потом в этот детсадик ходил немного – мама там поваром работала. Не понра-авилось ему «у чужих»!.. С бабушкой дома лучше: в саду воспитатели такие глупые! Он, когда пообедал первый раз, говорит:

– Воспитательница, а воспитательница! Я котлету съел и какао выпил – иди суп доедай.

Та смеется:

– Са-аша! Да я же лопну, если за всеми доедать стану.

А что ей еще делать, пока у ребят после обеда сонный час? Так «положено»: бабушка же все доедает, чтобы не пропало. Чего тут смеяться? Ну, глупая и глупая!.. Сама – такая, а еще мамане рассказала; та тоже, небось, хохотала. Сами чокнутые, а сами смеются!

С бабулей дружно жили. Гуляли с ней везде… Ольга Васильевна отличалась умом и строгостью: когда шкодил, наказывала без всяких поблажек. Как даст по лбу, аж искры из глаз летят! «Наука» хорошая, крепко запоминается. А все равно вредничал.

Подберется из-за угла, пока та не видит, покажет свой кулачок и громко так:

– Вот тебе! – а сам тут же убежит.

Она тоже тогда смеялась. Потом помирятся, и все равно друг дружку лю-юбят…

В садике всех детей спрашивали, кем те будут, когда вырастут, и каждый кричал: космонавтом! Это оттого, что совсем недавно Юрий Гагарин на орбиту летал. Прямо все хотели в космос!.. Только Орлов нет.

Его воспитатели спрашивают:

– Сашенька, ты наверное тоже космонавтом будешь?

А он сердито так:

– Не-ет.

Недоумевают, снова спрашивают:

– Почему?

А что тут непонятного!

– Я боюсь!.. – скажет совершенно серьезно, и насупится.

В школьную библиотеку тетушка его шестилетним повела – она в этой же школе работала учителем русского языка и литературы. Александр сам запомнил, как удивил женщину-библиотекаря, когда утром взял две книжки, а вечером уже принес.

– Не стал читать?.. не понравилось?..

– Понравилось, еще давайте!

Не обучали в той школе английскому языку и в пятый класс пошел в другую, подальше. Отец хотел, чтобы стал сын капитаном дальнего плавания. И стал бы, только в седьмом классе зрение подпортилось оттого, что много читал. Капитаном – уже не быть... Моряком неожиданно для всех стал потом брат: выучился на матроса, затем на штурмана, и всю жизнь провел на Тихом океане.

Володя тоже увлекался, только не книжками, а техникой да поделками всякими. Вместе фотографией занимались, аквариумными рыбками, радиотехникой, – делал что-нибудь Владимир, а Саша больше учился у него. Брат был старше на четыре года, так что Санька везде за ним как хвост увивался.

Заметил как-то раз, что Володя прячет что-то. Заглянул, а там сигареты!.. «Шипка», «Друг» и «Ту-134». Маленько «слямзил», и побежал к соседу, хвалиться. Стали вместе пробовать. Накашляли-ись… до хрипоты. Приходит домой, а там отец сразу:

– Вовку зови! – да грозно как-то.

Аж ножонки подкосились... понял, что плохо перепрятал. Пошел, позвал; отец спрашивает:

– Кто курит?..

Сашка сразу же – не задумываясь, что брата выдает:

– Это не я!

Посмотрел батя, помолчал, махнул рукой:

– Делайте, что хотите.

Да куда уж там – сразу сигареты выбросили! Взрослыми уже снова начали. Володя вскоре совсем бросил, а Саша и дальше курил.

Бросить очень трудно: нет вреднее привычки! Каждый курильщик покается: «Знал бы это, никогда бы не начал».

От наркотиков умирают быстро, ничего даже толком не поняв. Водку можно долго не пить... А без табака – никак. Всю жизнь потом кашляешь и куришь, кашляешь и куришь. Страшная отрава! Особенно жалко молодых девчонок, друг перед другом с сигаретой красующихся. Так и хочется сказать:

– Дуры вы, дуры!.. Ведь не знаете, что никогда уже не бросите – стоит только начать. Позеленеете, сморщитесь как старухи, а все будете эту «соску» сосать. Мужики – еще куда ни шло. А вам же детей рожать, красавицами быть, мужей любить и целовать. Кого им в вас-то любить и целовать… пепельницу? Тьфу, отвращение одно.

 

Шибко увлекались пацаны тех лет велосипедами с мотором – предшественниками мопедов; во всех дворах и на пустырях с утра до вечера слышался их ноющий какой-то, зудящий рев. И не рев даже, а и не сказать что: какой-то долгий звук на одной ноте, вынимающий все нервы. А-а-а-а! – как будто бомбовоз «Юнкерс-87» пикирует. Передач на таком велосипеде не было, вот на одной скорости подолгу и «пилили». Ну да, точно… как бензопила.

