HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Зураб Картвеладзе

Иноземный Сталин: взгляд с грузинского ракурса

Обсудить

Документальная повесть

 

Купить в журнале за август 2018 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за август 2018 года

 

На чтение потребуется 4 часа 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Посвящается Александру Левковскому, автору романа «Самый далёкий тыл», – вдохновителю, сподвижнику и редактору этой повести

 

Часть первая. «Миром будет править Картлинский!»

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 16.08.2018
Оглавление

3. Глава II. Юношеский патриотизм перед революционной гильотиной
4. Глава III. Атеистическая троица: Ленин, Сталин, Большевизм
5. Глава IV. Родина, принесённая в жертву

Глава III. Атеистическая троица: Ленин, Сталин, Большевизм


 

 

 

 Газета «Иверия» – №123, 14.06.1895 г. На первой странице, в левом нижнем углу, первое стихотворение И. Дж-швили
«Грузинский эпизод»: Карло Чхеидзе – председатель, Ираклий Церетели – докладчик, Иосиф Сталин – вдохновитель восклицания Ленина.
Художник К. Ф. Юон «Есть такая партия!» (В. И. Ленин на 1-м Всероссийском съезде рабочих и солдатских депутатов в Петрограде). 1934, ГИМ

 

 

Когда пишут об отце Сталина, Бесо Джугашвили, практически все авторы – как позитивно настроенные по отношению к Сталину, так и негативно – единодушны в оценках: у Сталина был незавидный отец, препятствовавший получению грамоты сыном.

Все дружно забывают: этот человек был настолько грамотным среди своего сословия, что знал наизусть целые фрагменты из «Витязя в тигровой шкуре» и говорил на четырёх языках! В стародавние времена поэму наизусть знали многие, однако в аннексированной Россией Грузии знание поэмы или её фрагментов наизусть, как правило, характеризовало знающего как эрудита и патриота. Можно ли представить, что этот самый человек захотел бы оставить сына неграмотным, дабы загнать его в какой-нибудь подвал, где бы он мастерил обувь и чего доброго – даже чистил бы каждому прохожему, встречному и поперечному, туфли?

Наоборот – Бесо хотел из сына, хоть и мастера, сделать ещё и настоящего рыцаря. Он с детства привил сыну любовь к Руставели – да так, что эту любовь Вождь смог сохранить на всю жизнь – и с детства воспитывал в сыне традиционный грузинский мужской характер.

 

А теперь вспомним ещё раз, как пленил он свою будущую жену (из воспоминаний Екатерины Джугашвили): «Бесо в то время был очень завидным женихом, карачохели, с красивыми усами, хорошо одетый. Он был городским, с городским лоском. Одним словом, на голову выше горийских женихов».

Следовательно, Бесо хотел воспитать сына таким же карачохели, каким был сам. Что же это значило – «карачохели»?

В последние десятилетия девятнадцатого века, с развитием капиталистических отношений в аннексированной Грузии, потеряли своё привычное достойное лицо высшие слои прежнего общества. Князья и дворяне всё больше пресмыкались перед императорским «высшим светом»; своего войска у Грузии не было, чтобы хвалиться доблестными войнами, – и вот на этом фоне, с развитием урбанистических тенденций и сплочённости ремесленников, образовалась некая прослойка, своеобразный рыцарский орден «Карачохели» – почтенных ремесленников, которые носили чёрные «чохи» (традиционную верхнюю одежду) и имели свой кодекс чести. В этом кодексе были пункты о взаимопомощи, о воспитании подмастерья, ритуал посвящения в мастера и пр. Никита Хрущёв вспоминал рассказ Сталина о своём отце, «что тот был сапожником и сильно пил. Так пил, что порою пояс пропивал. А для грузина пропить пояс – это самое последнее дело». Совершенно отдельный разговор, пропивал ли он пояс, или это мстительный сын наговаривал на отца. Но сам факт ношения ремня, указывающий на связь с достоинством мужчины, – это вовсе не грузинский, а восточный обычай орденов ремесленников, по которому пояс обозначал знак посвящения подмастерья в мастера, и все мастера действительно очень дорожили этим достоинством[21].

Таким образом, эти рыцари своим ремеслом добывали свой хлеб в поте лица и были защитниками чести и морали, ненавистниками насилия, поборниками справедливости, защитниками слабых, обездоленных – вдов и сирот. «Карачохели» в Грузии был синонимом высшего рыцарства и доблести и нарицательно так и остается до сегодняшнего дня в народе.

И если Бесо, по описаниям Кеке, как раз и был «карачохели», немудрено, что таким же «карачохели» он хотел воспитать сына. Ведь именно «орден» «карачохели» был единственным национальным доблестным объединением, который на основе высоких нравственных критериев сохранял национальные традиции и самобытность.

И что же получается в итоге? Да, Бесо хочет, чтобы сын был грамотным, но ему достаточно грузинской грамоты, – а с 1890 года эту грамоту детям заменили на русскую! Он же знает, что русская грамота погубит сына – выучившись, он пойдёт на государственную службу, а это – служба царю и служба империи. А если, чего доброго, сын подастся в священники, как того хочет жена, – известно отцу, что из духовных семинарий выходят одни только бунтари и смутьяны. А если он выучится на епископа, то его либо убьют патриоты (как врага грузинской церкви), наподобие Никона Софийского, либо уничтожат как защитника грузинской автокефалии, как позже, уже после смерти Бесо, убили Католикоса Кириона. Потомка бунтаря Зазы Джугашвили не удивить мятежным духом, однако он в сыне хочет видеть не революционера и бунтовщика, а доблестного рыцаря! Он знает, какое горе принесла грузинской церкви единоверная русская церковь – отняла автокефалию, закрасила древние фрески, украла все церковные драгоценности, запретила грузинскую службу в кафедральном соборе. А Кеке хочет для сына церковную карьеру. Обучает его русской грамоте и готовит к тбилисской семинарии. И надо же, как назло, именно во время учёбы Сосо в семинарии было введено обязательное обучение на русском языке. А ведь для «карачохели» государственная служба – это бесчестье. Карачохели – вне каноники, они не подчиняются имперским структурам. Бесо как в воду глядел – из его сына, патриота и националиста под воздействием семинарского духа и революционной литературы получился-таки преступник, которому мало равных в мире. Если бы он пересилил желание жены и наставил Иосифа на путь карачохели, не занимался бы сын в будущем демагогией в пользу защиты мнимого пролетариата и абстрактных угнетённых наций, а на деле защищал бы свою скорбящую Родину и права ремесленников и крестьян... а мир лишился бы его великого потрошителя!

