Хроника глобального бреда

 

 

Лешка вернулся через неделю. Его подразделение трижды вступало в перестрелку на маршруте своего движения и потеряло двух бойцов; трое были легко ранены. Убитых ребята похоронили неподалеку от бывшего лагеря «Домодедово».

Колонисты жалели погибших, но понимали, что их смерть оправдана делом: теперь можно было еще вооружить людей, и отныне меньше бояться неурядиц. А смерть – дело житейское… Все когда-то оставят этот свет, и лучше принять свою кончину гордо, а не по старческой бессмысленной немощи.

Орлов сам встречал прибывших и очень радовался возвращению Лешки: обнимал его как брата, тискал в объятиях. Восклицал, разгоряченный волнением:

– Молодец, Леха… какой же ты молодец! Мы очень надеялись на тебя, дни считали.

Хорьков смущался:

– Да ладно, что ты… я ведь не один был.

– Не-ет, что ни говори – молодец! Был бы у меня орден, я б тебе его нацепил, точно. Теперь мы нормальную оборону построим: теперь у нас есть, чем защититься. Ты же и ДШК, и «Мухи» забрал?

– Конечно!.. Автоматов – на роту хватит. Калибры разные, да ничего, приладимся. Патронов, гранат изрядно...

– Продукты собрал?

– Все, подчистую – еле в кузова влезли.

– Это хорошо: сейчас все пригодится.

– А как же!

– «Полярку» мою нашел?

– Ага... и унты тоже.

– У-у, это – дело. А Муську не видел?

– Видел! Хотел с собой взять, так у нее там целый выводок котят: нашла же где-то «ухажера» себе, лахудра.

– Ну, надо же!.. Мы думали, пропадет без нас.

– Не-е, что ты… А котята все мордатые, пушистые и дикие-дикие: шипят, царапаются. Натурально – банда целая! Я двоих все-таки забрал с собой, у нас же нет.

– Как ты их вез-то?

– А в кабине сидели, и шипели от страха. Ничего, оклемаются!.. Главное – чтобы свое потомство дали: я у ликинских хозяев еще кошек видал.

– Да-а, кошки везде нужны; молодец, что привез... Ну, давайте в баньку, у нас готово все: сейчас только затопим, и помоетесь с дороги. Мы и самогоночки припасли для встречи, да-а!.. Давайте, распрягайтесь.

За ужином Александр спросил:

– Что, Леша, далеко от нас противник?

– Возле Орехово-Зуево по Владимирскому тракту шныряет, а дальше на восток не идет.

– Ну и ладненько…

 

Галстян сам отобрал крепких мужчин для охраны нового лагеря и провел с ними тренировочные занятия; большинство из них уже воевали, поэтому сразу показали себя умелыми солдатами. Для несения постоянной караульной и дозорной службы он выделил два взвода, а остальных распустил на хозяйственные и строительные работы, вручив им личное оружие для самостоятельного хранения. Договорились о том, что служить они будут в качестве ополченцев-резервистов, призываемых в строй по тревоге или для плановых занятий боевой подготовкой.

Орлов поучал Хорькова, как-то забыв, что тот и сам не лыком шит:

– Вооруженный народ, Леша – это большая и нужная сила; Паша правильно распорядился, чтобы оружие хранилось у ополченцев. Нам далеко теперь до развитого государства, поэтому вернемся к тем основам его, которые закладывались в далеком прошлом. Во всех странах древнего мира гражданином назывался лишь тот, кто был коренным жителем, и потому имел право на ношение оружия, – пришлым и рабам такого права не давали, поскольку не давали и гражданства. Много позже, в средневековье, дворяне закабалили уже всех простолюдинов и оставили право ношения оружия только себе. Ты верно говорил, что нужно вооружить народ; в самом деле: наши люди теперь сами смогут решать свою судьбу. Пора, наверное, устраивать сходы жителей лагеря, чтобы поселенцы подтверждали правомочность наших решений в управлении их жизнью. А то, ты знаешь, мне как-то не по себе становится оттого, что мы без всякого спроса всем распоряжаемся.

