Между Южным и Северным полюсами

 

Купить в журнале за май 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

18+

 

 

 

Марко Мудрый устало опустился в кресло перед седым почтенным доктором. Академик, знаменитый психиатр, Симонян Павел Львович, лукаво глянул одним глазом на пациента и продолжил заполнять толстый журнал; он делал это перед каждым приемом, чтобы заставить свою жертву понервничать.

Однако Марко был спокоен, он с легкой грустью размышлял о прошедших веках, стараясь не замечать сидящего перед ним неприятного человека.

Вот в древние архаичные времена, логика, рациональность и опыт оценивались по другим категориям. Если кто соприкасался с чем-то невидимым, неощущаемым, то становился воплощением эманаций высших сил, или проводником частиц чего-то более совершенного, чем окружающая действительность, ­– можно было пострадать, пожалуй, более сурово, чем в наше просвещенное время: попасть на крест, быть сожженным заживо, оказаться запертым на годы в жуткую темницу и много чего, заставляющего воображение пугливо замирать в черепной коробке, но, – выслушали бы такого человека со всей возможной серьезностью, все записали бы и запомнили, – без вот этой фирменной улыбочки психиатра в белом халате.

В обществе потребления стать глашатаем высших сфер ­намного сложнее, чем палестинскому пастуху Сыном Божьим – тут нужен пиар на все деньги, с которыми, как известно у большинства, пророков, мессий и визионеров зачастую бывает неважно.

Есть один беспроигрышный метод – неоправданное насилие. Маньяки, серийные убийцы ­– бюджетные возможности стать героями своего времени. Ба-бах! – И вот он – бунт против общества, системы. Стреляй! И люди оторвутся от своих дел, заинтересуются: кем, черт подери, был этот дерзкий парень. Особо предприимчивые деятели начнут писать книгу или снимать фильм вдогонку новостным сводкам. – «Что не так с этим человеком»? – «Что не так со всеми нами»? – «Эй, я тоже хочу видеть, что видел он в своей, мать его, дурной голове»? – «Всего пять долларов, дружище, и ты будешь обладать эксклюзивной информацией».

Но тсс. Если ты обладаешь дополнительным зрением, – благородной духовной болезнью, – молчи! Жди своего часа и не открывай своей сути перед так называемыми нормальными людьми, иначе загремишь к мозгоправам. Это вам, конечно, не в железной деве висеть да испанские сапоги примерять, но штука не из приятных. Не успеешь оглянуться – закормят таблетками, изведут процедурами, пока в голове вместо ясных образов не останется липкий, без вкуса, цвета и запаха – туман.

Но, если уж попадешься, следует применять маленькие хитрости: таблетку языком за десну толкай – да так, чтоб незаметно получилось. У санитаров глаз наметанный. Всегда проверяют. Заметят, что выплюнул – все время придётся на контроле сидеть. Тут уж кто кого.

 

Так думал Марко Мудрый, сидя перед седоватым, лысеющим доктором, который теперь разглядывал его сквозь очки немигающим взглядом ящерицы.

– Итак, начнем по порядку. Как Ваше самочувствие?

– Прекрасно.

– Да?

– Ну не то что бы. Шумит в голове от таблеток-то.

– Понимаю – понимаю.

Марко старался не глядеть за спину доктору: там какой-то тип во фраке и цилиндре смотрел на докторскую плешь и нахально ухмылялся.

– По последним наблюдениям, у нас с Вами заметен некоторый прогресс.

– Спасибо, приятно слышать.

– Возможно, скоро вы покинете стены нашего заведения, – не отрывая взгляда, произнес доктор, – не желаете ли побеседовать об этом?

– С удовольствием, Павел Львович.

– Павел Львович? – доктор довольно усмехнулся, – Ну вот, другое дело. А то – Астарот, Асмодей, Вельзевул!

– Осознаю, был не прав. Видимо, возрастной кризис случился, и на почве стресса воображение разыгралось.

– Полно, молодой человек, позвольте тут я буду ставить диагнозы?

Человек в цилиндре опустил голову, почти положив ее доктору на плечо, и расхохотался, высунув раздвоенный язык и зловеще сверкнув змеиным глазом.

Марко вздрогнул, но быстро взял себя в руки, что не укрылось от взгляда собеседника, и он даже покосился на левое плечо.

– Итак, назовите для начала свое полное имя?

– Костров Сергей Сергеевич.

– Так. А Марко Мудрый как же? Не так давно вы утверждали, что имена придуманы, чтобы скрыть от нас нашу истинную природу.