 

Пишут, что Бесо в 1909 году убили в пьяной драке. Немудрено – об отце революционера иначе и не могли написать. Но ведь все вопросы и споры у «карачохели» (впрочем, как и во всех других сословиях и объединениях в Грузии) решались при застольях. Застолье не обходилось без вина. Спор мог вылиться в драку. А драка у «карачохели» не возникала на пустом месте – они защищали или собственную честь, или за кого-то заступались. А если Бесо и в самом деле пил больше, чем другие, разве горести, постигшие его, могли не затронуть душу и тело человека, похоронившего двух младенцев? Третьего же имел он сначала болезненного и хилого в детстве, а позже вымолил его самолично у Бога, отправившись с сыном в далёкую родовую церковь в Гери. И вот тебе – взрастил, но не может перебороть жену – вместо «карачохели» будет он или казённым писарем, или революционным бунтарём![22]

Словом, споры, которые он вёл с женой и сыном, вылились в семейный конфликт, и не могли они не быть на серьёзной идейной основе. Так называемая жестокость отца, разумеется, была вызвана этими противоречиями. Как описывают биографы Сталина, вроде этот конфликт и повлиял на выработку довольно сложного и строгого характера Вождя в будущем. Как не быть этой сложности характера и психического склада личности, когда на сознательном уровне – вражда родителей, с ущемлением детского достоинства, а на бессознательном – скрытая гордость и амбиции верховодящего и подчиняющего, а в будущем – внутренняя борьба между «карачохели» и приспособленцем, между грузином-патриотом и имперским холуем!

Но интересно, как сам Сталин определял эти обстоятельства? В интервью с Э. Людвигом предположение последнего, что на вступление Сталина в революционную борьбу повлияло «плохое обращение со стороны родителей», Сталин возразил, заметив: «Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались со мной совсем не плохо». Следовательно, вождь двукратно врёт – его родители как раз были очень даже грамотны для своего времени и для своего сословия: читали, писали и владели литературным языком. Но сказать об этом, значит дать повод усомниться в непролетарском своём происхождении. Далее – все его знакомые и родственники знают, что отец строго обращался с мальчиком. Но сказать об этом Людвигу, значит подписаться в том, что все его садистские наклонности, о которых твердят на Западе, вполне реальны, и берут они начало с детских лет, от побоев родителей. И вот что ещё говорит Сталин в своём интервью: «В революционное движение я вступил с 15-летнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье». И здесь, как мы знаем, – тоже ложь!

Сталин бессовестно врёт – в 15 лет он был самым настоящим националистом и писал патриотические стихи об угнетённой Грузии. Это ещё пора семейного и школьного воспитания, где Сосо проникнут чаяниями собственного народа и болями Родины. И будет служить ей он до 17 лет. А это возраст возмужания. Взрослому пролетарскому вождю Сталину никак нельзя откровенничать, что в этом самом возрасте он всё ещё был националистом. Ибо каждому грамотному человеку понятно, что, если у человека в юности сформировано мировоззрение, это – практически навсегда. «Изменение» может быть всего лишь лицедейством!

А ссылаться на 15-летний возраст ему нужно потому, что именно в это самое время в Грузии основывается первая социалистическая ячейка, с которой ему сегодня необходимо связать свою биографию. На самом же деле, тогда он, зная об её существовании, и думать не хотел об этой ячейке, и взгляд не бросал в её сторону. Он знал, что это антинародная, антигрузинская организация, представителям которой позже поэт Важа-Пшавела посвятит уничижающее стихотворение «Социал-демократу», в котором будет осмеивать непережёванные европейские суждения марксистов, насильно пересаженные на грузинскую почву, и выведет на чистую воду политиканов, которые с лозунгами братства и единства могут собственную Родину продать и захоронить.

«Там, где начинается марксизм, – пишет профессор Николоз Вашакидзе, – завершается патриотизм. Идею национальной независимости замещает идея социалистической революции, идею национализма – идея пролетарского интернационализма, строительство здравого национального государства – диктатура пролетариата, революция, коммунизм и т. п. В конце 19 века, в битве между национал-демократией и социал-демократией молодой Сталин делает выбор в пользу второго. И после всего этого такие понятия, как «Родина», «Грузия», «грузины» постепенно теряют для него эмоциональную нагрузку и становятся второстепенной формальностью.

... Сталин хорошо чувствовал, что в изысканной и колоритной элите у него не имелись шансы лидерства, а с другой стороны масштабы его угнетённой, маленькой Родины никак не отвечали его гипертрофированным амбициям» (ნიკოლოზ ვაშაკიძე, „სტალინი-და-საქართველო“, http://accent.com.ge/ge/news/details/27130).

И, основываясь на этих словах, можно смело судить, что серьёзно ошибается профессор Вахтанг Гурули, когда пишет, что после опубликованных в юности стихотворений след юного Сталина исчезает, и «…где он был, чем он дышал, о чём думал, что он делал – никому не известно» (http://geworld.ge/ge/სტალინი-_-ლენინის-მოსწავლ/).

Тут даже нечего гадать – свершилось опасение отца: Сталин встал на стезю революции и идеологией избрал новую веру – социал-демократию, поприщем деятельности – Россию, и руководителем – Ленина.

А к русским марксистам он обратился уже через три года, когда все двери ко всем грузинским партиям стали для его лидерских устремлений закрыты.

«Обкатка» прошла успешно, и вскоре Сосо (первой партийной кличкой которого стало его имя) уже руководил собственным кружком, составленным из молодых железнодорожников, – пишет уважаемая исследовательница биографии вождя Елена Прудникова, – причём в его кружок входили не грузинские, а русские рабочие, что говорит о достаточно высоком уровне образования молодого пропагандиста. (Русские и грузинские рабочие занимались отдельно из-за языкового барьера.)» («Сталин – второе убийство»).

 

Почему он всё-таки обращается к русским, а не к грузинским марксистам, которые уже немало лет как проповедуют марксизм?

Да потому, что не просто кружок это был, а первая ячейка на политическом поприще будущего вождя! Он уже знал, как надо воздействовать на умы граждан, чтобы идея плотно улеглась в головы. А грузинский кружок – не для него: там уже задолго до него осели будущие меньшевики – люди небезызвестного Жордания, который на несколько лет раньше учился в той же тбилисской семинарии, что и Сосо.

Конечно, занятия с русскими рабочими, со знанием русского языка, быть может, и можно причислить к «достаточно высокому образовательному уровню» молодого пропагандиста, однако на деле ведь – те остальные, грузинские рабочие, уже несколько лет как питались идеями своих же грузинских пропагандистов-социалистов, которые на будущее сулили им такие же «золотые горы». Но, в отличие от российских социалистов, в своей демагогии они, в конечном итоге, придерживались ортодоксального марксизма, и не ставили марксистскую теорию вверх ногами. Чтобы не быть голословным, достаточно назвать имена таких руководителей этих грузинских ячеек (в дальнейшем – знатных фигур меньшевизма) как Ной Жордания, Карло Чхеидзе, Ираклий Церетели... и сразу становится понятным, рядом с ними Сталину, с его ленинской марксистской теорией, не стоило соваться. А потому, что куда бы он ни ездил, у себя на Родине он не смог бы найти приверженцев, а вовсе не потому, что «в своём отечестве нет пророков».

Следовательно, верно определение Н. Н. Яковлева: «Большую часть времени он проводит в разъездах по Закавказью. Летом 1904 г. он в крупнейшем пролетарском центре региона – Баку, осенью в западной части Грузии – Кутаиси, Чиатури и Батуми. В годы культа всё, сделанное им тогда, невероятно преувеличивалось, как и достижения кавказских большевиков. Оставалось никак не объяснённым, почему, несмотря на превозносимые титанические усилия Кобы (руководство забастовками, роспуск меньшевистских комитетов, основание большевистских и прочего в таком духе), Грузия так и осталась меньшевистской» («Сталин: путь наверх». М., 2000, с.47).

И если для Н. Н. Яковлева причина не объяснима, зато нам, дорогой читатель, уже предельно ясна вся ситуация.