– Э-э, я вижу, ты по демократии соскучился?

– Ну да… вроде того.

– Тьфу, едрена вошь! Са-ашка, Сашка… никогда ты не будешь настоящим правителем. Не для того тебе народ, чтобы разводить с ним демократические нюни на досуге. Народ – основа силы твоей личной власти; правь как хочешь, только не наглей. Поступай так, как того желает простой человек: сумей поставить себя на его место, и тогда не потребуется лишний раз объяснять мотивы своих решений. Пока у нас все идет нормально, поэтому не забивай себе голову всякой чушью раньше времени; ты так до того докатишься, что начнешь создавать на бумаге бесполезные советы, комитеты и общественные палаты. Вот уж будет умора!.. Если совесть не на месте, так пойди лучше напейся: утром так противно станет, что больную совесть свою в дальний угол засунешь; вернее сказать, ее избыток.

– Хм… да правда что. Наши президенты этим и отличались: наломают дров, а потом в народную жилетку плачутся.

– Ну, вот и я о том… Тебя ли уму-разуму учить? Сам же понимаешь, что лишняя болтовня ни к чему. Это раньше народ забалтывали, чтобы воровать сподручнее было, а теперь нужды в этом нет. Я о другом, Саша, хочу тебе сказать: о том, что наши мужики, получив теперь оружие, людьми себя почувствовали, а не быдлом – мне ребята уже говорили об этом. Если бы и в прошлые времена так же было, то не смогла бы кремлевская власть столько издеваться над бесправными гражданами. Помнишь корявую монетизацию льгот?.. Уже за одно это вооруженный народ мог бы пнуть к чертовой матери пустоголовое правительство!

– Может быть, может быть...

– Не может, а точно. Ты тогда допрос пленного не дослушал – ушел, а он знаешь, что еще говорил?.. Что казаки добрались не только до правительственных, но и до тех бункеров, где евреи скрывались. Так что нет больше и самой главной тысячелетней проблемы, потому что нет ее носителей – вот как.

– Неужто всех истребили?..

– А ты как думал! Уж те понимали, что делают. Русских – никого не тронули, даже президента; только он теперь никто…

– …и зовут его «никак». Да-а, дела!

– Жаль тебе евреев?

– Ну как не жаль – люди же.

– Ничего, ничего, Саня… нам мороки меньше.

– Да уж ты никого не пожалеешь!.. Мишке-то говорил об этом?

– Рабиновичу? А он все слышал.

– Тоже жалел своих, да?

– Куда там! Рад-радешенек, что сам живой остался... Он теперь наш – русский, будет! Самогонку уже вовсю «жрет», и девок не упускает.

 

После решения насущных вопросов обороны появилась возможность без лишней боязни отвлечь людей на посевные работы: круглосуточные дозоры на дальних подступах к поселку должны были вовремя предупредить о возможном нападении врага и необходимости эвакуации.

На первый раз распахали и засеяли только несколько гектаров разными зерновыми – всего понемногу. Семян пока не хватало, поэтому рассчитывать на собственные хлеб и кашу в этом году было нельзя: все зерно и крупы должны были пойти в семенной фонд будущего посевного сезона, и лишь небольшой частью на корм скотине.

Сельскохозяйственные работы организовал опытный специалист – бывший агроном Владимир Алексеевич Закруткин; в его распоряжение выделили четыре трактора, оснащенных плугами, боронами, сеялками и культиваторами, найденными в Ликино и бывшем местном совхозе. Трактористы в три дня справились с задачей сева и приступили к распашке монастырских и деревенских огородов; женщины тут же стали высевать ранние овощи и сажать картошку.

Почти все жители поселка раньше были горожанами и многие из них никогда не работали на земле. Теперь они с интересом занимались сельским трудом и чувствовали себя в некоторой степени робинзонами, впервые столкнувшимися с непростой задачей собственного обеспечения продуктами: никаких продовольственных магазинов в округе не было!.. Дети цедили березовый сок в пластиковые бутылки и собирали богатую витаминами дикую черемшу, которую так называют везде, но только в Кузбассе – колбой, как рассказал им Орлов, начальник лагеря.