Обладатель такого «чуда инженерной мысли», одетый в тенниску и спортивные «трикушки» с пузырями на коленях проезжал по двору по-царски, будто на нынешнем «Мерседесе», вызывая нескрываемое восхищение «безлошадных». Авторитет такой персоны был не мал: обычный велосипед не шел ни в какое сравнение с моторным!.. Это – как сравнивать конную телегу с лимузином.

Настоящие мопеды появились позже, когда мальчиший интерес к технике уже приугас, да и достаток в семьях вырос; поэтому серьезного распространения они так и не получили: проще было уже купить мотоцикл, а то и автомобиль. А тогда «моторный» был обязательным атрибутом в статусе «продвинутого пацана», и не знать различий между моторчиками Д-4 и Д-5 все равно было, что не знать, с каким счетом наши хоккеисты выиграли у канадцев первый матч знаменитой серии 1972 года. Подобное незнание немедленно вызывало сомнение в полноценности: «незнайка» рисковал стать презираемым навсегда.

Володя сам умудрился где-то заработать и купить такой велосипед. Сам! – не выпрашивая у родителей, как другие. Вот и стал он очень уважаемой фигурой во дворе: с его мнением считались, и даже вызвать его «на кулачки» по пустяковому поводу, что являлось обычным делом в отношении других, стало уже невозможно. Это было бы верхом неприличия! Шурик частенько пользовался таким весомым положением брата для собственной защиты: с хитрецой парнишка рос…

Однажды сам попробовал поехать на «моторном». Хорошо поехал: на обычном-то велосипеде со «свистом» носился. Да забыл, что на повороте надо рукояткой «газа» скорость сбрасывать, иначе в него не впишешься. Дело на дачах было – «мичуринскими садами» их называли. Так и поехал! – по кочкам, капусте, картошке... Напугался, заглушил мотор, и повел «велик» обратно в руках. Больше за руль не садился, пока взрослым уже не выучился лихо ездить на автомашине.

 

…Отец мужиком серьезным был, его все уважали. Он никогда не кричал, говорил немногословно, и шла от него такая уверенность в правоте сказанного, что мысли не возникало перечить. Уже Володя вырос пониже Александра, а батя был еще меньше ростом – сказалось голодное военное детство. И никто не воспринимал его маленьким!.. Он не грубил, слушал внимательно, но если доходило до оскорбления, долго не раздумывал.

Однажды Ванька Солнцев с первого этажа – взрослый уже, здоровый мужчина – как-то грубо сказал об их матери. Мужики тогда во дворе в карты играли, успев «принять» для настроения; под столом и бутылочка початая стояла.

Отец долгих «разборок» не устраивал: молча положил карты, поднялся да так «дюзнул» этому Ваньке, что тот только пятками сверкнул!.. Даже «искорка» будто бы в воздухе проскочила – это пацаны потом рассказывали. И откуда что взялось?.. Кулачок вроде маленький, сам не богатырь… а так-то вот.

Саньку тоже сильно любил: ни разу не порол, обещал только. Но боялся тот порки, как смерти. В пятом классе он, всегдашний «хорошист», принес домой дневник, вразворот исписанный красным за поведение, да еще с двумя двойками: по русскому языку и алгебре. Пришел из школы… тише воды, ниже травы.

Тут маманя тарелку борща налила: наваристого, с капельками жира и сметанкой. А батя, как назло:

– Давай дневник, проверю.

Внутри у сыночка сразу пусто стало. Словно нашкодивший кот подошел на «полусогнутых»; опустив голову, подал дневник. Отец посмотрел его, сказал:

– Ремень неси…

Это прозвучало для Сашки как «именем Российской Федерации...» – как приговор, в общем, который «окончательный, и обжалованию не подлежит».

И дернуло же «училку», Галину Павловну, именно в этот день вызвать его к доске!.. И на уроке-то – правда, вертелся как юла, за это еще дневник исписан. Провалиться бы сквозь землю!.. Да уже невозможно было.

Нес ремень, поливая его слезами; протягивал неблизко, чтобы «воспитатель» сразу не дотянулся. И ныл:

– Па-па, не надо!.. Па-па, ну не надо! – может, «сработает», а?

Сработало!.. Отец дневник отбросил, сказал:

– Ладно. Но смотри мне! – и «ограничился» пудовым подзатыльником. Матери сказал: – Жрать ему не давай.

Сидел потом Сашка хныкал… хныкал осторожно; побольше соплями хлюпал, чтоб скорее жалость вызвать: есть-то охота. Мама потихоньку позвала:

– Иди, садись! Отец не видит.

Хлебал тогда борщ и был счастлив, что и сегодня пронесло... На следующий день взялся за учебники, и вскоре все наверстал.