«Как же, сейчас я тебе всю правду и рассказал, мозгоправ чертов», – усмехнулся про себя Костров.

– Наваждение, ей-богу, Павел Львович, я всерьез-то и не верил своим словам.

– Наваждение, говоришь? – послюнявив палец, Павел Львович перевернул страницу толстого журнала для записей, – видения последнее время были какие-то? Приходил, может кто?

– Давно не было никаких видений, Павел Львович. Я ж с вашей помощью, наконец-то отдохнул, успокоился. Работу вот хочу найти, мысли всякие, сами поди знаете, от безделья бывают.

– Книжек, наверное, много читал?

– Было дело.

– Я всегда говорил: не надо пролетариату умных книжек давать. Школьная программа – все – потолок! А у нас? Каждый рабочий – в профессора! А потом – стресс. Я вот гляжу запись. Так-так… Ты, касатик, еще десятого числа носился с горящими глазами и утверждал, что играл в шахматы с Иисусом Христом и выиграл романтическое путешествие в некий город – Плерому. А теперь утверждаешь, что здоров? – доктор недоверчиво глянул на пациента и перевернул страницу.

– Сон это был, Павел Львович. Я сейчас это четко понимаю. Да и тогда, в общем-то, осознавал. Я и в Бога не верю. Вы не хуже меня знаете, как это бывает: до такого эмоционального состояния можно дойти, когда реальные вещи и воображаемые образы различаешь, но тебе просто все равно. Я вот отдохнул, и вспоминаю сейчас, что третьего дня наболтал, так самому смешно и неловко становится!

 

«Да уж, шахматы не мой конек. Воду в вино – пожалуйста, а из сицилийской защиты выиграть – никак не научусь», – проходящий мимо Иисус оставлял за собой сияющий шлейф.

Марко Мудрый коротко глянул на своего партнера по шахматам.

«Понимаю», – улыбнулся Христос, – экзамен на нормального человека сдаешь, давай – не облажайся».

– Вот будешь задумываться про богов – никогда отсюда не выйдешь. Твоя задача: режим, стабильный труд и отдых, прогулки на свежем воздухе и никакого алкоголя.

– Так непьющий я.

– Непьющий? – академик Симонян послюнявил палец и листнул страницу, – А у меня записано: сражался с невидимыми сущностями в нетрезвом виде. И даже фамилии свидетелей приведены: Ференский Павел Александрович и Бауманская Елена Петровна.

– Состояние было нервическое, вот и купил в кои-то веки пузырь, а он паленый оказался, подмешали что-то, для эффекта.

– У нас нелегального алкоголя уж лет десять как нет, где ты его купить умудрился?

– Чача грузинская – эксклюзив. Таксист продает знакомый. Я сам не ожидал, что продукт бракованным окажется: думал, поможет расслабиться, а случился дурман.

– Дурман. А стучался в двери к незнакомым людям и кричал – цитирую: «Помогите кто-нибудь! Тут все мертвецы, нет духа, одна материя кругом. Покажите хоть одну душу живую в этой мясорубке, иначе я сломаю забор!» – Что это значит?

– Уважаемый Павел Львович, вот на вас когда-нибудь тоска накатывала? Необъятная, как будто порожденная космическим вакуумом, разливается она по бескрайним равнинам, и как невидимое цунами может пронестись через несколько городов, а то и областей – катастрофа, поверьте мне, страшнее, чем в Японии, от подобного катаклизма, – Марко заговорщически понизил голос, – только у нас в России не замечает ее никто, зальются водкой и живут в этом океане тоски на самом-самом донышке.

– То есть Вы, Сергей Сергеевич, чувствуете катастрофы, которые для других незаметны? – спокойно спросил доктор и сделал пометку в журнале.

Марко Мудрый расхохотался как можно искренне.

– Вы поймите меня, имею я пагубную склонность к сочинительству метафор и аллегорий, ведь если мыслить буквально – скука накатывает. У вас в заведении хоть и уютно, и санитары в целом люди вежливые, а вот библиотеки нет, только телевизор, и то в определенное время. А то, что забор грозился сломать? Извиняюсь, был неправ, но произошло это не от помутнения рассудка, а от хмельной удали. Вот есть же люди, которые на красный свет без мигалки ездят и ничего, никто им инъекций галоперидола не делает.

– Далее, – академик смачно сплюнул на пальцы и листнул журнал, – из полицейского отчета… Так. А вот! Ты их – прямо так и записано – слугами безжалостной трупной машины называл? Помнишь такое?

Марко уже не первый час слышал гудение, и сейчас мужественно старался не смотреть в окно. Он знал, что в небе висит та самая зловещая конструкция с вращающимися стальными косами.

