HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Ольга Иженякова

Другая сторона

Обсудить

Роман

 

Погибшие цветы ожили снова –
От одного живого слова.

 

Посвящается всем влюбленным…

 

 

 

Опубликовано редактором: Карина Романова, 19.09.2008
Оглавление

9. Часть первая. Застолье на крыше двенадцатиэтажного дома
10. Часть вторая. Медвежий угол
11. Часть вторая. Разговор с вечностью

Часть вторая. Медвежий угол


 

 

 

Вскоре от редактора я узнала, что мне хорошо бы снова «смотаться» в командировку на пару дней в северные края, поскольку север, считает шеф, я знаю, как свои пять пальцев, да и родина моя там. На дворе знойное лето – время отпусков и полное отсутствие сенсаций. А в экзотических местах, обязательно что-нибудь эдакое найдется. К тому же представители северных народов охотно общаются с журналистами, особенно с теми, кто может говорить на их родном языке. Я, долго не раздумывая, согласилась. Хотя путь неблизкий.

Многокилометровое расстояние мне нужно преодолеть за один день. Сначала на автобусе, затем на поезде, после – на теплоходе. И совсем, совсем не хотелось останавливаться в гостиницах, где всегда, абсолютно всегда, возникает чувство сродни тому, которое, наверное, испытывает брошенный за борт человек.

А потому, от очередного пункта «А» до опять же очередного пункта «Б» я летела, словно на крыльях. Это выглядело следующим образом:

В кромешной темноте по скользкой от дождя улице катит такси. Водитель уверяет, что от моего дома до автовокзала десять километров, а потому и плату требует соответствующую.

Но я-то знаю, что это расстояние равняется шести с половиной километрам, я много раз проходила его пешком, и поэтому пытаюсь спорить. Бесполезно. По капоту барабанит дождь и мне начинает казаться, что кто-то невидимый шепчет: "Мол-чи, мол-чи". И вправду лучше ведь промолчать, чем идти в темноту и дождь пешком...

На автовокзале много людей. Все женщины с тяжеленными сумками (и я тоже), мужчины – налегке. Заспанная кондукторша говорит, что такое количество безбилетников, как сейчас, она только в гробу видала. "И куда все прут?" Но если водитель разрешает ехать стоя, то пусть едут. В конце-концов никто не виноват, что за два дня до рейса билетов уже не было. Лето на улице! "От этих каникул, отпусков у транспортников одна головная боль. Больше ничего! – вздыхает кондукторша и продолжает – хоть бы автопарк обновили, а то автобусы на ходу сыплются".

В салоне весело. Большая компания едет со свадьбы. Гитара, водка, песни, воспоминания.

– Я все никак понять не могу, почему Андрюха на такой старой женился? –

кричит сосед рядом, поворачиваясь к девушке на заднем сидении. – Он чо, совсем офигел? Сколько ей там? Тридцать четыре? А ему двадцать три, прикинь? Это же почти пенсионерка! Нет, я конечно, понимаю. Дом, всем обставленный, дача, машина и все такое. Но ведь могли и так жить! Зачем позориться-то на всю округу? Вон сколько молодых баб кругом! И образованных, и при деньгах, и вообще разных!

Девушка с заднего сиденья отвечает, что у них большая любовь...

– Какая может быть любовь в наше время – возражает мой сосед – день прошел – и ладно! А с чем едят любовь – не знаю, не знаю...

Автобус проезжает мимо укрытых туманом полей, стогов сена, мелких речушек, березовых рощиц и застенчивого утреннего солнца. Почему-то становится вдруг грустно. Природа просыпается, а я еду, еду.

Нет, чтобы остановится, задержаться и медленно пройтись, можно даже босиком, по сочному от росы полю, послушать кукушку. В этом году, кстати, я ее еще не слышала. Зато в салоне все бурно обсуждают прелести навороченного джипа, который может проехать даже по топким болотам.

Автобус гудит как случайно задетый муравейник.

Почему-то людям нет никакого дела до утренней природы, они с нетерпением ждут, когда, наконец, окажутся на станции, где можно будет немного передохнуть и... снова пойти по жизни, возможно снова с ношей, куда без нее?

