Романснебес

 

 

 

Я не думаю, что всё началось для меня тогда, когда я родилась. Возможно, моя страдающая одинокая Душа неприкаянно блуждала в астральном безвременье с тайной надеждой отыскать себе тепленькое местечко на Земле. Но, то ли устав от тщетных попыток рождения – из-за успешных шагов медицины в области прерывания беременности на ранних сроках, то ли наконец осознав, что ей никогда-никогда не воплотиться в какое-нибудь любимое чадо американского миллиардера, закрыв глаза и с глубоким вздохом отчаяния, моя душа воплотилась в меня.

«Караул! – подумала я, оказавшись в густой горячей темноте, – И это называется жизнь?»

Но биологические процессы, начавшиеся почти мгновенно, заставили меня забыть обо всем и с восхищением следить за невероятным явлением – формированием и ростом человеческого организма.

Я находилась в состоянии полного безмятежного счастья, когда внезапно пространство вокруг меня стало сжиматься, заставив меня двигаться по темному узкому тоннелю в направлении появившегося яркого света.

И я, Анжела Вульф, закричав от ужаса «а-а-а!!!», осчастливила мир своим рождением.

Но мир напряженно вертелся вокруг своей оси и поворачивался к солнцу то одной своей стороной, то другой, и каждое утро звенел будильниками, радостно восклицая:

– Эй, люди, вставайте! Встречайте новый счастливый день!

И люди послушно вставали и тратили часы своей короткой жизни на решение проблем, которые они, по большей части, сами себе создавали.

"Веселенькое дело", – с грустью подумала я, обнаружив, что моего рождения никто на земле, кроме моих родителей, не воспринял всерьез, попросту говоря, это будоражащее мое воображение событие на фоне глобальных катаклизмов осталось незамеченным. Увы, в мировой прессе не появилось горячих репортажей с фотографией младенца в кружевных пеленках на руках уставшей, но счастливой матери и сенсационных заявлений не вполне трезвого, но счастливого отца о дарении своему отпрыску пусть небольшого, но очень обустроенного острова в океане. Нет, этого не случилось, хотя мои родители были вполне счастливы и передали мне во владение десяток пеленок, пусть и сшитых из старых простыней, но в отличном состоянии.

"Ладно. И на том спасибо. Надеюсь, я абсолютно здорова? Никаких патологий не наблюдается?" – и я активно зашевелила руками, ногами, головой.

Я осмотрелась по сторонам. Нужно было хотя бы понять: где я? когда я? кто я?

Ответы на эти вопросы меня абсолютно не утешили. Ни время, ни место рождения не вселяли особого оптимизма в мою и без того весьма и весьма скептически настроенную Душу.

– Может, давай умрем в младенчестве? – мрачно предложила она мне.

– Ну нет уж, я против такого хода событий! Давай останемся!

– А смысл? – удивилась Душа. – По-моему, ничего хорошего из этого не получится..

– Да ладно тебе, как-нибудь разберемся!

– И как же это мы будем разбираться?

Тут я решила проявить твердость характера:

– Ну, знаешь ли, разбираться придется тебе! Кто из нас двоих имеет бесценный опыт бессмертия?

– Ты не знаешь, о чем говоришь, девочка! И не надейся на великие и мудрые воплощения в прошлых жизнях. Я не думаю, что ты сильно обрадуешься, узнав, что в прошлой жизни ты была навозным жуком.

Душа с интересом посмотрела на меня, а потом, улыбнувшись, воскликнула:

– Боже мой, ну зачем же так бурно реагировать! Не забывай, что у тебя не так уж много чистых пеленок!

Но эгоизм, который видимо рождается раньше человека, не позволил мне воспринять это замечание, как естественную заботу обо мне:

– Это результат младенческих метеоризмов, а вовсе не реакция на твое сообщение, поскольку всё, что у тебя было до меня, – это твое личное дело. Я так и знала, что в этой жизни мне всё придется делать самой! А если ты вместо того, чтобы, как губка, впитывать в себя всю безграничную мудрость вселенной, предпочла провести свои воплощения в навозной куче, то, чувствую, от тебя в этой жизни особого толку не будет.

Видимо, я обидела Душу, потому что она замолчала на некоторое время, а потом изменившимся и, как мне показалось, даже страшным голосом изрекла:

– Первичен дух, материя вторична. Осознай это в полной мере, и тогда ты поймешь, что можно, а что нельзя. Для иных, чтобы в конце концов узнать истину, нужно оказаться в навозе.

– Да ладно! – пошла я на примирение. – Нам с тобой нет смысла ссориться. Мы должны жить в согласии и мире. Правда?

– Так и быть,– проворчала Душа,– придется здесь с тобой задержаться.

И Душа вздохнув, накрылась прозрачным крылом и, как мне показалось, заснула.

И в этот момент мне стало нескончаемо печально. Где-то высоко в небесах еле слышно зазвенели колокольчики и заиграла тихая флейта. Далекий, слегка охрипший, но всё же ласковый и вкрадчивый голос запел:

 

Я – твое счастье, я – твое горе.
И я буду с тобой всегда,
Пока тьма не разлучит нас...

 

Я подняла глаза вверх, пытаясь увидеть небо, но оказалось, что для только что родившегося человека это не так просто. А голос всё пел и пел:

 

Я буду с тобой всегда...

 

– Кто ты? Кто ты? – спросила я.

Но голос, не обращая на мои вопросы внимания, пел и пел одно и то же, как поцарапанная пластинка. Похоже, ему было всё равно, слышит его кто-нибудь или нет.

 

Пока тьма не разлучит нас...

 

Несмотря на чьи-то заверения никогда меня не покинуть, моя печаль и чувство одиночества становились всё сильнее и сильнее, и я закричала. Набирая полные легкие обжигающего, сухого воздуха, я кричала, дрожа, как испорченный миксер, кричала, синея и захлебываясь, пока чьи-то теплые и сильные руки не обхватили меня и не прижали к чему-то мягкому и ароматному.

А-ах! Вот оно – счастье! Ма-ма-а...