Книга очерков об Англии, англичанах и русских, живущих в Англии

На подходе к школе в Илфорде стали попадаться нарядно одетые люди в индийских, африканских, азиатских одеждах. Из-за школьных зданий неслась громкая музыка. В воротах нас встретили приветливые люди, представители оргкомитета и мы показали пригласительные билеты...

На широком асфальтированном дворе школы на первый взгляд собралось не менее тысячи человек, в большинстве дети и подростки. Но много было и взрослых, ярко и красочно одетых, улыбающихся и в праздничном настроении. По краю школьного двора расположились аттракционы: карусели, резиновые крепости и дворцы внутри которых веселилась, прыгала и скакала детвора. В другом конце давал представление кукольный театр. По асфальту ездил поезд на резиновых колёсах и вагоны были заполнены улыбчивыми пассажирами. В левом углу большого двора, под лёгкими навесами расположилась большая столовая с блюдами из национальной кухни многих стран: Польши, Колумбии, Конго, Уганды, Бангладеш, Литвы ... Всего более чем из двадцати...

Все это бесплатно! Я попробовал польский бигус, карибский салат, из зелени и кукурузы, индийский рис с острыми приправами и литовское мясо. Разговорился с литовцами, которые, не высказывая удивления и национального чванства, говорили со мной по-русски. Один круглолицый, светловолосый мужчина, лет сорока, вспомнил благодатные годы, когда можно было на ночном поезде приехать в Ленинград, провести там день, а вечером уехать назад в Вильнюс или Каунас.

А я вспомнил, как мы однажды в Вильнюсе сидели с друзьями в гостинице в ожидании номера и вдруг литовская девушка, узнав о нашей беде, пригласила нас переночевать в пригородной гостинице, проводила нас до места, где мы разместились удобно и не дорого. Я часто вспоминаю этот случай и думаю, что нелюбовь литовцев к русским в советские времена сильно преувеличена сегодняшними газетами... Мой собеседник поддержал меня. «

– Мы жили в Союзе как хорошие соседи. Я всё собирался съездить на Кавказ, но откладывал, думал ещё успею... Не успел! – вздохнул он. – Я думаю, что развал Союза – это дело чиновников, так называемой элиты, которой все время хотелось иметь больше власти. Кто притеснял литовцев или эстонцев, или армян с грузинами? Мы были как одна страна. Но чиновная номенклатура воспользовалась ситуацией, трудностями и глупостью, в том числе и русских прежних чиновников. Союз, пройдя через кризисы, спровоцированные националистами и теми, кто их поддерживал, распался. Народу, простым людям, которых всегда большинство, стало хуже...

Я согласился, поддакнув и позже думал о том, что сегодня наступили времена искажённого видения прошлого, когда все что было, представляется некоторыми людьми, часто и не живших в те времена сознательной жизнью, чёрными красками. После длинной паузы литовец закончил. «Сегодня мы здесь и нам неплохо». Он обвел рукой вокруг и, вздохнув, закончил. «Но дома было бы лучше». Я кивал, но, заметив, что жена и дочь во время нашего разговора ушли к концертной эстраде, извинился, попрощался и пошел догонять своих. Мужчина вслед мне крикнул: « Сегодня и наши дети будут выступать!».

На сцену в этот момент вышли польские цыгане: женщины, подростки, девочки в длинных платьях. Зрители, расположившись тесным полукругом захлопали. Цыгане запели и заплясали: это было зажигательно весело, темпераментно, громко. Почему-то многие слова их песен были русскими и я всё понимал, да что там понимать? Ведь цыгане, везде цыгане. Ромалы! А кто не знает: «Две гитары за стеной, жалобно запели...»

Потом были поющие женщины из Зимбабве, в длинных желто – коричневых платьях и шалях– накидках. А потом в зелёных клетчатых костюмчиках блондинистые дети хором спели литовские народные песни с притопами и прихлопами, и сплясали литовский танец. Я смотрел, слушал и думал. Почему здесь нет русских? Может быть потому, что в России сейчас не помнят ни народных песен, ни танцев.

Это тоже отчасти проделки чиновников от образования и не только.. Может быть, поэтому русские, которых сегодня много в Лондоне, собираются только, чтобы потанцевать на английской дискотеке. Даже в России, национальная культура в загоне и встречается только на концертах национальных ансамблей. Пока русских объединяет « великий и могучий» язык, но ведь не секрет что дети эмигрантов часто плохо знают русский, а во втором поколении почти не знают. Может быть, поэтому русские везде так не дружны, не могут постоять за себя, да и не привыкли – ждут пока кто-нибудь скомандует. И как следствие это с одной стороны униженное самосознание, которое порождает велико – державный шовинизм, а с другой, – оголтелый национализм. И в этом я вижу «заслугу» кучки людей, которые называют себя демократами и либералами. Вспоминаю как эти радетели, «западной демократии» называли любого, кто заговаривал о возрождении национальных традиций ксенофобом, а людей протестующих против монструозного правления Ельцина, против обнищания народа и наживания миллиардов олигархами, называли красно– коричневым или коммуно – фашистом. И если бы это было только глупостью. В мутной воде раздоров эти люди ловят свою «золотую рыбку».

Но скоро я отвлёкся от своих невеселых мыслей. На сцену вышли африканцы из Конго. Ритмичная музыка, приплясывающий певец, завели публику: все заулыбались, притопывая в ритме песен. Рыжий мальчуган двух – трёх лет отроду не сдерживая восторга, плясал около сцены, веселя добродушную публику. Рядом танцевали другие дети и подростки: коричневые, белые, чёрные...

Праздник был в самом разгаре, но день клонился к вечеру и мы собрались уходить. В машине я спросил у жены – англичанки, чем отличаются беженцы от эмигрантов. Она долго думала, а потом сказала: «Беженцы – это те, кому грозит физическая или психологическая расправа в странах, где они жили. Ну а эмигранты – это люди, которые ищут лучшей жизни, в других благополучных странах».

Я вздохнул и подумал. «Что касается русских, то они сейчас беженцы, даже тогда, когда ищут лучшей жизни в чужих странах. Всё-таки эмиграция очень болезненный, драматический процесс. Жизнь на чужбине нелегка. Надо жертвовать своей судьбой ради детей. Но кто знает, каково будет в чужой стране нашим детям?».

И ещё я подумал, что хорошо бы устраивать такие праздники беженцев в России. Может быть, тогда русские, слушая чужие песни, глядя на чужие танцы, стали бы грустить о своих песнях и танцах и пришли бы через сожаление об утраченном к пониманию необходимости восстановления национальной культуры и традиций, которые объединяют народ, людей в нацию.

«Однако всему своё время» – подумал я и снова вздохнул. За стеклом мелькали старинные церкви, скверы. Колледжи, госпитали и все это ухоженное красивое, просторное...

Мне стало грустно...