 

Уже взрослым, учась в институте, приезжал к родителю на каникулы: отец с матерью разошлись, и Николай Егорович вернулся на родину, в Томскую область. Выпивали понемногу за встречу, вспоминали ту историю, смеялись. Отцова «наука» хорошо закрепилась и без ремня: старался быть порядочным. Не всегда удавалось, но старался.

В тех разговорах часто обсуждали Советскую власть. Не мог понять Александр, почему отец так плохо к ней относится и всех «правителей» называет непременно дураками. И партийных, и царей – кроме Сталина и Петра Первого. Уже позже, когда сильно болел и врачи спиртное запретили, он говорил еще:

– Когда «Ленька» умрет, я обязательно выпью. Туда ему и дорога!

Почему?.. За что?.. Надеялся, может, что «хорошие» когда-то придут? Не объяснял.

Ну, Хрущев, ладно – его все дурачком считали; от взрослых и меньшие этому учились. Сашенька раз что вычудил – года четыре ему было, сам уже запомнил.

Пришел к соседке в гости. Дети не объясняют, почему; взял, и пришел «в гости».

Она, как положено, чаем угостила – с вареньем и печеньем. Попил чаю, поблагодарил, и уселся на диван журнал «Огонек» листать. А там на второй странице – портрет Хрущева. Понял гость, кто это, и хозяйке сообщил:

– Я его знаю, это лысый черт.

Соседка-то партийная была, аж вскинулась:

– Са-аша!.. Кто это тебе сказал?

– Папа.

– Нельзя так говорить!.. Это Никита Сергеевич Хрущев, первый секретарь ЦК КПСС. Он нами руководит, и мы все его любим.

– Да нет, это лысый черт! Вот, не видно, что ли? – и пальцем показывает.

Ребенок же не понимает, что это не черт, но ясно видит, что он – лысый. Еле убедила Клавдия Филипповна, что это все-таки достойный человек, а не «черт».

Так то – Хрущев. А Брежнева-то за что было не любить?.. Его, казалось, вся страна любила. Кучу смешных анекдотов о нем рассказывали, но ведь с любовью! Никакой ненависти не было. До сих пор многие не против, чтобы он у «руля» стоял, если бы был еще жив. Одна колбаса «за два двадцать» что стоила... и водка по три шестьдесят две.

О Сталине отец вообще молчал, но в его фотоальбоме хранились открытки с портретом генералиссимуса. Как жалел потом Орлов, что не расспросил обо всем подробно!.. Слушал только, как поносил батя малограмотных генсеков и председателей колхозов.

По грибы как-то пошли – по опушкам везде остовы разной техники брошены. Сокрушался отец:

– Да разве так можно?.. У путного хозяина разве так все валялось? Вот раньше... – и умолкал, махнув рукой.

Что раньше? Как раньше? Что вообще могло быть раньше?.. Все же знали: раньше был глупый царь с дворянами и буржуями, потом мудрая и справедливая Советская власть. Что еще узнаешь из школьного учебника истории? А из «Истории КПСС» в вузе?.. Только то, что там написано. И написано там было то, «что надо».

Учащихся заставляли сдать экзамен так, как учили, и никто из них ничем из прошлого уже больше не интересовался. «Тройку поставят, и ладно!» – говорили студенты. И без того знали об успехах социализма, и были уверены в них. Что еще изучать?.. По телевизору и радио каждый день о Директивах очередного съезда партии вещали, и в газете «Правда» все обо всем писали. Разве «Правда» – неправда?..

И за что было Советскую власть ругать? Вон, как она старалась: чуть-чуть до коммунизма не довела!

 

И уж правда… «старалась». Только в девяностых уже годах от тетушек, старших сестер отца, узнал Александр, в чем была причина отцовского недовольства.

Все просто объяснялось... Дед Егор, оказывается, из зажиточных кубанских казаков был; само собой, за белых воевал. Сразу после гражданской войны его не расстреляли, так потом в Сибирь сослали – это еще до колхозов случилось. От того и появились Орловы в Сибири!

Бабушка Ольга Васильевна, царство ей небесное, другую фамилию носила и была из столыпинских переселенцев – из Вятской губернии. Часто приговаривала:

– Когда мы еще в Расее жили… – если рассказывала что-нибудь из старины. Саша только про эту «Расею» от нее и помнил, больше ничего.

Когда ссыльных казаков к ним привезли, тем надо было куда-то пристроиться. Бабушка мужа тогда уже похоронила, оставшись с тремя детьми – вот и сошлись они с дедом Егором. Вскоре и Коля родился, будущий отец Александра. Тут коллективизация началась, и сопровождалась она многими крестьянскими восстаниями. Казаков, как «врагов» Советской власти, собрали снова и отправили еще дальше куда-то, в пропащий Нарымский край – чтобы и не думали бунтовать. Вот там они и сгинули насовсем. Тетя Валя рассказывала, как сгоняли уже других ссыльных на какой-нибудь остров среди болот, и там бросали вместе с семьями. Как хочешь, так и выживай!