«Гоморра! Адская машина, предназначенная глушить сигналы братьев по разуму, механический цербер, делающий стены тюрьмы непроницаемыми для любых звуков. Не донесется из великой бесконечности ни соловьиного свиста, не пробьется в зарешеченное окошко ни лучика света.

«Доктор, если б ты мог это увидеть. Посмотрел бы я, как ты заметался. Это тебе не мозги крутить».

Флюиды ужаса врываются сквозь стекло и бетон. Доктор ищет опасную бритву, чтоб скорее полоснуть себе по горлу и не узнать истины. Но в больнице такие бритвы запрещены. Будь прокляты эти правила. – Закрыть глаза. – Не видеть. Машина с равномерным механическим упорством проецирует свои трупные образы в мозг. – Будь мертвым и счастливым! – Будь мертвым и счастливым! – Доктор бежит, пуская газы. Трещины в полу. Руки и щупальца хватают за штанины. Невидимые чудовища со свистом проносятся сквозь голову. Прими таблетку! Стань прежним и скучным! Запри себя в одинаковой, обреченной жизни, где тебе все понятно. Ноги ступают по чужой земле. А ты думал, тебе тут что-то принадлежит? Поверхность усеяна норами, откуда появляются гигантские многоножки, издавая оглушительный стрекот, похожий на смех. Аккуратнее – один укус, и ты распадешься на части. Душа пойдет в ментальную переработку, тело – на удобрения для людей-насекомых. Неизвестно, сколько столетий это займет…»

– Ну, они же и трупы возят иногда, – взял себя в руки Марко, – я, можно сказать, шутил.

– Шутил. – Павел Львович строго взглянул на Кострова. – То есть ты отдаешь себе отчет, что всего этого, о чем ты рассказывал, не существует?

– Ну, конечно, – пожал плечами Марко.

Иисус переглянулся с человеком в цилиндре, и оба они дружно засмеялись.

– Не пытайся меня обмануть, говори как есть.

Какая-то тварь, небрежно сшитая из разных существ, присосалась к доктору многочисленными присосками.

«Вот почему он так тяжело ходит и дышит», – понял пациент.

– Как есть говорю, – сказал Марко Мудрый, и скосил колени в стороны, приняв непринужденную позу.

– И ты понимаешь, что для того, чтобы подобные инциденты не повторялись, тебе придется регулярно принимать лекарства?

– Понимаю, – покорно склонил голову Марко.

– Поменьше читай всякой ерунды, – откинулся доктор, колыхнув телом твари, – газеты читай правильные. Запишись на курсы какие-нибудь, что ли? Кулинарного мастерства, или лобзиком выпиливай. Чем занимался перед госпитализацией, напомни? – Симонян хитро прищурился.

– Почтовым курьером.

– А по образованию кто будешь?

– Химик.

– Название заведения можешь вспомнить?

– Химико-технологический институт.

– Кафедра?

– Органического синтеза.

– Хм-м, хорошо-с. Почему по профессии не работаем?

– Не получается. Не могу пользоваться законами природы, не понимая, для чего они предназначены. Это все равно, что санитара Володю, что буйных вяжет да лупцует, в главные судьи назначить.

– Ловко болтаешь, – ухмыльнулся доктор. – А вообще верно говоришь. Почтальон – занятие достойное, не очень нервное, и прогулки опять же, а то – воображение разыгралось! Это ученым, режиссерам там, художникам – воображение нужно. А тебе ведь что необходимо? – Жить да радоваться. Жену себе заведи спокойную да работящую.

Марко вздрогнул.

Однажды утром водитель фуры уснул за рулем, и жена покинула его навсегда, а он – тогда еще Сергей Костров, а вовсе не Марко, чуть не отправился за ней, в отчаянии пытаясь расстаться с жизнью. Доктор не знал про эту попытку суицида, как и о спасительнице Марко. Она появилась, как только табурет ушел из-под ног. Белокурая, в синем платье, наполненная изнутри идущим светом. – «Так вот почему тебя называют Марко Мудрый?» – Отвечать было сложно, к тому же в глазах красивая девушка чередовалась с ослепительными белыми вспышками. – «Не могу помочь, но поверь, Марко, ты справишься». – В тот момент маркировка Костров Сергей Сергеевич стала псевдонимом тайного агента, а Марко Мудрый, подтянувшись на веревке, повис на одной руке, а другой снял с шеи петлю. – «Я, конечно, слышала, что здесь царят ужас и страдания, но чтобы сразу такая картина! Я не представилась, меня зовут Лилиана, и, кстати, у меня тоже большие проблемы».