Бегом-бегом по скрипящему гравию я тороплюсь на поезд. Все мои надежды сейчас вложены в бледно-оранжевый билет, который дает право прибыть сегодня же в относительно цивилизованный поселок огромного Ханты-мансийского округа, который по-другому именуют еще Югрой.

У меня в запасе полторы минуты или девяносто секунд. Поезд медленно трогается с места. Я с разбега падаю голыми коленками на гравий, вою от неимоверной боли, но тут же быстро вскакиваю и на ходу запрыгиваю в свой вагон...

Каждый раз в дороге я прихожу к такому выводу: человек – это так много! Это первый крик, шаги по росе, сердечная молитва, новые дома, уютные дворики... Хорошие законы, посаженные нами деревья, маленькие дети, полевые и садовые цветы, моря и горы... И это все Ты – человек, то есть Я.

Не случайно ведь так великие говорят!

В дороге возникает удивительное чувство причастности к бегу жизни, к ее сумасшедшему ритму. И пусть сосед напротив думает, что я тупая курица или обычная авантюристка. Пусть криво улыбается проводник, но я-то кое-что знаю, а это дает уверенность прыгать на ходу в поезд. Более того, это дает уверенность не пропустить главного поезда в своей жизни.

За окном болота и карликовые березки. Я осторожно смазываю разбитые колени йодом и морщусь от боли. "Девушка, хотите соку?" – предлагает попутчица. Моя благодарная улыбка, видимо, располагает ее, и она рассказывает:

– Я совсем одна... Как разошлась шесть лет назад со своим, так никого больше и не было. А главное – не хочу! Как погляжу, как живут вокруг, так и даром мне никого не надо. Какой-то слабый мужик нынче пошел, прям как после мировой войны. Кто бы знал, каково это женщине быть одной?

Колени нестерпимо болят, я пытаюсь заснуть, и сквозь сон слышу. (Моя соседка уже разговаривает с другой женщиной).

– Сейчас на перроне, все пассажиры с окошек машут провожающим, а мне некому. Разве что папе на кладбище... Я-то еще молодая тридцать девять нынче стукнуло. Сил во мне, энергии – ого-го! А кому оно надо? По хозяйству бегаю туда-сюда, все что-то делаю, суечусь. Вон, морошки нынче, как говна. Бери – не хочу. Я насобирала полтора ведра, да куда мне одной столько? Наморозила, конечно, варенья наварила. Оно, оранжевое, необычное, вроде как апельсиновое смотрится.

А нонешний год так вообще удачным вышел. Кедрача много – раз, уток до хрена на болота прилетело – два.

Я их, если хочешь знать, сроду не ощипывала. А тут сын пару настрелял чирков и принес мне очистить, взяла их и гляжу, а по ним вши бегают! И меня такая брезгливость вдруг проняла! Я их потом и кипятком ошпарила, как положено. Но все равно мясо утиное теперь есть не буду ни за какие шиши! Такое чувство будто оно все-все из тины.

 

На вокзале продают много вяленой и копченой рыбы местного улова, но мне сейчас не до нее. Я спешу в речной порт.

Через двадцать восемь минут с пристани отплывает мой теплоход. Медлить нельзя, другой будет только на следующей неделе и такси на предельной скорости везет меня на другой конец поселка к причалу.

В кассе я покупаю билет последней. Лечу на пристань. Улыбаюсь неестественно тонкобровой капитанше и вхожу в пассажирскую каюту. Короткие железные ступеньки и высокие каблуки. Класс! Как только я плюхаюсь на свое место, тут же начинает гудеть мотор, волны изо всех сил бьются о пристань, а теплоход медленно делает поворот и берет курс на север.

Штурман на судне тоже женщина, ну и кок, само собой. Пассажиры, в основном, местные мужчины.

Я думаю о том, как хорошо, что я надела длинную юбку и теперь не видно кровавых синяков на коленях, все смотрят на мои высокие каблуки и думают, что у меня все хорошо. И правильно. Миру нужно демонстрировать красивое и только красиво пусть все улыбаются!

А теплоход тем временем уверенно разрезает ярко-синюю реку, какие наверное, бывают только в этих местах да на картинах первоклассных художников. И мне почему-то без устали хочется смотреть на это чудо.

