HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Ибрагим Ибрагимли

Дни недели

Обсудить

Краткая повесть

 

Перевёл с азербайджанского Надир Агасыев

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 16.06.2011
Оглавление

6. Суббота
7. Воскресенье


Воскресенье


 

 

 

Безвременье... Неведомо для себя попал я в безвременье. Обычно я впадал в него, когда сам себя не понимал или когда ум и сердце не находили общего языка. Жизнь моя и судьба, этот мир мой и мир иной, все вместе взятые погрузились в безвременье и проживали его. Находиться в безвременье – это примерно то же, что жить в невесомости космического пространства. Проживая безвременье, жизнь моя, судьба, этот мир и мир иной, счастье мое, полностью отрывались от земной поверхности, к которой годами я пожизненно был привязан. Как нечто, не имеющее и никогда не имевшее отношения к земной поверхности, сливались они в безвременном пространстве с немым безмолвием Вселенной. Застывали в молчании (иногда в такие моменты я думал, может, именно это называют смертью, именно так это и бывает). Странно то, что как только жизнь, счастье и судьба, этот мир мой и мир иной в безвременье сливались с безмолвием Вселенной, то на земле, то есть в этом мире все, к чему я хоть на крупицу был привязан, все, что могло и не могло прийти в голову, забывало меня. Будто и не было такого человека на земле, и не жил он здесь до сих пор. У меня создавалось впечатление, что если в этот момент я обращусь к родным своим, дабы удостоверить свою личность, то и они меня не узнают. Этот момент очень чувствителен для меня. Поклянусь, чем хотите, но обращаться к родным для подтверждения того, что я, действительно, живу в этом мире, мне нужно было вовсе не из-за окружающих меня людей, с которыми я общаюсь. Это рвение мое лишь для того, чтобы убедить себя самого в том, что я живу на этом свете. И больше ничего. Впадая в безвременье, я никак не мог убедить себя в этом. Самым ужасным было то, что и внутри безвременья у меня отнимали время распри между сердцем и умом, неумение их найти в тот момент общего языка. А выйти из безвременья можно лишь тогда, когда сердце и разум едины. Если и был другой путь, мне он не был известен. В любом случае, его не могло не быть. Вероятно, следовало искать. Может, вот так, следуя записям своим, я и вышел бы на ту дорогу. Если б не остановился на полпути... Такие вот дела... Вот и все, я остановился. Ручка моя сказала, руби мне голову, ни слова больше не выведу. Опять же, записывая что-то, мне становилось легче, томительные чувства отдалялись. Все, как назло. Видимо, то, что провалился я в безвременье, вошло уже в душу и мозг, поглотив время моего безвременья, вот и осталась запись неоконченной. Ну, что сказать мне сердцу и уму. Нужно же было им именно теперь в разлад впадать (только сейчас я понял, что путь к легкой жизни в этом мире лежит через согласие сердца и ума). Что бы я ни делал, находясь в этом безвыходном положении, сердце не понимало ум, ум же сердца моего не разумел. Словно оба специально это затеяли для меня. Не верите? Тогда читайте.

 

Мозг мой (уверен в себе так, будто не то, что на земле, но и во всей Вселенной равных ему нет). Видишь, с тех пор, как впал ты в безвременье, уже и время тебе не принадлежит. А если время тебе не принадлежит, то и жизнь, и судьба, и счастье, и оба мира – не твои. Ты завис, как в невесомости космического пространства. В таком состоянии тебе могу помочь я и только я, то есть твой мозг. А ты все за сердцем своим следуешь...

 

Я (прерывая мозг, самому себе). Но что, что сказал ты, что предложил, а я не послушал, не принял? Аллаха ради, делай, что хочешь, только вытащи меня из этого безвременья. Не то...

 

Сердце мое (прерывая меня на полуслове). Не обращай внимания на то, что он говорит. Если бы там, действительно, были мозги, не оказался бы ты в такой ситуации. Отстань от него. Слушай чувства. Как скажут, так и делай. Не пожалеешь.