– Тебя волнует тот несчастный случай? – доктор впился взглядом в пациента, словно пытаясь разрезать черепную коробку и добраться до лакомых сокровенных мыслей.

– Д-да, но что было, того не вернешь.

– Ты сейчас видишь свою жену?

– Не знаю, может, во сне, но я их не помню.

– Я имею в виду, бывают ли у тебя видения?

Человек в цилиндре и фраке закрыл ладонью лицо и покачал головой.

– Павел Львович, я вас умоляю, если б такое произошло, я бы сразу вам все рассказал.

– Рассказал. Подруга есть у тебя?

Марко опять вздрогнул.

«Лилиана. Теперь и она пропала. Именно из-за нее он сорвался и загремел сюда. И она ни разу не пришла к нему в больницу. Даже Иисус здесь – расселся на краешке стола, покручивая присоску примостившегося к доктору монстра. Он, Марко Мудрый, скучает по ее вибрациям. Одним только взглядом Лили умеет передавать всевозможные оргазмы. Можно эякулировать как рыба или лисица, ястреб или земляной червь, слон или блоха. О, Лилиана. Свет очей…»

– Нет.

Доктор отпустил журнал.

– Смотри, с гулящими – осторожней.

– Я буду аккуратен, Павел Львович.

– Раз в два месяца на прием обязательно. А то навсегда сюда загремишь.

– Павел Львович, я как штык.

– Смотри у меня. Сам-то как думаешь, готов выписаться?

– Готов, Павел Львович, ей-богу.

– Ей-богу.

Иисус отодрал со спины доктора сосущую тварь и кинул ее типу в цилиндре. Тот поймал ее, но тяжелая туша паразита плюхнулась об пол, оставляя следы от присосок на полу. Зловещий человек в цилиндре установил ее и дал пасс обратно Иисусу, а тот так ловко его отбил, что тварь закрутилась и засвистела от боли.

«С футболом у меня дела обстоят намного лучше», – заключил Иисус.

Доктор встал со стула и засунул толстый журнал под мышку.

– Не поскользнитесь, Павел Львович.

– Что?

– Шучу я, – спохватился Марко.

– Дошутишься ты у меня, Костров, – пригрозил пальцем доктор и покинул компанию, легонько хлопнув дверью.

 

Весна! Марко остановился и вдохнул воздух полной грудью, наслаждаясь серединой марта, своим любимым временем в году. Когда снег почти сходит, пробуждающаяся земля источает магический запах. Он дарит иллюзию, что все временное, исчезнув, все же появится вновь. Раньше Марко Мудрому казалось, что живет он, по-настоящему чувствуя экстаз существования, только в эти три месяца весны. Остальное время, сколь бы целеустремленно и осознанно не использовать его, напоминает изображение на старой целлулоидной пленке, давно уже не использующейся, как будто вся жизнь была старым забытым фильмом. Но так было до Лилианы.

Одно сочетание звуков ее имени наполняло смыслом весенний воздух и заставляло полыхать небеса. Уж если где-то и складываются паззлы, так это здесь. Он – Марко Мудрый – и Лилиана – должны стать одним организмом, замкнув в себе круговорот чистой, вселенской любви. Но где она? Девушка не появлялась с тех времен, как Марко попал в больницу. Марко не знал, с какой стороны ее ждать, и просто гулял, вглядываясь в окрестности. Вот она мелькнула в толпе, украдкой улыбнувшись. Марко хотелось броситься к ней, но надо соблюдать правила – нельзя снова попасться на глаза мозгоправам и угодить в лечебницу. Так он бродил целый день, вглядываясь в лица, в ожидании той, ради которой был готов на все. Фантомы встречались, ободряя Марко, с пониманием, что необходимо хранить инкогнито и соответствовать незрячим – нормальным людям.

Вот Иисус трогает Марко за рукав:

– Не найдется чего?

Марко достает пакетик таблеток и кладет в ладонь просящего. Тот, довольный, распечатывает одну, бросает в рот и, рассосав ее, как конфету – проглатывает:

– Божественно.