По краям реки реку оккупировали снежно-белые лилии, их ярко-желтые сердечки видно далеко, и оттого кажется, что попал в какую-то другую страну – страну вечного Солнца.

Только что здесь прошел дождь, и рядом с лесом появилась огромная, невероятно яркая радуга. Из-за шума теплохода постоянно вылетают из камышей испуганные утки. Покружат, покружат немного – и снова в свое гнездо.

Одна пара, вторая, третья, четвертая, пятая...

К осени у них появятся утята и, возможно, также будут испуганно вылетать, и кружить над этим же самым теплоходом.

На обрывистых берегах реки много стрижиных нор. Чуть поодаль семейство аистов лениво поглядывает в нашу сторону.

На берегу привычная суета. У встречающих почему-то слезы. Меня встречают друзья, они пришли с букетом васильков.

Я почему-то тоже плачу. Путаясь в полах длинной юбки иду по палубе. Ветер быстро начинает раскачивать судно, но я уже на берегу.

Сначала одна волна, следом другая пытаются меня догнать, но не успевают и громко разбиваются о речной песок. А я уже подношу к лицу влажные васильки и слышу: "Господи, Ариночка, как мы долго тебя ждали"...

Мне повезло на пусть маленькую, но сенсацию. В день моего приезда два известных в округе рода играют свадьбу, причем со всеми обычаями, такого теперь, увы, не увидишь, и я, не желая пропустить ничего, бегу (именно: бегу!) в чум невесты наниматься помощницей по хлопотному свадебному хозяйству. Меня радостно привечают и тут же дают задание – мелко порезать тушь молодого бобра и натопить жира, эти жиром потом будут мазать невесту перед тем, как она покинет отчий дом. Жир должен легко впитываться в кожу, чтобы на всю жизнь защитить молодую Коко от злых духов и бесплодия, и я начала делать свою работу с особенным старанием.

В то время другие женщины чистили рыбу на уху и пекли лепешки. По этому поводу в чуме также была проведена генеральная уборка. Коко сегодня ничего не делала, по уставу своего рода она должна была плакать, но ей плакать почему-то не хотелось, ей хотелось на дискотеку в город, она целый день наряжалась, вертелась перед зеркалом, красила брови, ресницы, губы потом стирала и снова красила. «Мама, слышь, а когда я выйду замуж – курить можно будет» – спросила она неожиданно у матери. На что та тут же ответила:

– Там уж пусть муж решает, что тебе можно, а что нельзя. Я тебя ему отдаю чистую, не испорченную. Тесто месить умеешь, лепешки стряпать будешь пока, а там дети пойдут, надо будет их воспитывать, чум свой справите, стадо у вас хорошее будет. Ну, поплачь, давай, поплачь, чай навсегда родной чум покидаешь.

– Да ну, мам, неохота, размажу тушь, представляешь, какая буду страшная? Я, мам, тут вот что подумала, а если Тэтамбой любит ученых женщин и захочет поговорить со мной про математику или эту…политику, что ему отвечать?

– Коко! Ну что ты говоришь такое? Если бы Тэтамбой любил ученых, он что бы их, в городе не нашел? Он целых два года учился в училище на механика, и приехал оттуда холостым, значит, ему дома нравится. И потом, ты ведь у нас умная, вон, сколько всего знаешь про разные лифчики, духи, помады. Номера, размеры! Поди, сыщи, такую, как ты! Да ни в жизнь! Фу ты, забыла! Забыла! Надо же багульник размять, шаман чем окуривать-то вас будет? Ну, все, я пошла, а ты поплачь-поплачь, чтобы потом в жизни плакать не пришлось.

Тут в чум вошел хозяин, увидев дочь, стоящую у зеркала, направился к ней, на долю секунды замер, остановился, как бы оценивая, насколько она хороша, а потом, взял за рукав, повернул ее к себе и спросил:

– Скажи, Коко, только правду, чтобы я все знал с самого начала: у тебя были мужчины?

– Папа, что ты говоришь?...

Дочь подняла на него склеенные ресницы и старик решил повторить вопрос:

– Ты спала с каким-нибудь мужчиной, как мы спим с твоей мамкой?

– Нет.

Старик удовлетворенно закряхтел и отправился к выводу.