 

Я (готовый слушать сердце). То есть верить тебе...

 

Мозг (обрывая меня). Чувства тебя обманывают. Если, поверив, будешь следовать им, приведут тебя туда, откуда и захочешь, не вернешься. Лучше....

 

Сердце (бросается вперед). Чему ты веришь, чему жизнь свою и все, что есть, вверяешь? Не он ли довел тебя до такого состояния? Или ты забыл... (Мозг перебивает сердце, потом сердце – мозг. Споря, они стараются доказать друг другу свою правоту. Я же, осознав, что слушать их бессмысленно, отказываюсь от их помощи).

 

Однако, пока помню, скажу, что от их спора внутри меня такой разброд образовался, в чувствах и ощущениях такая сумятица, что сколько ни старался я взять себя в руки, толку не было, я растерялся. Стараюсь не слушать ни ум, ни сердце, чтобы избавиться от этого разнобоя и сумятицы чувств внутри меня и снаружи. Но куда там. Одна мысль никак не дает мне покоя. Сердце или ум довели меня до такого? Сколько ни думаю, вспомнить не могу. Потому и злюсь на обоих. Прок же от этого тот, что, почувствовав злость мою на них, и ум, и сердце успокаиваются... (мозг испугался кровоизлияния, сердце того, что, забившись от злости сильнее, не выдержав, остановится). Как хорошо, что утихли оба. Их успокоенность кладет конец разброду во внутренних и внешних чувствах и ощущениях моих и появляется проблеск света. От страха мозг и сердце уже не мешают желанию, идущему из самого потаенного уголка моего нутра, желанию писать. Может, и правда, чтобы выбраться из безвременья, сделать своим время внутри безвременья, нужно сесть и начать писать? Может, это поможет, а? Кажется, неплохая мысль... Нет, может, сначала чаю попить. Эта мысль, пусть временно, но избавляет меня от мук невозможности писать, и я быстро встаю на ноги. Выхожу из комнаты. Наливаю чай. Пью, как можно дольше, отдаляя муки невозможности писать, возвращения к недописанному. Все с той же целью, избежать муки вновь начать писать, меня посещает другая мысль. Может, выкурить сигарету, а потом уж... Чтобы покурить, выхожу на веранду. Вот и сигарету уже выкурил. Больше ничего не могу придумать, дабы оттянуть мучительный момент возвращения к оставленным записям, так что вынужден вернуться в свою комнату...

 

Я в своей комнате. В комнате безвременья, то есть меж его четырех стен. За письменным столом бьюсь с жизнью, судьбой своей, счастьем, с миром этим и иным. Ничего не получалось и даже не ясно, с чего начать. Глядя на стол, на стену перед собой, я проводил свое безвременье и почему-то ни капли не жалел об этом. Непохоже на меня. Видимо, основной целью моей было не писать что-то или продолжать записи, а просто проводить безвременье, в котором я томился. Время же томительного безвременья так давило на меня, что я не мог найти в нем места ни жизни своей, ни судьбе, ни счастью, ни этому миру, ни другому и способ отдалиться, отойти от этого видел лишь в том, чтобы писать. К тому же, искать другой путь мне и в голову не приходило. Может, если поискать, я нашел бы лучший путь... Как назло, никак не мог найти первое предложение, чтобы продолжить записи. Ну, никак. Словно заколдовали меня. Даже не зная, что буду писать дальше, во втором, третьем и так далее предложениях, тем не менее, вину за то, что никак не начну писать, не сдвинусь с места, за томительное время внутри безвременья, я валил на первое предложение. Мне казалось, покончив с муками написания его, я попаду в поток совершенно иных чувств и ощущений. И тогда освобожусь я, наконец, и от томительного, давящего времени в безвременье. Я был в растерянности, оттого что не знал, что делать. Обычно в таких случаях я ходил по комнате или из комнаты в комнату, чтобы забыть о том, что время внутри безвременья мне не принадлежит, о своей растерянности, состоянии бездействия, чтобы зашвырнуть все это, что есть сил, в прошлое пережитых мгновений. Сейчас все было по-другому. Как ни томился я, как ни жался, не зная, что делать, как ни метался в растерянности, с места подняться не мог, честно говоря, и охоты не было. А может, дело и не в охоте вовсе. Просто это было оттого, что я должен был поверить, что начну в тот момент писать, или оттого, что не верил в то, что, встав и пройдясь по комнатам, избавлюсь от тоски и стесненности, от растерянности и суеты. Я был во власти безвременья, времени внутри безвременья. Метался внутренне и внешне.