«Молчать. Ждать. Даже если пространство рассекут мыслеформы Новых Хозяев. Даже если люди-рептилии с Нептуна тронут его своими жадными щупальцами – не подавать виду. Скрывай то, что видишь – и не попадешься. Чем больше ты похож на остальных, тем меньше шансов оказаться в цепких лапах санитаров. Это эпоха – продана захватчику. Плевать. Выход есть. Он не останется в вашей временной ловушке. Лилиана –недостающая часть уравнения уже приближается, обходя цепкие взгляды. Осталось только дождаться. Несмотря ни на что. Женщины-агенты распыляют в людных местах оргазменные нано-частицы – они впитываются под кожу, вызывая сексуальный зуд. Несчастные люди – все страдают, истекая соками возбуждения. Индустрия сексуального рабства запустила свои щупальца в каждый организм. Они хотят поливать друг друга своими секрециями, но индустрия духовности говорит: «Эй! Постойте! Соблюдайте правила! Сохраняйте энергию!». Если знаешь правду об их уловках, становится намного легче переносить симптомы. Это как знать о хроническом заболевании, жить с которым привыкаешь как с добрым соседом…»

– Ты ждал меня?

Марко обнаружил себя сидящим на парковой скамейке, когда услышал рядом знакомый голос.

«Лилиана!»

Марко уже приобрел привычку соотносить истинное положение вещей с тем ложным, которое нужно учитывать. Поэтому, несмотря на стук сердца и прилив к ушам горячей энергии, он огляделся – нет ли вокруг наблюдателей, которые могут поднять тревогу? Скамейки через четыре сидел степенный пенсионер с газетой. Чуть поодаль находилась молодая парочка, настолько переполненная оргазменными нано-частицами, что не замечала ничего вокруг себя – они увлеченно целовались, было похоже, что они медленно пожирают друг друга.

– Я ждал тебя. Каждое мгновение. Одно за другим. Почему ты не приходила? – тихо спросил Марко. Голос его дрожал.

– Ты находился в ужасном месте: оно растворило бы меня в своем тумане. Не очень умно наносить визит вежливости прямиком в ловушку, но я всегда была с тобой, Марко.

Рыжая, стройная Лилиана: несмотря на утонченную красоту черт, в ней чувствовалась эстетская трагичность поэтессы. Девушка достала белый платок из кармашка своего скромного синего платья и закашляла: на платке остался сгусток крови.

– Марко, я задыхаюсь: если я не покину это место – погибну.

– Нет-нет, ты не можешь здесь умереть, – быстро зашептал Марко, – ты ведь из другого места, а смерть приходит только за местными.

– На мою родину пришла чума, и в панике по ошибке я сбежала сюда, где все законы природы и человека, в конце концов, уничтожат каждого, кто имеет тело, мне так страшно, Марко, – по щекам девушки покатились слезы.

– Это не злой рок, Лили. Судьба отобрала у меня одну, но прислала другую – тебя!

– Умоляю, не говори этого слова – судьба, – презрительно сказала девушка и взмахнула копной рыжих волос, сверкнувших на солнце, – те, у кого есть полномочия, переписывают ее как хотят. Это отсюда она кажется суровой судьей, на деле она – продажная девка, вечно забывающая, с кем вчера переспала в пьяном угаре, и кто сегодня ее хозяин.

– Но как тогда объяснить тебя? Я стоял тогда на табуретке, слепой, облепленный с ног до головы грязью безнадежности, когда появилась ты. Я умер бы, как таракан в квартире алкоголика, считая ее всем своим космосом.

– Марко, у меня мало времени, – Лилиана заломила руки, умоляя взглядом выслушать ее, – там, откуда я пришла произошла ошибка, системный сбой, если так тебе будет понятно; как если бы ты был частью компьютерной игры и ее поразил цифровой вирус. Тот, кто отвечает за все, или его подручный системный администратор, восстановил мою родину в прежнем виде, но меня выбросило сюда, в царство мертвой материи, с крошечной аномалией в виде вашей планеты. Во время перехода меня посетило откровение, что здесь, в душегубке равнодушия, я встречу мудрого человека – своего спасителя.

– Не очень-то мудрый поступок я пытался совершить.

– Напротив. Ты все понял правильно и пытался сбежать из тюрьмы. Вы, люди, с помощью веревок, пуль, ядов и других подручных средств можете открывать себе индивидуальные порталы для побега из царства пожирающей саму себя материи. Но я, – Лилиана опустила глаза и с ее длинных ресниц капнула слеза, – я слишком громоздкая, чтобы справиться в одиночку.

– Ты не громоздкая, – Марко попытался улыбнуться, бросив на возлюбленную быстрый взгляд.

– Не физическими параметрами описывается суть, не в длину, ширину или глубину узок лаз на волю.

– Прости меня, Лилиана, я знаю это. Ты – совершенство – содержишь все формы, и не содержишь ни одной, ты осязаемая и призрачная, простая и сложная, естественная, но искусная.

Лилиана наполнилась мягким светом, и ее голос зазвучал изнутри.