И, конечно же, наши догадки подтверждает очень дотошное исследование процесса той же самой Еленой Прудниковой: «А к весне произошёл окончательный раскол в Кавказском союзе, так что образовались два руководящих центра социал-демократии. Борьба большевиков и меньшевиков приняла особо острые формы. В апреле 1905 года Джугашвили писал заграницу: «Положение у нас таково. Тифлис почти целиком в руках меньшевиков. Половина Баку и Батума тоже у меньшевиков. Другая половина Баку, часть Тифлиса, весь Елисаветполь, весь Кутаисский район с Чиатурами (марганцепромышленный район, 9–10 тыс. рабочих) и половина Батума у большевиков. Гурия в руках примиренцев, которые решили перейти к меньшевикам. Курс меньшевиков всё ещё поднимается». Несколько ранее в том же письме он пишет, что «людей мало, в два-три раза меньше, чем у меньшевиков, и приходится работать за троих» («Сталин – второе убийство»)[23].

Таким образом, у Сталина не оставалось выбора: только Ленин – с его, вполне возможно, абсурдным социализмом, и большевизм – с его явно беспощадной сущностью, и огромная Россия – с её гигантским населением.

 

Молодой Сталин счастлив: он наконец-то нашёл идеологию, которую так усердно искал для своего титанического будущего, – кувшин, к которому ушко можно прилепить с любой стороны.

Маркс твердит, что невозможно строить социализм в одной отдельно взятой стране – Ленин разрешает строить; Маркс дожидается социально-экономической почвы, Ленину – всё равно, с какой экономикой. Сталин понял: Ленин – это великий демагог, который может рушить марксизм по своему хотению, одновременно не отрекаясь от марксизма – настоящий «Горный орёл»!

Следовательно, Сталин уже знает и тонкости марксизма – это воистину блестящая теория; пользуясь ею, что ни пиши, никому на тебя управы нет. Бумага всё вытерпит! Что ни скажи, во всём будешь прав.

А меньшевик Жордания всё твердит обратное:

«Существует два коммунизма – настоящий, коммунизм Маркса, и ложный, коммунизм Ленина... Настоящий коммунизм, или пролетарский социализм, построен на западной культуре, науке и общественном отношении. Он – родное дитя гражданского развития Европы. И сумасбродна та наглость, которою свои несуразные взгляды, своё образование, полученные в Тмутаракани, выдают эти господа за марксизм. Дикой аудитории России соответствуют дикие предводители. Внушить необразованному народу – легко, когда он лишён свободы. Эта дикость передалась ныне и грузинским рабочим. Лекторы из Тьмутаракани явились и к ним. Затерянные меж двух елей, вносят рассеянность в грузинском обществе, отдаляют его от Европы и приковывают к «Святой Руси». В их руках марксизм стал оружием русского национализма, оправдательным свидетельством завоевания и разрушения. Их марксизм не имеет никакой связи, никакого сходства ни с марксизмом, ни с социальными учением и движением Запада... По мнению большевиков, осуществление коммунизма возможно в любом народе, в любой стране: в Азии так же, как и в Африке, среди европейцев так же, как и среди эскимосов, киргизов, осмалов, афганов, негров. Ведь Россия – «Земля Обетованная» коммунизма, которая руководит этим движением…

Настоящий коммунизм же всю эту галиматью совсем отрицает, и для обоснования своего царства признаёт обязательное наличие предварительных условий. Эти условия: экономические, политические, социальные и культурные, которые могут появиться в нации на определённых ступенях развития, в определённое время и в определённых обстоятельствах». (ნოე ჟორდანია – რჩეული ნაწერები -თბილისი, 1990 წ. გვ. 77-78).

Больная меньшевизмом Грузия не могла принять Сталина. Сталина могла принять только больная большевизмом Россия!

Неслучайно об этой разнице сам Ленин предупреждал того же Жордания. Вот что рассказывает лидер грузинского меньшевизма, Ной Жордания, описывая случайную встречу с Лениным в Лондоне, в 1907 году, в период Лондонского съезда:

«Иду по улице и слышу, как сзади окликают меня: «Костров (это был моим псевдонимом), подождите минуточку. Поворачиваюсь назад – Ленин. Подождал его и вместе перешли на другую сторону улицы. Он говорит мне слово в слово следующее: «Вы, грузины, пожалуйста, не вмешивайтесь в дела русских... вы не знаете наш народ, его психологию, его уклад жизни. Почему вы мешаете нам вершить свои дела по-нашему, по-русски их улаживать? Получайте автономию, делайте в Грузии как и что хотите, мы не будем вмешиваться, и вы не вмешивайтесь!..» Я удивился, недоумевая – думал, не испытывает ли он меня, но заметил, что говорит серьёзно, и промолвил: «Не могу вам сразу ответить, спрошу у друзей – сегодня вечером как раз у нас собрание, у грузинских социал-демократов» – «Очень хорошо, поставьте этот вопрос; при желании, можете и меня позвать; запомните моё предложение: вы, грузины, не должны вмешиваться в наши партийные дела, и мы не будем вмешиваться в ваши. Видите же, на чей стороне русский рабочий класс, большинство его делегатов – большевики; мы знаем друг друга, это люди с революционным настроем, наши меньшевики – оппортунисты, их не будут поддерживать. Меня удивляют только ваши, грузинских социал-демократов, дела. Вы – революционеры, как и мы. Что общего у вас с компанией Мартова-Дана?..» Беседуя, мы дошли до здания конгресса и распрощались». (ნოე ჟორდანია – „ჩემი წარსული“, თბილისი – 1990 წ., გვ. 56).

 

Теперь, наверно, понятно, почему не принимала Грузия Сталина. Зато Россия приняла Сталина как своего – они друг друга прекрасно понимали. И первое, что прояснил для себя Сталин, – если ему и решать достигнуть вершин – так только на просторах этой великой страны, где он освоился ещё с первых лет ссылок! Вот что пишет Похлёбкин В. С.:

«Сталина не выдали (несмотря на его акцент и внешность) именно самые простые и «тёртые» русские люди – ямщики, крестьяне, прислуга постоялых дворов, без содействия которых никакой побег через всю Россию не удался бы. Другие русские революционеры, особенно из числа интеллигенции, часто не могли найти общий язык с простыми людьми, или настолько выделялись из массы своими «барскими» привычками или поведением, что вызывали подозрение у простолюдинов, которые, будучи строго приучены к российской государственной дисциплине, немедленно доносили о «странных барах» по начальству. Как известно, именно благодаря таким доносам ямщиков, горничных, дворников и других «подневольных людей» были сорваны, провалены самые искусно подготовленные побеги декабристов, Чернышевского и массы народовольцев-дворян из Витимских, Олекминских, Нерчинских и тому подобных сибирских ссылок. Сталин же, используя интуитивно и сознательно некоторые черты русского характера, умел располагать к себе ямщиков на сибирских трактах...

Сталину удавались его дерзкие побеги из самых отдалённых углов Российской империи. Он знал народ, и народ, чувствуя это, был на его стороне, разумеется, и не подозревая, с кем в действительности имеет дело» (Похлёбкин В. С. «Великий псевдоним». М., 1996. Стр. 60–61).