 

Вполне возможно, что от этой суеты я думал – пройтись мне, или еще чем-то заняться. Но оттого ли, что понял, что прогулке не унять моей маеты, или от чего-то еще, я оставил эту мысль, и дабы избавить себя от такого рода мгновений непроизвольно потянулся к ручке. Поигрывая ею в поисках первого предложения, подумал, а не заменить ли мне его отточием. Или начать писать с середины, а потом уже вернуться к началу (я ясно видел середину и конец, но начала, как ни старался, не видел и все тут)... Нет, тогда записи получатся вверх ногами, что явится причиной моего недовольства написанным, и сведет на нет весь мой труд вообще. Есть во мне дурная черта, если что не понравится мне, я к этому уже никогда не возвращусь. И решил я заменить первое предложение многоточием. Так и сделал, но ничего в этом заменившем предложение многоточии не читалось между строк, никакого смысла за ним не скрывалось, и потому я оставил эту мысль. Надо было попытаться все же что-то найти. Иначе время, в котором я томился,, метался в растерянности, не зная, что делать, привело бы меня к нежелательным, недобрым последствиям, к чему-то, что, перевернув жизнь мою, судьбу, счастье, тот мир мой и этот, вторгаясь в них, сдавит меня, стеснит, не давая высвободиться, как бы я ни старался. Уже от одного этого, то есть оттого, что видел я возможные последствия с такой ясностью, сердце мое трепетало. Никогда я так ясно не видел чувства жизни, судьбы своей, счастья, того и этого мира своего, участи чувств своих. Не по душе мне было то, что, даже предвидя будущее, я не пытался что-то предпринять. Так ясно видя конец чувств своих, я видел, что если какими-либо ощущениями или действиями своими я не продлю участь тех самых чувств своих, возможно, навсегда потеряю нить своей судьбы. Клянусь Аллахом, я не гадаю, не пророчествую, но если такое случится, вполне возможно, что тогда я уничтожу навсегда то нечто внутри меня, что есть причина и толчок к возникновению во мне чувств и ощущений, как и различные чувства или же разнообразие чувств, одним словом, все богатство своего внутреннего содержания.

 

Как бы там ни было, нужно было что-то делать. Ради этого я снова взял ручку. Недолго думая, первым предложением явилось «Сегодня – воскресенье ...» Ну, а что потом? Продолжения не последовало. Значит, это предложение было не тем, что я искал, оно не соответствовало тому, что я хотел написать. И еще, день тот по счету был воскресеньем, но мне так казалось, что в этом дне не было чего-то соответствующего какому бы то ни было дню недели. Ему подходило одно лишь слово – «бездневность». Как будто что-то, забрав из дня этого все, имеющее отношение к человечности, выпустило его в мир. В этот день надо было жить так, чтобы ничто, даже малость от этой бездневности, не коснулась чувств, ощущений, всего внутреннего богатства, что носишь в себе, чтобы, записав в тебе, в дне твоем, судьбе, счастье, том и этом мире твоем что-то от смерти своей, не испортило бы оно сущности твоей. Один Аллах знает, что может произойти тогда в людях, умеющих внутренне защитить себя, и в мире вообще. Не дай Бог никому такого. Это проделки дьявола. Нет, нет, извините, я совсем растерялся. В таких днях, то есть в бездневности, и сам черт ничего не понимал. Может быть, он, чтобы рассмотреть эту бездневность, и все, что будет в ней происходить, стоял в стороне от вселенной и с интересом наблюдал (это, наверняка, так и было, потому что вдыхаемый мною воздух был очень чист, чувствовалось, что его не касается дыхание дьявола, а это означало, что во вселенной его нет). По-моему, если происходит нечто, чего и черту не понять, надо закрыться в себе.