Гибли конечно все – без хлеба, скотины, самых простых инструментов и в тучах болотного гнуса. Так же и дед Егор пропал. Отец-то наверняка это знал, а бесхозяйственность сам видел; оттого так претила ему Советская власть.

 

Много публикаций прочел Александр в послесоветское уже время о преступлениях большевиков. Почти сто миллионов собственных граждан они уничтожили!.. Около пятидесяти миллионов в лагерях, ссылках, голоде и расстрелах, десять на гражданской и тридцать два на Отечественной войне – это историки подсчитали. Если даже не говорить о том, как затыкали все прорехи на фронте сотнями тысяч живых людей, то сама-то война разразилась полностью по их вине.

Кайзеровскую Германию в 1918 году союзники по Антанте добили и без помощи русской армии. Позже Запад открыто попустительствовал Гитлеру, и только потому, что руками немцев хотел уничтожить коммунизм. Не будь советских коммунистов, не было бы и Второй Мировой войны. Нацистам никогда не дали бы подняться, – не остановились бы даже перед новой военной интервенцией в Германию, но такой громадной войны дожидаться бы не стали.

Недавние победители вынуждены были уступать, потому что понимали: опасность коммунизма еще страшнее опасности нацизма. Нацизм поначалу касается лишь одной угнетаемой нации, только потом в конфликт вовлекаются другие. А коммунизм – сразу всех! Всем заранее уготована тоталитарная тюрьма под лживые сказки о светлом будущем.

Это Орлов понял постепенно и определенно, и никогда бы уже не простил большевикам не столько даже гибели своего деда, которого ни разу не видел, сколько загубленной ими веры в скорое и неизбежное торжество идеи в нем самом.

Как верил он в коммунизм!.. Воспоминания тех лет до сих пор были живы. Отчетливо помнил, как был счастлив, когда сначала ему на грудь прикалывали октябрятскую звездочку, потом повязывали красный пионерский галстук, а позже вручали комсомольский билет. Как студентом он стал членом комитета комсомола института, участвовал во многих инициативах – тогда еще не было повода в чем-то сомневаться.

Но вот прошли годы, и Александр, близко общавшийся с идеологическими руководителями, стал замечать фальшивость комсомольских «починов», закулисно продиктованных партией, бюрократизм, поглощающий аппарат организации, прохладное отношение ее рядовых членов к самой коммунистической идее и многочисленным, зачастую никчемным, «мероприятиям». А главное – откровенное вранье и приписки в отчетности о них. Комсомольские активисты, как оказалось, ни во что и не верили; они только прикидывались борцами за коммунизм для успешности будущей карьеры.

Сам уже налег тогда на работы Маркса, Энгельса, Ленина, которых в любой библиотеке было великое множество, и просто поразился тем, как раньше не замечал такого чудовищного количества несуразностей и нестыковок в их произведениях. «Проходили» все это на занятиях очень быстро, для «галочки» – никто ничего на самом деле и не понимал. А после внимательного чтения он уже много думал, старался вникнуть в самые основы коммунистической теории. Потом неторопливо огляделся вокруг, и осознал: утверждение о том, что в СССР существует «реальный» социализм – ложь! Для понимания этого достаточно было разобраться в терминологии.

Выяснилось, что сам термин «социализм» происходит от латинского слова «социалис», что значит «общественный». Социализм подразумевает такую общественно-направленную деятельность государства, которая выражается в изымании части доходов богатых граждан и передаче ее бедным с помощью соответствующей налоговой и филантропической политики. И больше ничего!.. Ни о какой насильственной ликвидации частной собственности на средства производства и экспроприации капитала в ходе его строительства не может быть и речи: обобществление должно осуществляться только через свободный рынок способом акционирования. И такой социализм уже давным-давно присутствует на «гниющем» Западе, а лучше всего он реализован в скандинавских странах и Японии, где расходы на оборону очень малы.

Выходило так, что семьдесят лет борьбы за коммунизм, гигантские материальные и стомиллионные человеческие жертвы были бесполезны и бессмысленны. Что Ленин, апологет казарменного социализма – примитивное и кровожадное чудовище.

Не сразу новое знание уложилось в голове Орлова... Эпоха перестройки подтвердила его догадки, но это было уже позже, а тогда Александр своей чувствительной душой сильно переживал развенчание идеалов. Говорить о чем-то вслух не решался, зная силу преследования неутомимого КГБ, который за дотошность прозвали в народе «конторой глубокого бурения», но совести решил больше не изменять.