«Сталин впервые, таким образом, сталкивается с русским коренным народом и осознаёт, что симпатии этого народа ему будет довольно легко завоевать, ибо народ этот доверчив, открыт и готов жертвовать собой ради светлой идеи и ради того, кто кажется ему умнее, сильнее и решительнее его самого. А это открывает совершенно новые перспективы и в революционной работе, и в революционной карьере самого Кобы». (ibid. Стр. 56).

Но, надо думать, Сталин не только категориями народа мыслил, а ещё и категориями выдающихся умов этого народа. Они и составляли профиль их собственной национальной идентичности, с которой Сталин практически знакомился в своих многочисленных ссылках. Одно дело, когда ты непосредственно общаешься с народом, и другое, когда тебя просвещают о его внутренних устремлениях и потенциальных мотивациях и помыслах. И для того чтобы наметить свою будущую стезю, вовсе недостаточно знать теории Ницше или Макиавелли – в первую очередь нужно постичь душу именно этого самого народа, в гуще которого собираешься вскарабкаться на самую верхушку. Следовательно, внимательно надо вчитываться в каждую строчку предшественников и современных светил-гуманитариев о народе. С позитивными оценками всё понятно, но и все негативные оценки тоже истинными патриотами пишутся с болью и горечью, однако, по этим причинам, характеристика не становится менее значительной. Эти негативные оценки ещё более важны Сталину, ибо по ним придётся в дальнейшем ориентироваться, когда будет он преподавать народу свои социалистические измышления! Чего стоят пронизанные болью и тревог слова одного только великого философа Владимира Соловьёва о народе, который «болен, разорён, деморализован» и «одержим ложными идеями, граничащими с манией величия и манией и вражды к нему всех и каждого». (В. С. Соловьёв. «Мнимые и действительные меры к подъему народного благосостояния»).

Жребий брошен – на карте стоит Россия: это то поприще, на котором будет разворачиваться революционный талант Кобы; это тот народ, который позволит ему ставить революционные эксперименты. Но тут ему нужен чичероне – значит, теперь на очереди Ленин!

 

Прежде чем мы коснёмся встречи двух вождей пролетариата, представим себе, кем был Сталин, когда приезжал к Ленину, и с какими намерениями он явился к нему. И к тому же вспомним, что ехал на эту встречу революционер, который ожидал увидеть орла. Ведь он и называл Ленина «Горным Орлом»!

А для того чтобы нам яснее понять человека, который готовился увидеть «орла», лучше нам самим покопаться в биографии Сталина и вспомнить, каким «орлом» был он сам.

Начнём с того, что, как уже было сказано, несмотря на разлад с отцом, Сосо всё время осознаёт себя сыном «карачохели», да не простого «карачохели», а столичного, тбилисского «карачохели», что в Гори не только поднимает его вес, но и сына выставляет в привилегированном свете! А это значит, что Сосо обязан быть рыцарем без страха и упрёка!

Вот одно из описаний его ранней юности:

«Любимой игрой Сосо был «криви» (коллективный ребячий бокс). Было две команды боксёров – те, кто жили в верхнем городе, и представители нижнего. Мы лупили друг друга беспощадно, и маленький тщедушный Coco был одним из самых ловких драчунов. Он умел неожиданно оказаться сзади сильного противника». (М. Церадзе. Цит. по: Радзинский Э. «Сталин». М., 1997, стр. 34).

Ещё одно воспоминание уже бывшего друга:

«Иремашвили писал, что в то время Иосиф был худым и жилистым, с орлиным носом, узким лицом с оспинами, тёмными глазами, живыми и беспокойными. Он был маленького роста, но сильный и лучше всех умел драться. Но Иосиф был «не похож на других», и его не любили за его манеры. Как и многие способные люди, переживающие свою бедность, низкое происхождение или физические недостатки, он был агрессивным. Ему приходилось таким образом утверждать себя. Он был «хорошим другом до тех пор, пока ты подчинялся его властолюбивой воле». (Грей Я. Сталин. М.: ИнтерДайджест, 1995, стр. 22).

Сведения ещё и из других грузинских источников – по Е. Прудниковой: «Иосиф был замкнутым, жаловаться и показывать, как ему трудно, было не в его характере – как тогда, так и потом. Косвенно догадаться о том, как тяжело ему тогда приходилось, можно по одному штриху. Серго Орджоникидзе позднее вспоминал, что говорили про Иосифа его знакомые того времени: «Коба не понимает шуток. Странный грузин – не понимает шуток. Отвечает кулаками на самые невинные замечания». («Сталин – второе убийство»).

Как видим, к Ленину едет не пай-мальчик, а самый настоящий боец с кулаками, который пока не понимает шуток – он их поймёт, когда кулаки заменит на смертные приговоры!

 

А теперь, по записям опять же соратников, посмотрим, кем был, в отличие от Сталина, Ленин. Надо отметить, что все эти соратники единогласно отмечают необычайную боязливость и бесхребетность Ленина.

Познакомимся с воспоминанием Т. И. Алексинской:

«Восприняв марксистскую доктрину с её безличным методом, мы всё-таки искали в вожде человека, в котором были бы соединены темперамент Бакунина, удаль Стеньки Разина и мятежность горьковского Буревестника. Такой живой фигуры не было перед нами, но мы хотели олицетворить её в лице Ленина. И когда я увидела его впервые в 1906 году на одном из загородных митингов в Петербурге, я была страшно не удовлетворена. Меня удивила не его наружность... – а то, что, когда раздался крик: «Казаки!» – он первый бросился бежать. Я смотрела ему вслед. Он перепрыгнул через барьер, котелок упал у него с головы... С падением этого нелепого котелка в моём воображении упал сам Ленин. Почему? Не знаю!.. Его бегство с упавшим котелком как-то не вяжется с Буревестником и Стенькой Разиным. Остальные участники митинга не последовали примеру Ленина. Оставаясь на местах, они, как было принято в подобных случаях, вступили в переговоры с казаками. Бежал один Ленин...» («Родная земля». Париж, 1926. №1. С. 6»).

И тут же – довольно откровенный комментарий исследователя ленинской биографии, А. А. Арутюнова:

«В народе говорят, что жестокими и злыми людьми, как правило, бывают трусы. Если судить по характеристике Т. И. Алексинской, то Ленин действительно был архитрусливым человеком. И в самом деле. Взять хотя бы такой пример: он ни разу не сделал попытки бежать из ссылки, как это делали, скажем, такие ссыльные, как В. Акимов, М. Владимиров, Н. Алексеев, Ф. Дан (дважды), И. Дубровинский, Ф. Ильин, В. Курнатовский, И. Полонин, И. Присягин, С. Райчин, И. Сталин, М. Сычев, И. Смидович и многие другие... Очевидно, на почве чрезмерной трусости Ленин много уделял внимания конспирации своей личности. Исследователи насчитали у него около 150 псевдонимов» («Досье Ленина без ретуши. Документы, факты, свидетельства». М.: Вече, 1999. Стр. 531).

На той же странице автором приводится ещё один случай:

«М. В. Фофанова однажды рассказала про один курьёзный случай, связанный с Лениным. Днём второго дня после переезда Ленина к ней на квартиру раздался тихий стук в дверь. Стук не был условным. Владимир Ильич весь побледнел и, не дав ей подойти к двери, побежал в комнату, чтобы попытаться по водосточной трубе или другим способом опуститься во двор. Маргарита Васильевна вовремя его остановила. Оказалось, что соседский мальчик, играя со сверстниками, случайно задел палкой в дверь».