– Я не ошиблась в тебе, Марко Мудрый. Ты действительно тот, кто умеет заглянуть за границы. Так понял ли ты то, что должен сделать?

Радость переполнила Марко.

– Да.

Девушка прикоснулась к возлюбленному мягко и со всех сторон, и в какой-то момент он почувствовал, что находится в коконе света, любви и совершенства.

– Я создам это для нас – великий артефакт, – слезы текли по щекам влюбленного, – искупительную жертву, мешок монет для Харона. И мы поедем вовсе не на лодке, – рассмеялся Марко, – мы полетим на раке-е-ете!

– С кем это ты разговариваешь, сынок? – рядом неожиданно возник пенсионер с соседней скамейки.

– Простите, мысли вслух.

– В мое время знаешь, что делали за мысли вслух?

– Знаю, – ответил Марко и направился прочь.

– Вот-вот. Раньше бы ты лес уже в Сибири валил или на Урале металл плавил. Радуйся временам – сейчас таким, как вы, свобода – можно ходить по паркам гадить, да пиво в подъезде пить. Тунеядцы.

 

Прошло две недели с момента встречи с Лилианой, но Марко Мудрый был спокоен и знал что делать. Он, всегда отличался определенным рационализмом, позволявшим складывать явления материального и умозрительного в общую картину. Было дело, конечно, вышел из себя и загремел к Симоняну, но это с кем не бывает? Да и отличать видения от так называемой объективной реальности он умеет, в отличие от настоящих психов, которых он навидался в лечебнице.

Но Лилиана – не видение. Она настоящая. Если все сделать правильно, к ней можно будет прикоснуться – почувствовать, насколько гладки и горячи ее ладони. Интересно, в том месте, куда они отправятся, у нее будут ладони?

Марко приподнял кусок обоев и вытащил конструкцию, состоящую из брикетов в газетной обертке, трубок и разноцветных проводов. Марко Мудрый почувствовал прилив гордости: он не сломался, ни одна живая душа не узнала об артефакте. Еще немного – и он выкует его, ключ к настоящей свободе.

Лежа в больнице, Марко Мудрый много размышлял и осознал, что для самого важного дела в этой жизни нельзя размениваться на полумеры.

Какой к чертям собачьим марганец?! Какой нитроглицерин?! Гексоген! Нитрирование уротропина в кустарных условиях – штука не из легких, но он это сделал. Химическое чудо, достойное великих алхимиков прошлого.

Альберт Великий, Арнольд из Виллановы, Мария Профетисса, Исаак Ньютон, Нострадамус и многие другие через века бережно поддерживали Марко своими искусными руками. Теперь законы, сцепляющие атомы в хитроумные конструкции, имели достойную цель.

Итак, миллионы лет синтеза среди рождающихся и гибнущих звезд понадобились для того, чтобы какой-нибудь бесполезный человек появился на свет. В бытие вложены колоссальные ресурсы. И если прервать жизнь группы людей мгновенно – высвобождаются моря и океаны еще не открытой науке энергии. Двадцатый век, породивший и его – Мудрого Марко – был веком величайших алхимических войн. Нацистские лагеря смерти, где массово уничтожались представители народа, считающего себя богоизбранными – не прихоть слепой жестокости. Нацисты открывали двери в потустороннее, пытаясь призвать и приручить к себе на службу кровожадных архонтов из других измерений. Похоже, они не совсем успели воспользоваться плодами своих изысканий: технология попала в руки американских магнатов. Ба-бах! Величайшие в истории сакральные бомбы обрушились на Хиросиму и Нагасаки, заставив на мгновение замереть бешено вращающиеся галактики и пристально глянуть всей массой черных дыр на эту позорную аномалию. Преступники, совершившие это, похоже, добились своих грязных целей и получили мировое господство. Да простят кто-бы то ни было, одинокого партизана духа – Марко Мудрого, ведь он должен спасти свою любовь, совершенную и непорочную. Если бы Ромео ради Джульетты устроил небольшой террор, с веками он получил бы амнистию от потомков и, наверное, стал героем.

Марко полюбовался на свое детище: вот он, священный артефакт – самодельная бомба, призванная разорвать стены гигантской, безразличной тюрьмы строгого режима. И он ускользнет в образовавшуюся брешь, разорвав на части навязанные тюремщиками иллюзии пространства и времени. Мошенники хотят тотального контроля, чтобы вечно сидеть в кровавой луже наслаждения, но Марко и Лилиану не устраивают такие порядки!