Комсомольский билет положил в шкаф и стать членом коммунистической партии отказался, хотя его уговаривали вступить в нее, и часто приглашали в горком ВЛКСМ, где пророчили дальнейший рост. Может, и от этого еще бросил учебу и ушел в армию, где атмосфера казалась чище. Отец «добился» своего, даже не пытаясь это делать: сын теперь сам уже все понимал, не обманываясь больше пропагандистской трескотней.

 

Коммунисты всегда были мастерами конспирации. С мясником и злодеем Гитлером миру очень скоро стало все понятно; величие Сталина долго казалось незыблемым, но все же осмелились его развенчать; а с Ленина нимб святоши сорвали совсем недавно, хотя все равно находятся убогие умом, готовые верить в его непорочность.

Нужны были десятилетия сосредоточенных усилий многих исследователей, в разное время вскрывавших зловонный гнойник большевистской лжи, чтобы все узнали настоящую правду о прошлом. Александр часто и искренне жалел, что Сибирь находится очень далеко от Москвы. Если бы это было возможно, он с благодарностью пожал бы руку Николаю Сванидзе, Феликсу Разумовскому, Михаилу Веллеру и многим другим за их воистину титанический труд. Это отважные и благородные люди: они дарят зрение незрячим.

Еще в сталинское время Максим Горький и Михаил Шолохов пытались говорить правду, но это было не очень убедительно: их едва слышали единицы. Люди и сами догадывались о больших масштабах резни в стране, но настоящего ее размаха и самой сущности кровожадной власти не узнали даже после хрущевского доклада на двадцатом съезде КПСС. Позже Даниил Гранин в романе «Зубр», Анатолий Рыбаков в «Детях Арбата», Александр Бек в «Новом назначении» показали содержание командно-административной системы. Работы очень серьезные, но их значение в сознании простого читателя легко перевешивается ударным эмоциональным воздействием простенького «Собачьего сердца» Михаила Булгакова, созданного ранее и легко обнажившего животную морду большевистского зверя. Ни одна работа тех лет не покушалась на порочный строй в необходимой и достаточной мере.

Первым полную правду о казарменном коммунизме и его всепоглощающей лжи открыл великий русский человек и писатель-публицист Александр Исаевич Солженицын. Вот кому должны быть благодарны люди больше всего!.. Неспроста Советская власть так травила этого подвижника истины.

Когда Орлов читал «Архипелаг ГУЛАГ», сердце его содрогалось: понял, о чем и почему молчал отец. Николай Егорович умер в 1980 году, и в то время власть коммунистов еще не кончилась. Он, тяжело больной уже, не за себя боялся – за него: скажет лишнее, и приедут «товарищи в штатском». Ему ли было не знать, что любит Сашка поболтать с друзьями?..

 

И впрямь – молодые ребята часто собирались вместе, и нет-нет, да переходила их беседа на тему о том, что «не все ладно» в государстве. Тогда, в «кухонных» разговорах, появлялись первые ростки понимания порочности происходящего.

Конечно, корень ее таился в неэффективной организации производства товаров и их распределения: когда народу всего хватает, ему наплевать, кто правит. Советская же система занималась очковтирательством – она не обеспечивала подчас даже минимальных потребностей людей в качественных товарах. Еле-еле перебивались только за счет экспорта нефти; огромные ресурсы переводились зря.

Александр часто слышал: коммунисты построили великую страну! Неправда. В чем таилось это величие, если несчастные люди от рождения до смерти прозябали в убогих квартирках и непреходящей бедности?.. В куче ракет его нет: и у Америки их было не меньше, но вот ее граждане всегда жили намного лучше. Дорогостоящими боеголовками кремлевские бонзы защищали лишь себя, а не обобранный ими народ или пресловутые «завоевания социализма».

Все неудачи многих десятилетий руководители страны сваливали на последствия тяжелой войны, отвлекая внимание от главного – отсутствия экономической свободы. Ведь стоит только ее допустить, как она немедленно потребует свободы политической, и тогда – конец большевизму. Даже исчахнув и одряхлев, КПСС была не в состоянии допустить этого, разражаясь по поводу любой критики жалким подобием куриного кудахтанья: «За что боролись?.. За что боролись?..». До самой августовской революции 1991 года партийные «перестройщики» словоблудили с хозрасчетом и кооперацией, пытаясь оттянуть время до наступления настоящей свободы, которая неизбежно отбросит их от сытной кремлевской кормушки. Боролись-то они именно за эту кормушку, а не за выродившуюся в пшик идею-фикс!

Вообще говоря, не бывает экономики социалистической или капиталистической; она всегда одна – ученые-экономисты это подтвердят. Даже сам Ленин писал: «Лучше капиталистической организации производства человечеством ничего не придумано, и нам придумывать незачем». Так зачем же тогда большевики-ленинцы выдумали казарменный социализм?.. А другого выхода у них не было! Еще в 1917 году они прекрасно понимали, что свободные люди быстро сметут политических шарлатанов с властного трона, поэтому удержаться на нем можно будет только с помощью командно-административной системы управления и жестоких репрессий. Победили их собственные шкурнические интересы.

