Для всех быть всем

 

Так довелось, что святому старцу Амвросию Оптинскому я ныне прихожусь земляком по месту его рождения. Как писателя, меня давно занимает личность и жизненный путь святого земли русской. Его афоризм – «Где просто – там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного» – ставлю девизом ко всему своему сочинительству.

6 декабря 2012 года в с. Большая Липовица Тамбовской области в честь 200-летия со дня рождения Амвросия Оптинского освятили новый храм Троицы Живоначальной. Храм построен на пожертвования земляков великого Святого.

Я посчитал обязанным себя откликнуться на юбилей земляка, Святого земли русской Амвросия Оптинского, в миру Александра Михайловича Гренкова, повестью, что и предлагаю вниманию читателей.

 

На чтение потребуется 3 часа 40 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Зима выдалась снежная. Наряду с работой в монастырской кухне Александр по своей охоте стал вывозить на лошади снег с монастырского двора. В свободное от кухонных дел время шёл на конюшню. Конюх брат Михаил, такой же послушник, как сам Александр, выводил из стойла пожилого, но ещё сильного мерина, помогал запрячь его в сани, на которых был закреплён большой короб. Мерин был привычён к работе, нетороплив, обстоятелен. Подогнав его к сугробу, набросанному из снега с дорожек, Александр отпускал чересседельник, клал перед мордой лошади сено.

– Ты поешь, поешь пока, а я тем временем снег буду нагружать. Вон его сколько прибыло. Еще раз пометёт, и потеряются все дорожки. Как же? Надо, чтобы чисто было. Чего ж людям целиком лазить по снегу? А нам с тобой одно удовольствие поработать на свежем воздухе. Тебя как зовут-то? Забываю спросить у брата Михаила. Да ладно уж, не до почтения нам с тобой. Ведь и ты не знаешь, как меня зовут. Чего ж теперь. Дело простое.

Как-то мимо проходил брат Михаил, поинтересовался:

– О чём это ты, Александр, с ним беседуешь?

– Да вот спрашиваю его, как зовут, а он помалкивает.

– Кудряшом его зови. Говорят, жеребёнком небывало кудряв был. Вот и стали звать Кудряшом.

– А-а, Кудряшка, значит. Ну-ну, Кудряшка. Хорошее имя тебе присвоили.

Глядя на лошадь, думал: «Вот в ком непочатое смирение. Во всём виде его одно смирение. Даже побьют его плёткой или хворостинкой, так он и это принимает смиренно, без какой-либо обиды. Каким же терпением Бог наградил тебя, Кудряш, каким терпением и какой любовью!»

Набросает в короб снега с верхом, отвезёт за ворота в лес, подвернёт Кудряша круто, свалит поклажу и снова во двор монастыря. Жарко станет, раскраснеется, тёплую одежку сбросит с себя, в одной рубахе работает, пар от спины и плеч пойдёт.

 

Однажды по двору шли, прогуливаясь, отцы Леонид и Макарий. Остановились, наблюдают за Александром. Говорят что-то тихонько один другому. Из всех слов их одно расслышал Александр:

– Ловок, нечего сказать. Силушка в нём поигрывает.

– То-то и поигрывает, – это уже отец Леонид, – смирять, смирять надо.

А отец Макарий обратился к Александру:

– Больно-то не горячись, одевайся, остынуть недолго, не лето тебе.

Александр послушно оделся и продолжил работу.

В келье Александра было совсем просто и бедно. В переднем углу стояло несколько икон. Затем кровать с постланным на ней холщевым, набитым соломой, тюфяком и такой же подушкой. Под койкой стояла корзинка, которая служила ему вместо комода или сундука. Не было дня, чтобы Александр не заглянул в корзину. Откроет, просунет внутрь руку, нащупает зелёную троицкую рубашку и погладит её минуту-другую. И будто поговорит с родными краями, с Глафирой, с мамушкой, с сестрёнкой. А зелёный лоскуток был подвязан сверху к корзине и постоянно напоминал собой далёкую неразделённую любовь. В употреблении пищи он соблюдал крайнее воздержание. И во всём хранил полное послушание старцу Макарию. Казалось, что у Александра вовсе не было своей воли в распоряжении даже келейными мелочными вещами, а во всём воля старца, и во всём давался им отчет старцу отцу Макарию.. Иноческая жизнь Александра, протекавшая под приглядом мудрых старцев, шла ровно, без особых преткновений.

 

Чёрная и трудная кухонная работа не смущала бывшего преподавателя духовного училища. Александр, уже понявший цену беспрекословного послушания богомудрым старцам, не стал рассуждать, что послушание не по нём, не по его силам, а принял назначение старцев со смирением. Поваром на кухне был простодушный молодой послушник Герасим, который на год раньше Александра поступил в скит, а по возрасту был на год моложе. Он был, подобно Александру, весёлого характера и любил поговорить. Александр сначала старался воздерживаться от посторонних разговоров, но с простодушным братом Герасимом он часто и откровенно беседовал. Поводом почти всегда служила одна причина: «горячая вода». И пока вода остывала, молодые послушники садились обыкновенно на прилавок, и дружеская непринуждённая речь лилась из уст обоих, как быстро бегущая вода журчащего ручейка. Тут нередко вспоминались случаи из прожитой жизни, каковых у собеседников было немало. Впрочем, все эти воспоминания сводились всегда у них к одному заключению:

– Слава и благодарение Премилосердному Господу, Своим дивным Промыслом избавившему нас от всей этой мирской суеты и пустоты и направившему ноги наши на путь мирен, в тихой обители тружеников Божиих!

Эти беседы среди уединённой однообразной трудовой жизни были своего рода некоторым развлечением.

 

Вообще же Александр старался в то время, по наставлению старцев, более внимать себе: избегал близких знакомств с кем бы то ни было, выходя из кельи лишь в церковь, на молитвенное правило, на послушания да к старцам.

Поварская работа отнимала у молодого послушника большую часть дня. Она обязывала его приступать к ней с самого раннего утра и оканчивалась после вечерней трапезы. Поэтому ему мало приходилось бывать на богослужениях, но это приучало его к внутренней молитве во всякое время и везде. Молитва часто бывала на его устах, когда его руки были заняты житейскими работами.

Александр имел возможность постоянного общения со старцем оицом Макарием, что очень поддерживало и радовало его душу. К старцу приходилось по послушанию ходить каждый день, а бывало и не один раз на дню: то благословиться насчет кушаний, то ударять к трапезе. При этих посещениях Александр рассказывал старцу о своём душевном состоянии. Поэтому его жизнь протекала без бурь и жестокой борьбы, и если были искушения, то благодаря своевременной исповеди и мудрым советам старца они легко побеждались, после чего в его душе восстанавливались мир и спокойствие. Так, например, было через три-четыре месяца после начала его послушания на кухне скита, когда его назначили главным поваром. Причиной этому послужило то, что Герасим отлучился в это время по личным делам к себе на родину. А когда он возвратился, то его не оставили в прежней должности, а предложили быть помощником Александра. Это понижение вызвало бурю волнений у Герасима и крайнее смущение Александра. Но это возмущение недолго беспокоило молодых послушников, оно быстро рассеялось после того, как каждый из них рассказал о своих помыслах старцу. Между ними воцарился мир, и они опять стали задушевными друзьями.

Александр твёрдо стал на монашеский путь и во всём стремился отсекать свою волю и раздражение. Испытания смирения и воли послушника давали хорошие плоды. Старец Леонид часто говорил о нём в его отсутствие: «Великий будет человек».