Полемизируя с оппонентами, Ленин мог обрушиться на противника с отборной бранью, но для этого было необходимо, чтобы соперника или не было в аудитории, или был бы он откровенно слаб. Вот тому пример:

«На одной студенческой вечеринке в Петербурге Ульянов «выступал с речью против народничества, в которой, между прочим, со свойственной ему полемической резкостью, переходящей в грубость, обрушился на В. Воронцова. Речь имела успех. Но когда по окончании её Ульянов от знакомых узнал, что атакованный им Воронцов находится среди публики, он переконфузился и сбежал с собрания». (Д. А. Волкогонов. «Ленин. Политический портрет». Кн. 1. С. 208).

Боязливость Ленина подтверждается в характеристике Н. Валентинова:

«Хотя Ленин давал самые детальные советы и даже директивы, как драться с царской полицией, бить шпионов, поджигать полицейские участки (см. его письмо от 29 октября 1905 года в Боевой Комитет при Петербургском Комитете), никак нельзя себе представить, что лично он может всё это проделывать. Этого величайшего революционера нельзя себе представить идущим во главе демонстрантов на бой с полицией или стоящим в первых рядах на баррикаде». («Встречи с Лениным», Нью-Йорк. Изд-во им. Чехова, 1953. С. 30).

И там же, более подробно о конкретных событиях:

«Из эмигрантских собраний, где пахло начинающейся дракой, Ленин стремглав убегал. В Париже в 1911 году в кафе на авеню Д'Орлеан между двумя фракциями большевиков – группой «Вперёд» и той, что стояла за Ленина, была готова разразиться драка. Опытный по этой части хозяин кафе потушил электричество, оставив в темноте антагонистов. Ленин выскочил из кафе и, как передает Крупская, «долго после этого, чуть не всю ночь, бродил Ильич по улицам Парижа, а вернувшись домой, не мог заснуть до утра» (ibid. С. 31–32).

Очень весомая заявка великого русского писателя Александра Куприна:

«Личная его [Ленина] храбрость всегда оставалась под большим сомнением». (А. И. Куприн «Общее дело». Париж, 1920. №87).

В дни великих бурь в Петрограде, во время Октябрьского переворота, Ленин был особо оберегаем и отгорожен от всяческих военных баталий: «Ильич сидел на конспиративной квартире в доме, который находился в нескольких десятках метров от станции Ланская, так что можно было при первой опасности сесть на поезд и укатить из Петрограда» (https://history.wikireading.ru/1820).

Да, трудно современному человеку представить робость великого вождя, однако с собственным психическим складом ничего не поделаешь!

Храбрость есть особый дар человеку от Бога, и свою трусость каждый трус переживает по-своему. А трусливыми могут быть не только простые людишки, но и вожди и генералы! Это хорошо описано у Александра Левковского в его романе «Самый далёкий тыл» – в характеристике одного из действующих лиц, генерала НКВД, который, несмотря на завидное положение в самых верхах аппарата, не может избавиться от природной трусости:

«...Что я трус, – я знал с самого детства.

Это ощущение постоянной боязни, что тебя ударят, а ты не сможешь ответить; эта неспособность отразить атаку обидчика, потому что тебя охватывает мгновенный паралич воли; этот ужас при виде кулака, занесённого над тобой; это стремление избежать любого риска, – все эти постыдные позорные ощущения постоянно угнетали меня, и я часто был попросту противен самому себе.

И с самых ранних лет мне не давала покоя мысль – почему один человек рождается смельчаком, а другой – трусом? Был у меня одноклассник-татарин по имени Ханиф, сидевший со мной в школе за одной партой, – щуплый пацан, ниже меня ростом на полголовы. Однажды я с тайным восторгом и непередаваемой завистью смотрел, как он на переменке, на заднем дворе школы, избивал здорового парня, года на три старше его, за то, что тот неосторожно обозвал его «татарвой». Я бы отдал всё на свете, чтобы так же бесстрашно орудовать кулаками, как орудовал ими этот маленький татарчонок.

Вот поэтому и в детстве, и в юности, и в зрелых годах я искал силу, способную меня защитить.

Вот почему, закончив юридический институт, я без колебаний ушёл служить в самую сильную, самую устрашающую организацию в стране – в ОГПУ/НКВД.

Вот поэтому я и стал чекистом.

И теперь не я боялся людей, а они страшились меня!»

Надо полагать, что и Ленина мучила собственная трусость, и для избавления от трусости ему рядом необходимы были сподвижники и единомышленники, которые идейно разделяли бы его воззрения, и одновременно могли бы его защищать физически.

И вот судьба прислала ему подобного экземпляра, кавказского «Ханифа», и грех было ему не воспользоваться этим.

 

И действительно, как мы уже увидели изо всех приведённых источников, Сталин генетически был не из робкого десятка. Этим ещё мало сказано – Сталин был, что называется, «крутым» парнем, и это им было доказано в Гори, в Тбилиси и во всём Закавказье. И крутым он оставался всю жизнь, – а у крутых есть свои неписаные законы и отношения, и они эти свои отношения строят по этим неписаным законам. У Ильи Чавчавадзе в поэме встречаются два разбойника, которые сходятся друг с другом по принципу: «Сердце ищет сердца, силы – сила». Так в русском переводе звучат слова абрека, который ищет себе равного. Однако, наверно, правильнее был бы перевод – «не «ищет» а «распознаёт», как в оригинале (Илья Чавчавадзе. Стихотворения и поэмы).

Так вот Сталин, по прибытии к Ленину, надо полагать, сразу распознал в нём то, что только в экстремальных случаях распознавали другие – и это была неимоверная бытовая, человеческая трусость, с лихвой компенсированная политической агрессией, которая хорошо демонстрировалась ехидством, сарказмом и заносчивостью. По психологическим защитным механизмам, вербальная агрессия – из-за дефицита волевых качеств – как раз и компенсирует отсутствующую физическую агрессию.

Сталин догадывается – Ленин не годится как боец; с ним невозможно пойти в разведку. Таким образом, «Горный Орёл» для него превращается в общипанного петуха, который в пределах своей неприкосновенности громко умеет кукарекать. Вот этим свойством и будет Сталин в дальнейшем руководствоваться: Ленин будет кукарекать по нотам, любезно предоставленным им! Это даже очень хорошо, что он боязливый. «Горный Орел»-Ленин создал бы комплекс и кучу проблем Сталину и, может быть, превратил бы его в того «ишака», коим Сталину служит Орджоникидзе, а теперь в этого ишака он превратит самого Ленина!

Известно, что Ленин интеллигенцию называет «говном». Он хорошо знает, что сам он как раз и происходит из интеллигенции и, следовательно, сам того слова достоин. Ленину не будут нравиться крутые выходки Сталина, но без них теперь ни ему, ни партии – не обойтись!

И в том, как пишет Сталин о своей первой встрече с Лениным – между строк проглядывается разочарование:

«Впервые я встретился с Лениным в декабре 1905 года на конференции большевиков в Таммерфорсе (в Финляндии). Я надеялся увидеть горного орла нашей партии, великого человека, великого не только политически, но, если угодно, и физически, ибо Ленин рисовался в моём воображении в виде великана, статного и представительного…» («Ленинская тактика подготовки вооруженного восстания. Сталин о Ленине»).