Александр читал в газете «Неделя», как обжирались ответственные работники Совнаркома и их шлюшки в годы гражданской войны и военного коммунизма, когда голод косил десятки миллионов ни в чем не повинных людей, а чекисты еще и казнили миллионы человек за самую малую попытку протеста. В голове не укладывалось, что на дьявольском «счету» одного-единственного палача из расстрельных подвалов ЧК числились шестьдесят тысяч убитых им лично из револьвера за несколько лет. И таких была – целая рать, еще требовавших особых выслуг и льгот за свои «исключительные» заслуги перед Советской властью. Да! Они на самом деле писали рапорты начальству с такими просьбами. А ведь эти дегенераты уничтожали цвет русской нации.

Именно шкурническая природа советской коммунистической власти, когда для «своих» есть все, а чужие побоку, заставляла ее самозванных вождей тиранить народ семь десятилетий. Считают, что руководители СССР были бессеребренниками; возможно… но ведь вокруг них кормилась огромная армия прихлебателей. Всегда и везде на любом уровне власти существует мощная прослойка паразитов между ее персонами и собственно народом. Большевики ничего нового-то не открыли! Такова природа любой власти: хоть власти одного тирана, когда существует власть «самого себя» ради собственной власти, хоть самой демократической, когда существует власть круга формально избранных ради их же власти. Любая система власти – паразитическая надстройка над обществом, в какой бы камуфляж ее ни обряжали. И она же совершенно необходима для избежания самопроизвольного разрушения общественного устройства и наступления анархии. Вся суть в том, как она формируется.

Коммунисты совершенно нагло и навсегда сами себя провозгласили незаменимыми и неотторжимыми от власти, и прикрыли свое бесстыдство белыми одеждами «народной демократии» и лживой фразеологией. Большой популярностью пользовался партийный лозунг: «Все во имя народа, все для блага народа». Да врали коммуняки! – это для их блага все было. Так врут все поборники власти.

Между прочим, другим лозунгом они в силу своей природной дремучести «подкосили» сами себя. Он гласил: «Всемерное повышение благосостояния советских граждан – главная цель и забота партии». Не учли, что если благосостояние растет, человек рано или поздно задумывается о том, куда ему девать «лишние» деньги. На «гнилом» Западе он может вложить их в дело, чтобы получить хорошие проценты. А в советской казарме – некуда!.. Мало того, что деньги пустые, не обеспеченные товаром и только умножающие дефицит всего и вся, так еще и разумного применения им нет. Исподволь и неизбежно «состоятельный гражданин», о котором таким образом «позаботились», начинает испытывать недовольство властью и желает ее скорой кончины: зачем такая власть, когда за границей она другая, «умная»?.. Общеизвестно теперь, что тщедушный «социализм» в СССР развалили пустые деньги и естественная зависть его простых строителей к обеспеченной жизни «проклятых буржуинов».

Самого простого не понимали кремлевские «старцы», которые были вовсе не небожителями, а безграмотными проходимцами, случайно оказавшимися у властного «кормила». Не имея никакого соображения о том, что говорят, они без конца уверяли людей в скором наступлении «светлого будущего» до тех самых пор, пока все вмиг не рухнуло. Короче говоря, семьдесят лет «пудрили мозги» всему миру; ведь им верили не только русские: чумная идея достаточно погуляла по нашей планете. Всю свою историю партия большевиков занималась профанацией коммунизма и латанием прорех в теле больной, постоянно рушащейся экономики. Удивительно, что так долго продержалась система «реального» социализма, порочная и нежизнеспособная с самого ее основания.

И неудивительно!.. Перманентные, непреходящие репрессии и мощнейшее идеологическое оболванивание – вот ее подпорки. Чем она могла стать в пике своего развития, показал пример Камбоджи, где за несколько лет «красные кхмеры» под руководством Пол Пота и Йенг Сари уничтожили три четверти собственного народа во имя коммунизма. Причем убивали ударом кирки в затылок, поскольку один китайский патрон стоил столько же, сколько килограмм риса.

Коммунистическая верхушка, между прочим, оканчивала университет Сорбонны, и ее главари не были дикарями и людоедами. Тогда чем объяснить такое варварство?.. Только собственными шкурническими интересами. На счетах руководителей страны скопились миллиарды долларов, обагренных кровью нескольких миллионов человек. Вот что приносит людям казарменный коммунизм!

