Я – террорист

 

Современный радикальный роман

 

 

 

 

Утром, выйдя из вагона, Олег нашел кафе, где можно было позавтракать. Он резал тупым ножом свиную отбивную и поглядывал в окно, за которым мелькали яркие мордашки девчонок, их подрумяненные солнцем смуглые плечи, влажные лица страдающих от жары пенсионеров, светлые рубашки клерков, яркие футболки подростков. За ними в ровном гуле сплошным потоком неслись разноцветные автомобили. Олег мог бы поездом доехать до своего родного города, но специально не стал делать этого. Покончив с завтраком, он отправился по магазинам, рынкам, аптекам и накупил много всякой всячины: недорогую портативную рацию, лампочки для фонарика, ацетон, удобрения, охотничьи спички, одноразовые шприцы, какие-то таблетки, склянки с жидкостью, термометры и многое другое. С распухшей сумкой и охапкой пакетов Олег приехал на автовокзал. Здесь, словно в растревоженном муравейнике туда-сюда сновал разнообразный люд, все сидячие места были заняты. Олег купил билет на ближайший рейс, уложил свою ношу в багажное отделение старенького автобуса и устроился на мягком сидении у окна.

Длинный автобус тронулся и медленно поплыл по серой асфальтовой реке в детство Олега, в его родной город. Олег смотрел в окно и за набегающими на него до боли знакомыми пейзажами видел другое.

Пятилетний мальчик с коротко стриженой светлой головой в затенённой спальной комнате смотрит, как бабушка достает из высокого платяного шкафа что-то завёрнутое в зелёную тряпочку, садится на кровать и вполголоса говорит:

– Ты, Олежа, никому не говори, хорошо? А то меня накажут.

Мальчик кивает и заворожено ждёт, когда бабушка развернет свёрток. В комнате тихо, пахнет пылью и нафталином. В узкую щель между шторами бьёт ослепительный солнечный свет. Разрезая комнату по вертикали, он падает на маленького Олега, просвечивает его розовые уши и нимбом светится вокруг вихрастой мальчишеской головы. Старые бабушкины руки медленно разворачивают ткань, и на зелёной тряпице оказывается меленький чёрный пистолет.

– Это дедушкин пистолет, – говорит бабушка. – Он с войны его привез.

– Настоящий?

– Да.

– Можно подержать?

Пистолет очень похож на детский. Олег нерешительно берет «Вальтер» и чуть не роняет его.

– Тяжёлый! – Олег округляет глаза и берёт пистолет двумя руками.

Таких тяжёлых пистолетов Олег в руках ещё не держал. Олег рассматривает пистолет со всех сторон. У него есть мушка и спусковой крючок, всё как положено.

– Можно нажать?

– Нажми.

Олег нажимает на спуск, его палец доходит до упора, но никакого звука нет.

– Не работает? – удивляется Олег. – Сломан?

– Подожди.

Бабушка взяла в руки «Вальтер», оттянула назад затвор и отпустила, отдала пистолет Олегу.

– Теперь нажимай.

Олег снова взял в руки черную стальную тяжесть и нажал на спуск. Он ожидал настоящего выстрела, как в кино, или хотя бы чего-то похожего. Но раздался лишь глухой щелчок. Он нажал на спуск ещё раз, но гашетка безвольно провалилась до упора. Олег поднял на бабушку удивлённые глаза.

– Это всё?

– Взводи.

Олег потянул затвор на себя, но пальцы соскользнули с твёрдого металла. У него не хватило силы. Бабушка ещё раз передернула затвор. Снова лишь один глухой щелчок. Олег разочарован. От настоящего пистолета он ожидал большего.

Зима. Олегу восемь. Он возвращается из школы. Вечер. Из чёрной бездны над головой сыплются мохнатые белые хлопья. Они налипли на шапку и плечи, мешают смотреть, цепляясь за ресницы. Олег моргает, щурится и пытается сдувать крупные снежинки. Они тают на носу. Двигаясь по тротуару, от одного фонаря к другому, Олег идет в темноте через яркие пирамиды белого света. Он чертит штрихпунктирную линию в пространстве.

Пацаны во дворе. Как всегда, бегут куда-то.

– Олег, гулять выйдешь? – на ходу.

– Портфель оставлю и выйду!

Родителей дома нет. В квартире темно, пусто и неуютно. Олег вышел на подъездное крыльцо. Мальчишки убежали, и даже прохожие девались куда-то. Никого. Он один во дворе, как точка в квадрате. Чёрное небо продолжает избавляться от рассыпавшихся облаков, становясь ещё чернее. Вокруг фонарей в порывах ветра беспорядочно носятся стаи мух-альбиносов.

