Рассказы из разных серий

 

(из серии «Рассказы»)

 

 

 

– Рыба ты, рыба! Ну что ж ты без конца рот разеваешь?! Ам, ам – рот разеваешь? Мутная вода, как жизнь наша мутная. Что, рыба, в воду насрала? Ну кто ж тебе виноват, не я же тебе в воду насрал…

Рыба стукнулась мордочкой в аквариум

– Эх, рыба… Еды у тебя много, воздуху хватает, ну чего тебе не хватает? Ну чего тебе, безголосой и накормленной, не хватает? Ну понимаю я, чего мне не хватает – а тебе?

Рыба одиноко кружила по аквариуму, разевая крошечную золотистую пасть.

– Одиноко? Понимаю.

Со шкафа упала книга и подняла облачко пыли. Жёлтые странички веером повисли на переплётной нитке. Ноги на диване не колыхнулись.

– Ой, как понимаю… Кто бы знал. Мне ведь тоже одиноко! В сущности, мы с тобой очень похожи. Бьём, рыба, плавниками, разеваем рот, никому не нужные, никем не понятые…

Пальцы левой ноги почесали пятку правой, и с дивана свисла рука. Рука подхватила ближайшую к себе пожелтелую страничку и притянула всю книгу к дивану.

– Эрнесто Хэм. Бог Эрнест. Святой и гениальный. Вот, рыба, бился в своём аквариуме, как мы с тобой, и чем кончил? Знаешь, чем кончил? Пиф-паф, и нет Хэмингуэя. А ведь гений, признанный и непризнанный.

Книга снова шлёпнулась на пол. Окно жалобно скрипнуло, впустив в холодную комнату новую струю ночного мёрзлого воздуха.

– А мы с тобой будем признаны, рыба? Ну, или хотя бы я? А знаешь, буду!

Скрипнула входная дверь. Сейчас же ноги в носках с дырочками на пальцах тяпнулись на пол, вместились в тапочки, и сделали несколько шагов. В дверь постучали.

– Да-да…

– Ой, Бог ты мой… как тут холодно у тебя, сдохнуть можно…

Посетитель поёжился, и втянул руки в длинные вязаные рукава.

– Серёга где?

– Не знаю. – Ноги в тапочках с такими же дырками на пальцах стыдливо спрятались под стол.

– Серёга нужен.

– Его нет.

– Ну, ладно, тогда пока, – пропищал мужской голос.

Хлопнула, встряхнув комнату, дверь, потом – вторая, и в комнате снова потянулись струйки холода из открытого окна. Ноги в дырочку поднялись, и живо юркнули обратно на кровать, сбросив сверху дырявые тапочки. Под потолком расплылся звучный вздох.

– Э-эх, рыба… Никому-то мы с тобой не нужны. Мы, как братья-бродяги, отшельники и даже хуже. Серёга – тот всем нужен. А мы с тобой – никому. Наверное, поэтому и бьёмся, разевая рот, каждый – о стенки своего аквариума.

Снова скрипнули двери, и женский голос пробасил вслед появившимся в дверях ногам:

– Здарова!.. Я рыбок зашла покормить, как они?

Ноги с дырявыми носками успели лишь приветственно дёрнуться, как девушка подошла к аквариуму с мутной пахучей водой.

– Ох, вы, золотистые… То есть, золотистая. Как ты тут? Кормишься? Ну кормись, кормись, скоро Серёга приедет, не скучай.

Длинные ноги от ушей повернулись и исчезли за дверью. Дырявые носки на кровати почесались друг о друга, и сквозь открытое окно потянулось на шумные, говорливые, в огоньках, вечерние московские улицы бесконечное как мир:

– Вот ты какое, одиночество… Даже ты, рыба, кому-то нужна. Но куда нам, знай сверчок свой шесток. Мы, разумеется, никому. Вот ты какое, одиночество…

 

 

 

21.09.2007