 

Советские руководители старались иногда смягчить тиранический характер и экономическую бесплодность своего режима, но сталинские «снижения» цен были всего лишь фикцией. Самой известной попыткой вдохнуть жизнь в умирающую систему стала косыгинская реформа середины шестидесятых годов – половинчатая и с самого начала обреченная на неуспех. Она могла лишь лакировать действительность, освежить некоторые краски на «портрете» коммунистического чудовища, в которое превратили верные ленинцы Советский Союз в глазах жителей цивилизованного Запада. Никакой существенной пользы она не могла принести.

Дело в том, что для коренного реформирования экономики надо было сменить саму парадигму народной власти, основополагающий взгляд на нее. Но тогда в ней не осталось бы места большевикам!.. Само собой, что ограниченная идеологическими рамками реформа провалилась. Об этом Александр читал в статье Отто Лациса «Уроки горькие, но необходимые» в журнале «Огонек».

Все другие попытки не могли иметь результата по той же причине, вплоть до реформы Егора Гайдара, действительно оправдавшей себя – жаль, что коммунистам удалось тогда быстро «свалить» талантливого премьера. Могли заменить его и развить смелые начинания и Григорий Явлинский, и Сергей Степашин, и Сергей Кириенко, но вышло, как вышло: президент посчитал нужным реформы сильно не «разгонять», справедливо полагая, что народу не осилить сразу так много перемен.

Борис Ельцин вовсе не стал предателем демократии и реформ, как думали многие. В самом деле нельзя спешить с громаднейшими изменениями, иначе людское сознание просто «захлестнет» от непонимания происходящего: не сделать в одночасье черное белым и белое черным. Но нельзя и останавливаться на достигнутом.

Это хорошо понял новый председатель правительства Путин: как бы ни желал самый ретивый реформатор, чиновники не перестанут воровать и всеобщий беспорядок не прекратится по одному взмаху воображаемой «волшебной палочки». Всему свое время, которое все и расставит на свои места.

 

– Необходимо, – думал однажды Орлов, – лишить коммунистов монополии на толкование коммунизма исключительно от их лица: третье тысячелетие на носу, а вековая идея все еще на пещерном уровне развития и понимания.

Если тоталитарный коммунизм однозначно плох, то это не значит, что действительный коммунизм вообще невозможен. Придет пора, и он естественным образом наступит сам собой – даже скорее, чем мы думаем. Нужно научно осмыслить путь к нему. Нужен, возможно, и всемирный трибунал с широким представительством народов, способный осудить любой тоталитаризм – националистический, коммунистический или религиозный как различные формы фашизма.

Для настоящей «победы» коммунизма нужна не преждевременная социальная революция, а мощная и достаточная материально-техническая база. И в одной стране ему не быть. И то, и другое утверждали еще его классики – только Ленин решился оспорить эти постулаты. Теперь известно, к чему привело его игнорирование азов коммунистической теории, но мечта многих поколений жителей Земли вовсе не дискредитирована порочными усилиями экстремиста.

Очевидно, что проводником на пути к «настоящему» коммунизму в постиндустриальном обществе является процесс той самой глобализации, которую клянут со всех сторон те, кто ничего в ней не понимает – ни в смысле, ни в содержании. Ее не миновать!.. Рано или поздно люди объединятся. Должно стать ясно раз и навсегда: «Свобода, равенство, братство» – лозунг не прошлого, а будущего. Люди всей Земли станут одинаково свободны и равноправны, когда сравняется уровень их доходов и образования; эти предпосылки необходимы для формирования нового человека новой общественно-экономической формации.

Чтобы такой человек появился, нужно максимально освободить его жизнь от материального производства в пользу работы над интеллектом, что вполне возможно при достижении достаточного развития робототехники и компьютеризации промышленных технологий. Не нужно будет тогда человеку в поте лица зарабатывать хлеб насущный – машины обойдутся без него. Необходимым останется только минимальный контроль над ними, а люди смогут полноценно заниматься своим прямым человеческим предназначением: развитием души посредством познания мира. Сначала увлекаемые денежным интересом, стимулируемым государством, затем по обыденной привычке, перерастающей уже в насущную потребность.

Коммунизм наступит естественным образом, без насильственной ломки границ государств, привычных устоев, без революционного уничтожения классовых и национальных различий. Главная цель технического и технологического прогресса – это полная роботизация производства, способная привести к такому невиданному увеличению количества и качества материальных благ, которое называют изобилием.

Роль «локомотива» на пути к достижению изобилия будет принадлежать развитым странам Запада: они покажут пример, к которому потянутся остальные. Одновременно надо воспитывать в людях культуру разумного потребления – без нее можно скоро истребить все живое, так и не достигнув никакого «изобилия». И нужно, конечно, разумное регулирование населенности планеты. Земля способна без труда прокормить пятьдесят миллиардов человек, но рост производства просто не поспевает за ростом населения. Образование, образование и еще раз образование – вот, что необходимо для решения проблем перенаселения, а не убийство «недочеловеков».