 

Догадавшись, что и дьявол беспомощен в таких делах – вообще во всем, имеющем место в воскресенье, не чувствовалось присутствия дьявола и другой нечисти, в бездневности этого дня ощущалась лишь сама бездневность, так что, виня черта, я ошибался. Поэтому, оставив его, вновь вернулся к самой бездневности. Убедившись в том, что во всем происходящем нет происков сатаны, уверяя себя в том, что и дальше никаких трудностей не возникнет, я утешался тем, что лишь бы ни в каком деле не был замешан черт, а с преклоняющимися Аллаху, (если все это сотворило созданье Божье), общий язык найти легко. (Это и вправду так). Чувства мои, ощущения и мысли, раньше, чем что-либо другое во мне, понявшие, что дьявола нет во вселенной, от радости не знали, что и делать. Ощущая их радость всем существом своим, я думал, что сию минуту они воспарят от восторга, расправив крылья. Может, я и сам взлетел бы, если бы тот взлет чувств, ощущений и мыслей имел отношение ко мне одному. Но я чувствовал, что это не так. Одной человеческой жизни невозможно было так взлететь, даже обретя крылья. Это было связано с чем-то сверхчеловеческим, (поэтому я подумал, ты только посмотри, какие божественные чувства, ощущения вызывает в человеке отсутствие в мире дьявола, какие божественные мысли прививает человеку. Если не будет в мире дьявола, человеческие чувства, ощущения и мысли будут произрастать только из сверхчеловеческих ощущений. Даже окажись ты внутри бездневности. Будь ты проклят, дьявол, тысячу раз, только посмотри, чего ты лишаешь нас). Причем тонкости этой зависимости были известны лишь мне и Аллаху. Это, действительно, так. Мне казалось, что готовые взлететь, расправив крылья, чувства, ощущения и мысли мои, и я сам, отсутствие в мире дьявола, – все это вместе взятое, связанное не только со мной, но и с чем-то сверхчеловеческим, дарило мне такую радость, что я не чувствовал земли под ногами. Я ощущал себя духом земли. Думал, насколько же я божественен, сверхчеловечен, что мир избирает меня своим духом. Я нисколько не сомневался в том, что являюсь мировым духом. Я верил в это потому, что, почувствовав в себе мировой дух, то есть, став духом мира, понял, что теперь могу справиться с порой безвременья, в котором томился до сих пор, я могу распоряжаться им, сделать своим, когда захочу, еще вернее, и пора безвременья, и само безвременье отныне были моими, так как находились в духе мира. Очень возможно, по этой причине, то есть потому что я был духом мира и не принадлежал уже поре безвременья, и тоска моя, и томление, и другие неожиданности теперь покидали меня, дух мира (я верю, что теперь и вы не сомневаетесь в том, что я являюсь мировым духом, потому что человек может сделать пору безвременья своею, лишь став духом мира, и по этой же причине избавиться от тоски, томления и других неожиданных вещей, связанных с ними). Но должен сказать честно, почему-то я все это не воспринимал, как неожиданность. По-моему, все это так и должно было быть, и все это было предначертано мне судьбой, причем не со дня рождения, а после (значит, это было связано с тем, что мир, вдохнув в меня сверхчеловеческие чувства в связи с моим ощущением полета, нашел во мне свой дух). Я говорю, посмотри, что переживает человек, став духом мира.