 

Река Нерль в этом году очистилась ото льда поздно, в самом конце апреля, но ледяной покров впервые после катастрофы сошел полностью, и уже в середине лета появилась разнообразная рыба, пришедшая сюда с низовьев Волги и Оки. Ребятишки на каникулах с утра до вечера бултыхались в воде, а попутно занимались рыбалкой: подлавливали к семейному столу окуней, щучек, жереха и плотву; судак, стерлядь, сом, налим и другая ценная рыба пока не попадалась. Они же облазили все окрестности в поисках грибов, которые уже в июле появились на свет; тогда стала поспевать и лесная ягода. Крупной живности в лесу еще не было.

Мужчины в летние месяцы занимались сенокосом: кормов для множащейся скотины требовалось немало. Инвентарь для работы нашли в деревне и отремонтировали.

В мае на огородах появилась редиска, в июне – лук, укроп и прямо валом повалили огурцы. Хозяйки стали заводить квас и готовить окрошку – летнее объедение.

В августе пошли яблоки-груши, капуста-морковка, помидоры, сладкий перец и все остальное – наступило время заготовок на зиму. Тогда же начались дожди и ливни, но корнеплоды успели убрать заранее, чтобы не вымокли.

Орлов удивлялся: вот климат здесь, в Центральной России! – как-то все «не по-русски». Он еще с Нижнего Новгорода помнил, что лето тут облачное, с частыми дождями и грозами, которые портят нервы и огородную зелень.

В Сибири – не так!.. Там все вовремя: нужен дождичек – пройдет, не нужен – солнышко светит. Никакой лишней слякоти, захмаренного неба, дурной травы выше пояса; все «по циркулю»! И земля отменная: все растет крупным и само по себе, без всяких удобрений. Картошку один раз за лето прополют, окучат, а осенью она с два кулака. Тут же – прополка за прополкой нужна, на огороде не разогнуться.

Не-ет, в Сибири не в пример лучше. Да только пропала теперь Сибирь…

 

Лето и осень прошли в трудах, зато появились свои овощи и крупы: урожай собрали богатый. Зерновые косили и молотили уже на двух комбайнах – их Владимир Алексеевич присмотрел в совхозе, а рабочие отладили. До морозов убрали капусту, посеяли озимые культуры, а к Покрову и свежего мяска отведали: поспела скотина, откормилась!.. Но помногу не вышло даже для первого раза – оттого, что все еще берегли живность на племя: выдали полфунта на человека в праздник Дня Народного единства 4 ноября.

В общем, к зиме, как могли, подготовились, но прежние запасы продуктов уже иссякали и надо было что-то предпринимать, чтобы не голодать и впредь.

Александр собрал совещание командиров, на котором решили еще до снега исследовать всю окружающую местность вплоть до Орехово-Зуево на предмет поиска продуктов и горючего. В экспедицию отправились Хорьков и Рабинович на двух грузовиках, с ними взвод охраны.

Они вернулись через два дня с важным известием: в Петушках и Костерево обнаружены еще два крупных склада продовольствия, мимо которых раньше второпях проезжали, не заметив. Дальше Орехово-Зуево разведчики соваться не стали, вновь попав под обстрел, а поехали обратно за помощью в транспортировке продуктов. В течение недели уже вывезли все к себе и распределили по монастырским подвалам; заодно запаслись бензином и соляркой из остатков в цистернах, брошенных кем-то и когда-то на станции Петушки.

Дополнительные запасы стали важным подспорьем: теперь ясно стало, что до нового тепла колония продержится легко. Дальше опять могли возникнуть проблемы, потому что ни о каких других складах сведений больше не было, но начальники лагеря сошлись в том мнении, что не стоит заранее мучиться такими вопросами, а нужно просто отложить их решение до весны.

Так вот и жил теперь поселок бывших беженцев тихой, мирной и сытой жизнью: мужчины работали в мастерских, перенесенных из совхоза в монастырь, женщины хозяйствовали, дети учились в школе. Все дальше и дальше отодвигалась в прошлое трагедия природного сумасшествия.