А теперь уже не только не рисуется Ильич великаном, оказались они на разных полюсах по волевым качествам.

Но ведь и у Ленина есть своё преимущество! Несмотря на нагромождение всяких разных генов и этнической пестроты, он – русский, т. е. свой человек, а Сталин – чужеземец. А то, что Сталин крутой парень, а Ленин боязливый, это как раз и поможет им обоим – Сталин физически будет отгораживать его от врагов, а Ленин, ставший вечным его должником, будет пригревать чужеземца! И здесь та изюминка, за которую грех не ухватиться Сталину, – может, Ленина с его идеологией и его великодержавностью поднять вверх как знамя, а когда придёт время, колом проткнуть это самое знамя!

 

Значит, в главном и принципиальном они дополняют друг друга, а по всем остальным параметрам, которые необходимы в революционной борьбе, их не отличишь, как две капли воды, – настолько много общего, о котором повествуют совершенно различные источники.

Если в детстве у маленького Володи не выживала подаренная коноплянка, то и Сосо не беспокоили излишние сантименты – он мог подошвой раздавить живого цыплёнка; если школьник Ульянов никогда не подсказывал соседу, никому не давал списывать и ни одному товарищу не помог объяснением трудного урока, то не отставал и Сосо – никому не подсказывал и никому не давал списывать; если Ленин мог тарабарщиной засорять мозги слушателям, то и Сталину не была чужда демагогия; если Ленин всегда последним ставил точку – требовал слова и с холодной логикой сжато излагал свое мнение, всегда самое крайнее, иногда единоличное, – так же поступал и Сталин – дожидался, пока все выскажутся, и в конце произносил свое твёрдое и заключительное слово; если у Ленина был принцип: «Морали в политике нет. Есть только целесообразность», чему и наставлял он своих учеников, то Сталин лучше других следовал его завещанию; если Ленин своё призвание видел в лидерстве и превосходстве над всеми соратниками, и тянулся к самым вершинам, – то и тут у них было понимание общее: Сталин не терпел соперников на своём пути к этой самой вершине – надо всё делать для достижения пьедестала!

Более того, у Ленина с детства сохранилась и общая со Сталиным черта характера – жестокость, не щадящая человеческих жизней, ибо трусость необходимо компенсировать жестокостью.

Тот же Куприн, который сомневается в храбрости Ленина, пишет: «Красные газетчики делают изредка попытки создать из Ленина нечто вроде отца народа, этого доброго, лысого, милого, своего «Ильича». Но попытки не удаются (они закостеневают в искательных, напряженных, бесцельных улыбочках). Никого лысый Ильич не любит и ни в чьей дружбе не нуждается. По заданию ему нужна – через ненависть, убийство и разрушение – власть пролетариата. Но ему решительно всё равно, сколько миллионов этих товарищей-пролетариев погибнет в кровавом месиве. Если даже, в конце концов, половина пролетариата погибнет, разбив свою голову о великую скалу, по которой в течение сотен веков миллиарды людей так тяжко подымались вверх, а другая половина попадёт в новое неслыханное рабство, он – эта помесь Калигулы и Аракчеева...» (Источник: http://kuprin-lit.ru/kuprin/public/lenin.htm).

Ленин, даже больной, издаёт суровые приказы для физического уничтожения людей. Вот всего один приказ из многих десятков и сотен, описанный Д. А. Волкогоновым:

«Когда врачи предложили ему помножить 12 на 7 и он не смог этого сделать, то был этим очень подавлен. Но и тут сказалось обычное упорство. После ухода врачей он в течение трёх часов бился над задачей и решил её путём сложения (12+12 = 24, 24+12 = 36 и т .д.). Однако после этого всего через месяц-другой вождь принимает решения, имеющие огромное значение для судеб России и мирового сообщества: высылка интеллигенции за границу, одобрение постановления ВЦИК «О внесудебных решениях ГПУ, вплоть до расстрела», определение вопросов стратегии и тактики III Интернационала – переход от непосредственного штурма буржуазной крепости к её методической осаде. Кто скажет, восстановился ли вождь большевиков после болезни, принимая эти решения?» (Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина кн. 2. С. 328).

Риторический вопрос, который задаёт Д. А. Волкогонов, содержит естественный ответ, о чём могут догадаться все мало-мальски знакомые с историей Ленина и большевизма, – вождю не надо было восстанавливаться – он и здоровый, и больной мечтал о смертях и истреблениях!

Не должен был отставать от него Сталин.

Саймон Монтефиоре пишет: «Политиком он [Сталин] был ещё незрелым, но уже отличался заносчивостью и дерзостью. Посмотрев на «горного орла», он теперь хотел, чтобы и его заметили. Ленин предложил ему сделать доклад о ситуации на Кавказе, но когда речь зашла о выборах в Государственную думу, у них начался спор. Ленин высказывался за участие в выборах, но молодой Сталин поднялся и резко возразил. Зал затих, и тогда Ленин неожиданно уступил, предложив Сталину набросать резолюцию.

Сталин считал себя важнее всех остальных делегатов – за исключением Ленина. «Среди всех этих болтунов только я уже организовывал людей и водил их в бой», – хвастался он» (Из книги «Молодой Сталин»; глава 16).

Это только первая проба – как отреагирует Ленин и как встретят его соратники. Он уже знает, Ленин не посмеет пикнуть. Партийные товарищи же должны почувствовать двоевластие. Пока – двоевластие. Всему своё время!

 

И для того, чтобы это время настало, сначала необходимо потрудиться на ниве большевизма – создать материальные условия для выживания партии и отгородить вождя от всех физических врагов.

Следовательно, Сталин должен показать себя на том фронте, на котором для достижения целей все средства хороши. И пусть кто-либо сравнится с ним!

Если в моральном кодексе теизма записано «не кради», «не убий», «не клевещи», – у атеистов-социалистов всё наоборот: и кража, и убийство, и клевета – всё поощряется! И на этом поприще должен отличиться Сталин!

В первую очередь – это забота о партийной казне. Без неё не может существовать ни одна партийная организация. У всех партий свои способы и свои попечители. Кто будет помогать партии насильников и громовержцев? Насильники на то и насильники, чтобы с помощью насилия сами помогли себе. А лучший метод у организации, чей лозунг «Грабь награбленное», – экспроприация. И в этих самых экспроприациях крутой Сталин покажет себя с самой героической стороны.

Обратимся к вышеуказанному труду Д. А. Волкогонова и начнём с того, что Крупская, которая, оказывается, много знала о «тайных операциях», откровенно признавалась:

«...большевики считали допустимым захват царской казны, допускали экспроприацию». (Волкогонов Д. А. «Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина». В 2-х кн. М., 1990. Т. 1. С. 101).

 

Продолжим воспоминаниями Г. Беседовского:

«Революция, как и война, имеет свой нерв – деньги. Без этого нерва лучшие революционеры превращаются в смешных романтиков. Революция должна иметь в своих руках оружие, революция должна иметь за собой могущественную, дорогостоящую организацию.

Перед Кобой встал вопрос: откуда взять деньги?

Он думал недолго.