 

Честно говоря, я полагал, что, обретением во мне мирового духа, обретением безвременья, избавлением от тоски и томления поры безвременья все и закончится. Но этого не случилось, все вышло наоборот (скажу и то, что я не воспринимал это, как нечто предстоящее мне). Как итог пережитых мною чувств и ощущений в связи с тем, что стал я мировым духом, следующее: то, что стал я мировым духом, нежданно в сердце моем создало точку опоры, в которую поверил и сам Господь. Ну, скажите, как после такого не полететь, раскинув крылья? Ведь такие божественные, сверхчеловеческие чувства и ощущения мало кому выпадают – и эта точка опоры, не теряя времени (как будто, опоздай она немного, я или умер бы, или она потеряла бы меня навсегда), крепко-крепко ухватилась за божественные чувства, ощущения во мне, за чистейшие уголки сердца моего (но отмечу, что не знал я того, будет ли эта точка опоры моей до конца дней моих, и найдет ли она себе место в сердце другого человека после моей смерти. Этого я не знал, но ясно мне было то, что образовавшаяся в сердце моем та самая точка опоры, в которую поверил и Аллах, не зародись она в сердце какого-либо другого человека, вечно имела бы место в этом мире, просто людям, переживающим божественные, сверхчеловеческие чувства, нужно было найти ее). Скажу честно, это и радовало меня, и печалило.

 

Опечалился я потому, что, став мировым духом, ощутив в сердце своем точку опоры, которая крепко держалась божественных чувств, ощущений моих в самых чистых уголках сердца моего, я тотчас же почувствовал и ощутил всеми чувствами своими, что, оттого ли, что Аллах был где-то в мирах на седьмом небе или отчего-то еще, но в этом мире его нет, иначе точка опоры в сердце моем, образовавшаяся оттого, что стал я мировым духом, оставив божественные чувства, ощущения мои, чистейшие уголки сердца, прилепилась бы к Аллаху.

 

А что касается радости... я радовался тому, что точка опоры в сердце моем держится божественных чувств и ощущений моих, чистейших уголков сердца моего, радовался тому, что, пока Аллах находится в мирах на седьмом небе – а туда отправиться мог один Бог – все божественные сущности во вселенной, все божественное направится к точке опоры, возникшей во мне с тем, что стал я мировым духом. Будут хранить свое существование, найдя себе место в этой точке опоры, где и станут спокойно жить (но это не значит, что божественные сущности, о которых речь, смогут вечно жить без Бога, это невозможно, сами подумайте, разве может жить без Бога нечто божественное, что всем привязано к нему, незримому? Конечно, нет!) А кто такому не обрадуется? Все обрадуются, в том числе и я. Скажу прямо, я чувствовал себя незаменимым существом, оттого что такие божественные сущности обратятся к точке опоры, образовавшейся в сердце моем после того, как стал я мировым духом, и обретут там место существования. Словно Аллах поручил мне обеспечивать жизнь во вселенной, пока его здесь нет, пока он не вспомнит о ней, – это не шутка, не простое дело. Потому как, оттого ли, что Аллах был в каких-то мирах на седьмом небе или отчего-то еще, но все во вселенной переживало безвременье (а когда такое случается, Аллах не слышит ни голосов своих созданий, ни молитв их, и нет во вселенной дыхания Божия). И сам Аллах, даже будучи вне мира сего, дабы не тратить впустую жизнь свою на безвременье за пределами вселенной, на безбожность того и этого мира, а вновь вернуться в свою вселенную – где он только и может быть, – чтобы сохранить божественность своей сущности, всем своим существом прильнет к точке опоры, возникшей в моем сердце, оттого что был я мировым духом. Одним Словом, Точкой Опоры и Аллаха, и божественной сущности Аллаха, и всей Вселенной был я.

 

 

 

2000 год

 

 

 


Оглавление

6. Суббота
7. Воскресенье

507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!