– О-о-о, теперь Тэтамбой должен, должен хорошо нам будет. Каждый год гостинцы носить, нетронутую берет. Молодец, Коко!

Солнце потихоньку начинало садиться, на небе стал вырисовываться ярко-малиновый закат, олени в стаде стали ложиться, прилегли и собаки, а чум стал напоминать встревоженный муравейник, несмотря на то, что кругом было светло, хозяева зажгли керосиновые лампы. Младший брат Коко включил магнитофон с песнями Рики Мартина, за что тут же от сестры получил подзатыльник, но магнитофон не выключил, а убежал вместе с ним в стадо. И только когда суматоха немного улеглась, хозяева на меня обратили внимание.

– А-а, журналистка – улыбнулся отец невесты – снова к нам приехала в тайгу. Почему такая бледная, что случилось? Болеешь? Ты, говорят, все стойбища в округе знаешь? Ну и какое лучше? Где белых оленей больше? Где волков меньше, а больше ягеля, а?

Я стояла, немного смущенная, не зная, что ответить. Признаться, я никогда не задавалась таким вопросом.

Хозяин внимательно осмотрел меня с головы до ног, улыбнулся и сказал:

– Айда за мной, счас лечить тебя будем. Эх, ты, ученая! А в позапрошлом году щеки-то у тебя были розовее нонешнего, и тела больше было на тебе. А теперь кожа да кости. А глаза-то как горят! Как горят! Также все ночами пишешь? Что врачи-то говорят?

Вдруг хозяин резко замолчал, словно осекся, посмотрел виновато в пол, потом, погодя, погладил меня по плечам и добавил:

– А ты их не слушай. Врет нынче медицина, хоть за деньги, хоть так, а все равно врет. Эти их передовые технологии, мать их за ногу! До сих пор не изобрели хорошего лекарства от описторхоза. Придешь в больницу, а там лечат тебя как двадцать лет назад. Единственное, что изменилось, шприцы пластиковые сделали, а все остальное или как было, или еще хуже стало.

Увидев сына в стаде, хозяин прикрикнул:

– Шурка, а ну Чирка сюда, мигом!

Чирок – самый резвый молодой олененок в стаде.

Шурка побежал за ним, поймал, и за уши упрямца приволок к отцу.

– Так-так-так – начал командовать хозяин, обращаясь к сыну – беги к чуму и найди стакашек какой, да смотри, чтобы чистый, и побыстрей. Одна нога тут, другая там. А то музыку твою сломаю, как в прошлый раз.

При этих словах хозяин показал рукой на магнитофон.

Сын быстро вернулся с пластиковым стаканом и протянул его отцу.

– На хрена он мне-то, – сам держи и заодно Чирка сзади придерживай – сказал сердито хозяин, нащупывая правой рукой на шее Чирка вену.

Я стояла как вкопанная, хозяин в то время достал из потайного кармана карандаш с врезанным в него лезвием, потер лезвие о рукав, и осторожно надрезал Чирку вену.

Темно-красная кровь брызнула на меня, но хозяин в таких делах был мастером, он пальцем вену прижал, затем легонечко отпустил и подставил стакан. Маленький ручеек крови тут же направился в пластиковую посудину. Когда кровь набежала до краев, хозяин прижал пальцем вену, достал с кармана кусок не то глины, не то мела и аккуратно замазал место пореза. «Ну, теперь – пущай» – обратился он к сыну.

Шурка Чирка отпустил и тот со всех ног умчался в стадо. Минуты через полторы произошло то, что я, наверное, не забуду никогда. Стакан с кровью был протянут мне со словами «Пей».

Я посмотрела в глаза хозяина и его сына, в них читалось: «Только так можно выздороветь. Больше мы ничего не знаем. Не бойся, сначала страшно, а потом все будет хорошо», и…начала пить свежую кровь.

…Она отдаленно напоминает разбавленную водой муку, кажется, что хлопья застревают между зубов. И это чувство невыносимо. Я отняла стакан ото рта, поморщилась, ничего более противного мне пить не приходилось.

– Давай, допевай, быстрей, а то свернется, теплынь же кругом, – сказал мне по-отцовски хозяин – вот увидишь, как полегчает, здеся все витамины и как их эти… минералы.