Вся его психика кавказского жителя, все его юношеское прошлое, его детские игры в разбойники подсказывали ему один выход – грабежи. Деньги находились кругом в достаточном количестве. Их надо было уметь только взять. На Кавказе жили сотни богачей-армян, державших в руках многомиллионные состояния. Казначейство русского правительства ежедневно перевозило сотни тысяч и миллионы рублей. У Кобы были люди решительные и энергичные, смелые кавказцы, привыкшие считать грабёж обычным методом наживы. Он не мог колебаться. Но он был дисциплинированным человеком и не считал возможным пустить в ход свой способ, не согласовав предварительно этот вопрос с лидером партии, с Лениным...

Началась переписка Кобы с Лениным, нелегально приехавшим в это время в Финляндию. Ленин колебался ещё меньше Кобы. Он прислал ему письмо, в котором полностью благословлял на грабежи. Но Ленин писал Кобе также, что «надо всё это устроить так, чтобы ответственность ни в коем случае не падала на нашу партию. Организуйте отдельный отряд боевиков-экспроприаторов и поставьте во главе его вполне надёжное лицо, человека, который скорей умрёт, чем откроет правду в случае ареста. Если отряд провалится, мы от него отречёмся и объявим, что отряд действовал самозвано и самочинно, без нашего разрешения. Иначе мы действовать не можем, так как вся эта меньшевистская слякоть съест нас живьём в случае провала». (Беседовский Г. З. На путях к термидору. М.: Современник, 1997. С. 349).[24]

 

 

Теперь обратимся к документам, которые повествуют, как справлялся Сталин со своей новой обязанностью.

«Главное свое внимание вождь большевиков после провала первой революции устремил на то, что тогда игриво называлось «эксами» или «эксакциями» (в брошюрах того времени часто употребляется и глагол «эксировать»). В этой области ближайшим сотрудником и правой рукой Ленина стал уже в ту пору весьма известный кавказский боевик по революционной кличке Коба, он же Давид, он же Нижерадзе, он же Чижиков, он же Иванович, он же всемогущий русский диктатор Иосиф Виссарионович Сталин-Джугашвили» (Алданов М. А. «Сталин»).

Об одном нашумевшем во всём мире событии пишет Л. Фишер: «Для приобретения добавочных средств большевики в 1907 г. устроили вооружённое нападение, в стиле Дикого Запада, на посыльных Государственного банка, вёзших деньги по улицам Тифлиса в сопровождении конной охраны. Закулисным организатором ограбления был Иосиф Сталин». (Фишер Л. Жизнь Ленина. Лондон, 1970. С. 110)

Более рельефно обо всём этом повествует А. Буровский: «Примкнув к большевикам, И. В. Сталин быстро становится мастером «экспроприации экспроприаторов». То есть попросту – ограблений, в основном – банков. На этой важнейшей работе он находился в 1906–1907 годах. Никак не оправдывая Сталина, отмечу: на эти средства и существовали большевики. Путешествовали, покупали поддельные документы, подпольные типографии и бумагу, просто физически жили. Ленин в селе Шушенском жил «на средства партии». Да, на те самые средства, на 90% – от «эксов», как сокращённо называли «экспроприации».

По одним данным, Сталин «только» организовывал преступления, сам под пули не лез. По другим – лично принимал участие в «эксах»… Он стрелял и по нему тоже стреляли. А потом те, кто кушал и пил на эти, добытые Сталиным, денежки, на него очень обиделись и стали писать, какой он жестокий и гадкий. Действительно… Какие высоконравственные люди!» (А. Буровский, «Контрреволюция Сталина»).

 

Как мы уже убедились, Сталин не щадил сил и энергии для пополнения большевистской казны. Теперь постараемся убедиться, насколько он прочищал путь Ленину (ну и, конечно, для дальнейшего, самому себе) к вершине власти. Достаточно привести два примера, чтобы обо всех других случаях иметь представление.

Вот первый случай. Многие авторы воспоминаний, опубликованных в СССР, утверждали, что фраза «Есть такая партия!» прозвучала как реплика с места в момент выступления Церетели, и эта фраза «потрясла собравшихся», «прозвучала как удар грома», и тому подобное.

А откуда взялась эта фраза?

В 1917 году, 4 июня, на 1 всероссийском съезде советов рабочих и солдатских депутатов, выступая с трибуны, Ираклий Церетели громогласно заявил:

«В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место.

Зал притих. Церетели громко настаивает:

– Такой партии в России нет!

И вдруг:

Есть такая партия!».

У грузин существует пересказ об этом событии – о том, как сидевший рядом с Лениным Сталин прямо с места обратился к Церетели с ругательством на грузинском языке – причём, в рифму: „კაკი, კაკი – შენ მოგიტყან კარგის ტრაკი“ («Каки, Каки – шен могиткан каргис траки» – «Каки» – уменьшительное от Ираклия, а далее – отборный мат). А два интеллигента-меньшевика, причём грузинского княжеско-дворянского рода, стоят – один, Чхеидзе, председательствует, другой, Церетели, оратор – и ничего не могут ответить голодранцу большевику-грузину. И перед ретирующимися после издевательства соотечественниками Сталин толкает в бок Ленина – «давай, мол!», – и тот вскрикивает: «Есть такая партия!».

Что из этого вышло, на пути к завоеванию большевиками власти, всем хорошо известно.

Второй случай касается уже лидерства среди однопартийцев. У Ленина был серьёзный конкурент на роль высшего партийного руководства – Яков Свердлов.

По данным Владимира Воронова: «Возглавляя ВЦИК, Свердлов, по сути, являлся главой государства. Попутно Яков Михайлович полностью держал в своих руках и другой инструмент – Секретариат ЦК большевистской партии, посредством которого «непосредственно руководил» военными организациями партии и местными парторганизациями, то есть партийной работой и, самое главное, партийными кадрами.

...Материалов для шантажа Ленина у председателя ВЦИК было предостаточно: для выкручивания рук «вождю мирового пролетариата» Свердлову с лихвой хватило бы одной лишь «немецкой темы», германских денег Ленина и его турпоездки в «пломбированном вагоне».

Очевидно, что разговор по душам происходил в кабинете Свердлова и, помимо собственно него и Ленина, там присутствовало ещё, по крайней мере, три человека. Совершенно точно, одним из них был Иосиф Сталин...

Проще говоря, ему инкриминировали много чего интересного: попытку ниспровергнуть существующую власть с её «коллегиальным руководством» и установить свою личную власть, присвоение себе права вещать и распоряжаться от имени всей партии, игнорирование решений ЦК...

После 9 марта 1919 года председателя ВЦИК на службе никто уже не видел. По официальной версии, он заболел заразной «испанкой» и 16 марта скончался – по случайности, аккурат на руках у вдруг навестившего его Ильича» (Владимир Воронов, «Контроперация «Испанка», «Совершенно секретно», №3/404, март 2018).

Яков Свердлов ещё в ссылке натерпелся от Сталина, и даже до такой степени, что в письмах жаловался жене, как невыносим Джугашвили, как с ним жить невозможно... оказывается, и хозяйка приметила, что жили они недружно и иногда сильно ругались: «Иосиф даже в суп Якову плевал, и тот есть отказывался». (Ярославцев В. Российск. газета. 1992, 21 марта).