Вообще нужно не какое-либо противостояние, а межгосударственное сотрудничество на пути глобализации. Процесс этот очень длительный и драматичный, но другого пути нет. Иначе – только новая мировая война между Востоком и Западом с уничтожением всей планеты, потому что классовое противостояние Запада прошлых лет уже давно переместилось на Восток, где грозит превратиться еще в религиозное и расовое. Восток, похоже, повторяет путь промышленного развития Запада со всеми его издержками, и религиозные фундаменталисты стараются перевести уже появившиеся там классовые проблемы в русло противостояния религий.

Партии псевдокоммунистов в развитых странах уже умирают, стремительно теряя опору в лице класса промышленного пролетариата, выразителем интересов которого являются, поскольку быстро исчезает сам этот класс в постиндустриальном обществе. Большевиков там нет нужды ставить к «стенке»: они сами скоро исчезнут, исполнив отвратительную историческую роль. На Востоке же коммунизм не может прижиться совсем ввиду полного неприятия его исповедующими ислам. Но исламский фундаментализм – самая благодатная почва для нового политического экстремизма и терроризма, способных создавать иллюзию решения классовых в своей основе проблем бедности.

Идея неукротимой мести всемирным угнетателям под священным знаменем великого пророка – что может быть проще и доходчивей для убогого разума неграмотного бедного крестьянина?.. И это всего лишь трансформация на мусульманский лад такой же простой революционной фразы поэта Маяковского: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» Провоцирование настроений «зеленого», то есть исламского фашизма, способных быстро нарастать до размеров идеологического урагана, чрезвычайно опасно; здесь снова общее образование населения должно играть ведущую роль в укрощении революционных наклонностей горячих южан.

В Азии и Африке всегда жили за счет богатых природных ресурсов, примитивного сельского хозяйства и ремесленничества – отсюда и невысокая личная культура. Нет мотивации развития: пока хватает, зачем больше?.. Только вот ни один азиат не упустит возможности быстро, хищнически разбогатеть, чтобы откровенно «топтать» других и похваляться собой; другие же будут продолжать влачить жалкое существование в рабской покорности господину, пока и им не представится подобный «случай». Таков восточный менталитет! Исторически так сложилось, и надо это учитывать. Отсталым странам надо обязательно помогать, только не воспроизводством там всех стадий классического индустриального развития, как делают нынче, а прямой передачей новейших технологий и помощью в их освоении. Нужно суметь «перепрыгнуть» очередной пролетарский революционный период. Востоку нужен не пролетарий-сокрушитель, а специалист-технолог.

Жалко что-то отдавать даром?.. Придется, если не хочется, чтобы свернули шею. Немногочисленному населению Запада и так живется сытно, а нуждающихся жителей Востока подавляющее большинство: из шести с половиной миллиардов человек на Земле только полмиллиарда «белых», а остальные «небелые». Захотят – «прихлопнут» мгновенно сытое меньшинство!.. Никаким ядерным оружием не отобьешься, которое нельзя применять слишком масштабно. Положение усугубляется еще тем, что нефтяные и газовые ресурсы на исходе, а Восток уже не хочет жить отстало, почувствовав привлекательный вкус цивилизованной жизни. Хочешь, не хочешь, а поделишься. Азиаты и африканцы теперь прямо этого требуют: делиться!

Не надо взращивать себе врагов – надо увеличивать число друзей. Глобализация к этому и ведет, только реализовать ее нужно очень осторожно. Ни в коем случае нельзя потерять собственный суверенитет, раньше времени допуская в европейские и американские страны огромное количество иммигрантов из Азии и Африки, как это происходит сейчас. Они уже чувствуют свою силу и способны без всякого оружия разгромить всю Европу, а заодно и Америку. Подобное чревато гибелью всей цивилизации.

Мигранты совсем скоро станут большинством, и в условиях демократии «перекроят» тогда законы под себя, лишив коренное меньшинство всех прав власти. А то и раньше возьмут ее силой и станут «приятно загнивать» на привычный восточный манер, проедая награбленное и уничтожая оставшихся противников. В мгновение ока цивилизация обрушится в варварство!.. Думать, думать и думать нужно перед принятием ответственных решений, касающихся жителей всей планеты.

 

Так наивно, но «умно и взвешенно», как казалось ему, размышлял Орлов накануне третьего тысячелетия, совсем не догадываясь еще о приближающейся катастрофе, которая все насущные проблемы земной цивилизации «решит» своим способом – быстрым и безапелляционным. Уничтожит большинство населения планеты и ввергнет оставшихся в живых в первобытное состояние, из которого самой смелой мыслью не «дотянуться» до будущего.

Того будущего, которое уже было…