Я послушно допила содержимое стакана. Поморщилась.

– На, а теперь вот это, чтобы вкус враз забыть – мой лекарь протянул бутылку дорогой водки. Я подставила стакан, хозяин налил мне огненной воды со словами «Залпом запей. Так быстрей все пройдет». Я послушалась. И, когда стакан уже был пуст, с ужасом обнаружила, что закуски-то и в помине нет.

– А вы рукавом занюхайте, как папа – советовал мне Шурка, видя мое смущение.

– Ниче, ниче, потерпи, – все будет нормально – заверил меня хозяин. Сейчас на свадьбе и покушаем. Все будет в лучшем виде. А если вдруг тебе наша свадьба покажется неинтересной, то можешь уйти в соседский чум, там есть видеомагнитофон и кассеты с индийскими фильмами. Штук сорок, поди, этих кассет будет.

Я их всегда, как маленько выпью, смотрю со своей бабой. Она, понятное дело, дура, плачет, переживает, иногда подпевает по-ихнему-то, по-басурмански. А мне тоже ихние песни нравятся, ну и танцы еще. Шмыг – туда, шмыг – сюда. Там всегда танцуют, хоть хорошо, хоть плохо на душе. Прям как ханты в тайге летом. Кругом благодать, чего бы не потанцевать…

Я улыбнулась.

Мы молча направились к чуму. На душе у меня сразу же сделалось невероятно мерзко от выпитой крови.

– Ну, наконец-то, ты пришел – обратилась хозяйка к мужу – уже гости должны приехать, а ты все еще не переоделся. Старик ей что-то грубо ответил и направился к старому комоду одевать новую рубашку и брюки, на такой пустяк как носки или же галстук он не стал обращать внимания и ходил все свадьбу без них, правда, это, похоже, никто не заметил.

Северные люди редко на детали обращают внимание. Для них главное в человеке – глаза и взгляд, по ним они определяют душевное состояние, намерения и интересы, а остальное не так уж важно.

– Идут! Идут! Идут к нам – закричала ворвавшаяся разом в чум ребятня. – А Тэтамбой, нарядный такой, сразу и не узнать, в кожаной куртке, галстуке. В руках очки еще эти…против Солнца.

– Коко! К себе быстро! Сиди там, пока не позовем, – скомандовала мать.

Мы, женщины, помогавшие по хозяйству, стали в ряд вдоль по правую сторону чума. Только тут я разглядела в дальнем углу в полумраке шамана, он курил трубку и разговаривал сам с собой, при этом образно жестикулируя. Хотя, я могу и ошибаться, шаманы ведь общаются не только с видимым. Тот невидимый, похоже, о чем-то с шаманом спорил, потому что последний то и дело что-то доказывал.

В чуме пахло багульником и жженым мраморным мхом и от этого у меня начала кружиться голова, в ушах появился странный звук, больше похожий на треск весеннего снега, по которому едет упряжка. Показалось, что я далеко-далеко от происходящего.

Я жалобно попросила у хозяев пить.

– Счас-счас, журналисточка, ты моя хорошая, счас, счас-счас, погоди – засуетилась с приветливой улыбкой мать невесты – чуток погоди, я нацежу тебе добротного морса из княженики, помнишь, мы тебе ее в город мороженную посылали, когда ты в больнице лежала, сказали, тебе понравилась...

Она убежала за печь и вернулась оттуда с ковшиком прохладного кисловатого голубого морса. Я закрыла глаза от блаженства и прислонилась к стене. Что может быть лучше морса из княженики?

– Возьми! – я испуганно посмотрела вбок.

Хозяин чума протянул мне нож, я ни о чем, не спрашивая, сильно схватилась за рукоятку, мне внезапно полегчало. Голова перестала кружиться, мысли стали ясными, откуда-то пришли силы и уверенность в себе.

По местному преданию, когда у человека появляется слабость и головокружение, это в него вселяется недобрый дух, нужно резко схватиться за рукоятку ножа, и тогда он немедленно выйдет.

 

 

 


Оглавление

9. Часть первая. Застолье на крыше двенадцатиэтажного дома
10. Часть вторая. Медвежий угол
11. Часть вторая. Разговор с вечностью
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!