 

Тяжесть рюкзака приятно тяготит плечи. Марко идет по улице и чувствует, что переживает один из величайших моментов в своей жизни, сравнимый с тем, как если бы человек, получив пожизненный срок, чудесным образом выписал себе амнистию.

Маршрутка. Светофоры. Люди, бредущие по своим делам. Когда у тебя в руках бомба, имеющая серьезный вес в тротиловом эквиваленте – все, что ты видишь, наполняется особым смыслом. Попробуйте, и вы почувствуете то жгучее, мистическое, радостное настоящее, что связывает два океана, омывающих сознание – их имена: прошлое и будущее.

Женщина со старомодной сетчатой котомкой несет батоны и бутылку молока. Сколько поэзии может быть в обыденной жизни случайного прохожего! Вот алкоголик выходит на охоту за мелочью, наивный человек – он борется со временем, каждый день стирая его, но завтра оно вернется, проставив штампы «дежа вю» на каждом моменте.

Девушка с зелеными волосами, одетая в жакет, клетчатую юбку и чулки, едет на велосипеде, покуривая сигарету. Она еще в том возрасте, когда способность чувствовать запах времени не угасла. Наслаждение собой и жизнью. Планы на вечер. Секс. Кафешки.

Музеи. Посольство. Салон красоты. Стоматология. Автобусная остановка. Институт пластмасс. Желтый кабриолет. Метро.

Марко закрыл глаза, пытаясь представить светлый образ Лилианы, услышать ее божественный голос, – но что-то предательски человеческое, тревожное, шевелилось в нем, – так, что даже разболелась голова.

Аптека.

– Простите, здесь есть кто?

– Да, что вы хотели?

Марко чувствует дискомфорт. Странный этот аптекарь. Смотрит так, как будто невидимые враги атакуют его – и он, аптекарь видит в Марко то же самое.

– Есть что-нибудь от головной боли? Понимаете, сегодня важный день. Экзамены. Дайте что-нибудь, чтоб быстро подействовало.

Он что-то знает – этот аптекарь. Разве должно так быть? Не он, ли, Марко – единственный, кто видит изнанку мира? Смотрит-то как недоверчиво.

– Да какого черта меня должны волновать чьи-то проблемы?! – вдруг заявляет аптекарь.

«Вот это новости! Он чувствует, что сегодня произойдет нечто из ряда вон выходящее – пространственно-временной разрыв! Но почему ему все равно? Какой смысл продавать лекарства там, где все смертельно больны?»

– Что, простите? – Марко не подает виду, что с окружающим пространством что-то не так.

– Ничего, – аптекарь тоже скрывает тайну кривых зеркал, – больше двух не принимайте. – Странный человек в белом халате кладет упаковку зеленоватых таблеток на прилавок.

– Сколько с меня?

– Пятьдесят рублей.

Марко уходит. В конце концов, его тоже не должны волновать проблемы фармацевтов. Да и мало ли что может показаться, когда ты совершаешь последнюю прогулку в этой жизни? Досадные мелочи мешают торжественности момента.

– Не обращай внимания, – говорит Иисус, идущий по правую руку. – Аптекари – это такие же потерянные души, как и все остальные.

Марко Мудрый молчит и закидывает две таблетки в рот. Когда же полегчает?

– Чего же ты с собой в жмурки играешь? Вот разорвешь себя на куски, и боль пройдет. Нет же, цепляешься за минуты, карабкаешься. Дайте еще подышать, дайте еще ощутить. Можно, я еще разок соргазмирую? – Издевательски вторил Иисусу человек в цилиндре, идущий по левую руку.

– Отстаньте от меня. Вас нет! Вы – побочный эффект сознания. Думаете, меня так просто обмануть?

– Нет, ты слышал, что он говорит? – возмутился человек в цилиндре.

– Мда. Звучит обидно. Я тут с ними две тысячи лет как с писаными торбами таскаюсь, – а он в ус не дует! Променял нас на бабу!

– Вот-вот. А я рассматриваю темные оттенки его души. Даю ему время для наслаждений, – а он мне куском говна, метафорически выражаясь, в рыло тычет!

– Сгиньте! Вы всего лишь вирусы. Я прекрасно знаю, что вас используют для массового контроля. Я, Марко Мудрый, больше не играю в эти игры.

– Черт, кажется, он меня раскусил, – выругался Иисус.

– Господи, и меня! – вторил человек в цилиндре.

– Может, напьемся? Я знаю неплохой ресторанчик на белорусской станции.

– Да, я бы не отказался от мертвой плоти.

– Поешь моей, если что, и крови могу дать.

– Ты же знаешь мои вкусы, дружище: ничто не заменит бараний антрекот с водкой.