Олег стоит на крыльце и ждёт. Мальчишки должны вернуться. Где-то в темноте хлопнула дверь. Чей-то удаляющийся смех. Снова тихо.

Вслед за звуком шагов из темноты появляется крупный мужчина в кирзовых сапогах, ватнике и меховой шапке. Он направляется к соседнему подъезду, поднимается на крыльцо, берётся за дверную ручку и, заметив Олега, на мгновенье останавливается. Затем разворачивается, спускается с крыльца и направляется в сторону Олега. Мальчика это озадачивает, но не пугает. Он надеется, что мужчина пройдет мимо. Но тот поворачивает к крыльцу, на котором стоит Олег. Олег напрягается и готовится к бегству. Он следит за каждым движеньем незнакомца. Он проходит мимо Олега, берётся за ручку подъездной двери, но, слегка приоткрыв её, открывает соседнюю дверь, ведущую в подвал. Олег спрыгивает с крыльца. Мужик подается всем телом за Олегом и останавливается на краю крыльца. Они замирают на мгновенье в полутора метрах, глядя друг другу в глаза. Маленький мальчик и большое хищное животное.

– Ты куда?

– Домой! – врёт Олег.

– Стой! – приказывает мужик и прыгает с крыльца.

Олег бежит. Бежит быстро, как может. Изо всех сил. Слышит за спиной шумное дыханье и частые удары тяжелых ног о мёрзлую землю. Нужно выбегать из безлюдного двора на улицу. Вот и узкий тёмный проход между домами! Олег пробегает половину и натыкается на спины двух женщин. Олег бешено кричит, требуя пропустить его. Женщины удивлённо расступаются. Вот и улица! Олег выбегает на тротуар, останавливается и озирается назад. Мимо него идут прохожие. Похоже, всё позади. Из прохода выходят две женщины. За ними появляется преследователь. Он не боится людей!

– Иди сюда! – кричит он, остановившись у прохода. – Быстро иди сюда!

Олег стоит на тротуаре и оглядывается по сторонам, ища поддержку у незнакомых людей. Но они проходят мимо. К нему подходят две женщины, которых он встретил в проходе.

– Иди, – говорит ему одна из них, подталкивая его в спину. – Иди к своему папе!

Олег понимает, что нужно бороться за жизнь. Он цепляется за женщин и с искаженным от ужаса лицом громко кричит:

– Это не мой папа! Это пьяный дядька! Он хочет утащить меня в подвал! Помогите! Я не знаю его!

Преследователь продолжает стоять в проходе. Люди проходят мимо. Олег продолжает кричать.

– Он гонится за мной! Он хочет убить меня! Спасите!

Прохожие останавливаются около Олега. Он бледен и смертельно напуган. Выглянув из-за женщины, Олег видит, что проход пуст. Мужик ушёл. Олег осматривается. Около него стоят четыре человека. До слуха Олега, не проникая в его сознание, долетают обрывки их фраз. Люди что-то говорят о нём. Он снова смотрит в проход. Пусто. Можно ли доверять этим людям? Кто они?

– Давай я отведу тебя домой, – говорит ему одна из прохожих женщин.

Она присела на корточки. У неё доброе лицо и хороший голос. Она походит на заведующую детским садом. У неё тёплые руки. И пахнет от неё булочками. Она не может быть злой.

Только туда мы не пойдем, – Олег показывает на узкий темный проход. – Обойдем вокруг? Ладно?

Олег с надеждой заглядывает ей в глаза. Она согласна!

– Хорошо, давай погуляем, – она берет Олега за руку.

Они медленно идут по тротуару, удаляясь от дома Олега. Мальчик крепко держит женщину за руку. Он думает о том, что родителей нет дома, а страшный мужик может выслеживать их, прячась за домами. По-прежнему сверху падают останки мёртвых облаков, чернеет небо, слепят фонари. В многоэтажках жёлто и уютно светятся окна. Там хорошо и безопасно. Люди идут к себе домой. Дома у Олега никого нет, а у подъезда, наверное, ждёт маньяк. Они обходят квартал и направляются к подъезду Олега. Мальчик осматривает всё вокруг, выискивая притаившегося маньяка. Его не видно. «Даже если он поблизости, он не посмеет напасть сейчас», – думает Олег. Он звонит в свою квартиру. Тишина. Родители ещё не вернулись. Тогда он звонит в квартиру соседей и просится подождать у них. Благодарит женщину и прощается с ней. Соседи смотрят телевизор. В комнате погашен свет, и всё мерцает в синих отблесках. Олегу дают табурет, он садится на него, вынимает изо рта крашеную красной пастой жевательную резинку, ищет куда положить её и, не найдя, вставляет себе в правое ухо. Так он и сидит посреди комнаты на жёстком табурете перед мерцающим телевизором, не понимая, что там показывают. До него доносится смех соседей, какие-то восклицания, звуки из телевизора, но всё это проходит мимо Олега. Он понимает, что в этот самый момент его изуродованный трупик мог бы лежать внизу в подвале. Соседи также смотрели бы телевизор, а родителей не было бы дома. На улице всё так же шёл бы снег. Впервые Олег был счастлив о того, что сидел на табурете перед телевизором с крашеной жвачкой в ухе. Тихое счастье билось у него где-то в животе и говорило, шептало ему: «Ты жив! Ты жив!»