Голоса иллюзий постепенно стихли за спиной, а перед взглядом Мудрого Марко открылось здание Ленинградского вокзала. Его главные ворота, как пасть, – затягивали людей внутрь и выплевывали наружу. Где-то там, за воротами, в условном космическом пространстве, где вокзала не было раньше и не будет в будущем, его ждала возлюбленная. Вокзал становится призрачным, а Лилиана – живой и настоящей. Камень не вечен, а улыбка влюбленной в тебя женщины – переживет сжатие и расширение вселенной – она вне системы измерений. Марко смотрит на женщин, входящих и выходящих из здания. Жертвы космического преступника, машины для размножения – они знают о любви не больше, чем неандерталец о высоких технологиях. Марко почувствовал прилив вдохновения – освобождение из тюрьмы – это как танец, – все происходит в едином слаженном порыве.

Мелькание лиц. Туфли. Ручки сумок на колесах. Улыбки встречающихся парочек. Джинсы. Шаги по мостовой. Спортивные кроссовки. Цветы. Огромные часы на стене. Скучающие подростки. Резвые попрошайки. Радость прибытия. Иллюзия новой жизни. Разочарование. Нечетное число. Билеты. Четное число. Торговцы безделушками. Деловые поездки. Строгие костюмы. Слова. Мерцающие надписи. Спешка. Москва – Пекин. Прибытие. Абакан – Москва. Излучение из космоса. Скорый поезд Екатеринбург – Москва прибывает на вторую платформу. Навязчивые спутники. Толпа. Воля. Невидимые нити влияния. Мимолетная улыбка. Звуки. Щупальца манипулятора. Ребенок. Пустота. Старая женщина. Вечность. Молодая женщина. Иллюзии. Наручные часы. Сотовые телефоны. Тишина. Звуки. Час пик. Лилиана.

Марко Мудрый поправил лямки рюкзака, сжал в кармане куртки кнопку электронного взрывателя и решительно двинулся внутрь. Ему грезился неподражаемый голос Лилианы.

– Я иду к тебе, – почти беззвучно прошептал Марко Мудрый.

Он направился к платформе, куда прибывал поезд Москва – Пекин. Поезд остановился, проводницы открыли двери вагонов и спустили лестницы. Марко достал взрыватель, поглядел в небо; сейчас он крикнет: «Лилиана, мы свободны!» – и нажмет кнопку взрывателя.

Марко Мудрый делал все как задумывал. Но он не заметил двух полицейских, внимательно наблюдающих за ним.

 

За минуту до описываемых событий:

Молодой полицейский толкает в бок напарника.

– Слышь, тебе не кажется странным во-о-н тот студент.

– Это который? – седой усатый полицейский вглядывается в толпу.

– Худой, долговязый, в джинсах, рубахе с закатанными рукавами и рюкзаком.

– Ааа, да-да, вижу.

– Дерганый он какой-то, что ли?

– Угу, есть ощущение, будто он в разных местах одновременно.

– Ну, ты скажешь тоже, – усмехнулся молодой полицейский, – да обдолбался он чем-то и путешествовать решил.

Быстрым шагом полицейские приближались к молодому человеку.

– Вот почему ты в человеке в первую очередь видишь что-то негативное? – улыбнулся в ответ седой напарник. – Как же презумпция невиновности? Может, парень влюбился, а она его бросила? Или только собирается сделать признание – волнуется, встречу представляет. Гормоны, знаешь ли, посильнее барбитуратов бывают.

– Да я разве против? Документы и зрачки покажет и пусть дальше гармонирует.

– Твоя правда. Эй, смотри, видишь провод и какая-то штука в руке?

– Может, плеер?

Служители порядка перешли на бег.

– На самодельное что-то похоже! Эй, молодой человек!

Марко Мудрый вздрогнул и отскочил на железнодорожную платформу.

– Не подходить! А то я все тут взорву.

– Давай-ка успокоимся, а игрушку свою ты отдашь нам, – спокойно сказал молодой полицейский.

– Я сказал, не подходить! – крикнул Марко, и народ на платформе в панике начал разбегаться во все стороны.

Седой полицейский схватил за руку незадачливого террориста, а его напарник толкнул его, и вся группа, потеряв равновесие, упала на рельсы.

Раздался взрыв. Платформа экранировала взрывную волну: все проходящие пассажиры и зеваки отделались легким испугом; лишь три человека приняли участие в кровавом ритуале философа, алхимика Марко Мудрого, известного под именем Сергея Кострова.

Иногда случаются страшные дни, когда полицейские погибают.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению мая 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.