«Ах, если бы у меня был заряженный «Вальтер!», – думал Олег потом. Он представлял себе, как, сжимая в кармане тяжёлый стальной пистолет, он не убегает от маньяка, а остаётся с ним. Тот тащит его в подвал, там Олег находит удобный момент и разряжает в мужика всю обойму. Маньяк изумлённо и испуганно смотрит на Олега, а он продолжает стрелять. И убивает. На следующий день находят труп какого-то рабочего, но никто даже не может предположить, что его убил восьмилетний мальчик.

Олег вытянулся на автобусном сиденье и взглянул в окно. Зелёными табунами проносились назад деревья, радостно подпрыгивали вверх горки и во все стороны игриво разбегались к горизонту клетчатые поля.

На железнодорожном вокзале, провожая Олега, Марина обнимала его за шею и смотрела в глаза своими полными грусти и слёз карими глазами.

– Я скоро вернусь, – говорил ей Олег. – Погощу у родителей и приеду назад. Каких-нибудь пару недель.

– Как я буду без тебя?

– Ты будешь работать, а я буду тебе звонить. Каждый день. Хорошо?

Марина молча кивала головой и сглатывала слёзы. У них пока ещё ничего не было. В такой период расставаться особенно тяжело. Кажется, что, едва начавшись, кончается сама жизнь. Олег не форсировал события. Он считал, что всё должно произойти само собой, и ценил все стадии отношений.

В родном городе в этот раз Олег, прежде всего, хотел найти тихое место для изготовления взрывного устройства. Он уже знал, где это будет.

 

– Я устал от городского шума и пыли, – говорил он родителям, когда немного утихло вызванное его приездом возбуждение. – Хочу пожить на даче. Свежий воздух, закаты-рассветы, щебетанье птичек – то, что мне нужно.

– Может быть, дома поживёшь? – мать влюблено глядела на сына, – А на дачу будем вместе ездить каждый день.

Она накрывала на стол.

– В самом деле, – подключился отец. С внешностью кузнеца он больше походил на каменную глыбу, чем на человека в кресле.

– Нет. Я хочу спать на свежем воздухе. Жарко. Да и побыть одному немного хочется.

– В городе тебе мало одному! – мать стукнула чашкой по столу. – Теперь ещё к родителям приехал, чтобы одному быть! Не знаю!

Она была огорчена. Надев очки, она стала что-то сосредоточенно искать в шкафчике. Отец сдержанно молчал, усиливая свое сходство с камнем.

Олег даже засомневался в правильности своего выбора. Может быть, нужно было поискать другое место?

– Вы что же, оба в отпуске?

«Если так, то вообще кранты!»

– Отец работает, некому с его бульдозером возиться, – сказала мать, не поворачиваясь к Олегу лицом, – Завтра ему на работу. А я в отпуске. Специально взяла: знала, что ты приедешь.

– А как же ты говоришь, ездить на дачу каждый день?

– На автобусе будем ездить с тобой. А отец вечером, после работы будет приезжать.

– М-да. – Олег помолчал в раздумье. – Вы там ночуете?

– Нет, отцу рано утром на работу.

– Значит, папа заканчивает рабочий день, вы приезжаете на дачу, проводите там вечер и уезжаете?

– Да, нам хватает этого, чтобы всё успеть.

– Так давайте ничего не будем менять! – обрадовался Олег. – Целыми днями на грядках я пропадать не хочу. День я буду проводить у вас, вечером мы все едем на дачу. Затем вы уезжаете, а я остаюсь. Утром отсыпаюсь и приезжаю на автобусе сюда. Годится?

– Делай, как знаешь.

– Тогда сегодня я ночую у вас, а завтра – уже на даче.