 

Несмотря на такую «самозабвенную» поддержку, мы с самого начала говорили о том, что Сталин, всю жизнь оставаясь обычным горийским крутым парнем, конечно же, не мог никак уважать Ленина. Обычная человеческая трусость и моральные изъяны (если даже не верить сплетням о ленинском времяпрепровождении в шалаше в Разливе, то, по крайней мере, заслуживает доверия диагноз «сифилис мозга») способствовали пренебрежительному к нему отношению, что практически выразилось, в частности, в жестокой ругани по адресу супруги Ленина, Надежды Крупской.

Но Сталин, кроме того, что не уважает, уже и не верит Ильичу – после того, как все его предрекания не сбываются: вот Ленин говорит в конце января 1917 года, что революция в Европе, хотя и неизбежна, но «мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции». Февраль 1917 г. опрокидывает расчеты и ожидания большевистского вождя.

Потом он во всеуслышание говорит слова, которые должен хранить за семью замками:

«Меня часто обвиняют в том, что я нашу революцию произвёл на немецкие деньги; я этого не оспаривал и не оспариваю, но зато на русские деньги я сделаю такую же революцию в Германии». (цит. По Спиридович А. И. История большевизма в России от возникновения до захвата власти 1883-1903-1917, Париж. 1922. Стр. 266).

А потому, хотя и держит Сталин высоко поднятое им же знамя с изображением Ленина, однако всё время, даже после завершения земной жизни Ленина, только и ждёт момента, когда может иносказательно (у кого есть уши, – да услышит!) принизить роль Ленина:

«...Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся...» – обращается он к маршалу Жукову перед битвой за Москву (Жуков Г. К. «Воспоминания и размышления», Том I, Глава 12: Ликвидация Ельнинского выступа).[25]

А чего стоит то обстоятельство, что Сталин принципиально называет Ленинград «Питером», о чём вспоминают многие тогдашние лидеры!

 

Ленинский ревизионистский марксизм, основанный на ситуационной и этно-географической действительности, теперь уже Сталиным развивается и расширяется, искусно подменяя раз и навсегда принятые догматы.

В работе В. С. Похлёбкина говорится:

«Известны исторические, пророческие слова Сталина, сказанные им при обсуждении пункта 9 резолюции, когда Е. А. Преображенский внёс предложение сделать добавление о том, что революция в России может быть начата только «при наличии пролетарской революции на Западе».

Сталин: «Я против такого окончания резолюции. Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. Надо откинуть отжившее представление о том, что только Запад может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего». (Похлёбкин В. В. Великий псевдоним. М., 1996. Стр. 113–115).

Скажет Сталин во всеуслышание: «Ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции» («Об основах ленинизма»), однако для себя он твёрдо знает – не существует никакого ленинизма. Однако Ленин и после смерти должен работать на революцию.

Пишущему эти строки неизвестно происхождение следующей маленькой притчи (байки, пародии, юморески) из Интернета, однако хочется привести её здесь целиком, ибо есть в ней ощущение подлинности проникновения:

«Почему Сталин превратил Ленина в чучело и захоронил его в Мавзолее?

Идея законсервировать Ленина и уложить его в Мавзолей была весьма и весьма разумной. Сталин историю знал и не мог не учитывать того обстоятельства, что в России во все времена появлялись самозванцы.

А тут умирает Ленин… Ну, похоронили бы его. А где гарантия, что через год-другой где-нибудь во Владивостоке (а то и вообще за границей) не появился бы некто лысый, картавый, с бородкой? То есть «сам Ильич», который чудесным образом избежал смерти. И этот персонаж немедленно объявил бы поход на Москву, дабы занять своё «законное место» в Кремле…

И Сталин решил исключить всякую возможность чего-либо подобного. Ленина в землю не закапывают, он лежит «как живой» и притом являет собою наилучший экспонат так называемой «наглядной агитации»…

Рассказывают жутковатый анекдот. Из крематория домой идёт семья – папа, мама и маленькая дочка. Девочка несёт в руках урну с прахом.

– Вот здесь, – говорит она, – моя любимая бабушка. Сейчас мы придём домой, я поставлю её на пианино и буду играть… Она так любила, когда я играю…

– Нет, детка, – говорит папа (зять умершей). – Я сейчас пересыплю твою бабушку в песочные часы… Пусть она у нас ещё поработает.

Думается, в 1924 году у Сталина с Крупской состоялся разговор в этом роде. Вдове, как известно, очень хотелось мужа похоронить, а Сталин решил: «Пусть он у нас ещё поработает…»

И с тех пор это чучело работает, работает, работает...» (http://vlasti.net/news/41667).

 

Это – притча, иносказательное повествование, проясняющее реальную суть действия вождя. А для народа Сталину нужна была другая притча и другие символы, направляющие этот самый народ к той призрачной цели, которая атеистами ныне названа «коммунизмом» взамен теистического «рая». А для этой цели невозможно довольствоваться одной «посмертной работой Ленина», и, если уж Россия – всё-таки страна ортодоксального христианства, следовательно, новые символы должны быть основаны на вере. И коль скоро вера народа привязана к христианской Троице, психологически им легко будет перейти на атеистический лад, если умело подменить закоренелое определение «Отца, Сына и Святого духа».

Он уже знал, что эту основу веры в «Отца, Сына и Святого духа» он даст им в новой интерпретации для России, и будет она называться: «Ленин – Сталин – Большевизм». И, если Ленин ему нужен в роли абстрактного Бога-отца, а Большевизм – вместо Духа Святого, то Мессией он сам физически предстанет пред народом!

Ленин грезил о славе лидера мирового социалистического движения, но так и остался словесным орлом (или бумажным тигром). Ему не суждено было воплотить в жизнь свою мечту. И мечту, и славу Вождя мирового пролетариата у него преемствовал Джугашвили-Сталин. Никогда Ленин не правил миром. Тем более – никогда не будет править в будущем.

Миром будет править Картлинский!

 

 

 



 

 

[21] Историк Г. Шакулашвили считает, что ритуал связан даже с мусульманским миром и берёт начало от суфийско-дарвишских обрядов. В Грузии же обычай приобрёл ещё и другое назначение культа ремня – он являлся своеобразным похоронным капиталом владельца. У карачохели забота о приобретении серебряного ремня начиналось со времён подмастерья. После смерти карачохели товарищи продавали его ремень и на вырученные деньги хоронили его и справляли поминки. (გ. შაყულაშვილი, „მასალები ძველი თბილისის ისტორიისათვის“, „მაცნე“, № 2 1986 წ.)

 

[22] К примеру, отослали уже кремлёвскому Сталину групповое фото рабочих фабрики Адельханова (где ему пришлось некоторое время работать), чтобы тот опознал там своего отца, и он не нашёл его. Разве же мог там сфотографироваться Бесо, среди казённых рабочих? Делать там Бесо было нечего – если и запечатлел бы себя, только среди карачохели. Бесо знал подноготную своего фамильного рода – знал о деде Заза и по себе знал, что если у доброго молодца ум сочетается с удалью, от него можно ждать превращения либо в великого доблестного мужа, либо же – в злодея, в зависимости от того, куда будет направлен этот ум и эта удаль. Видя в собственном сыне соответствующие генетические задатки, он, конечно, боялся, что, выучившись русской грамоте и начитавшись запрещённых книг, он лишится народных корней и традиций, и вместо доблестного мужа из него получится изувер. Карачохели не знают русского языка, но это как раз и не мешает им быть независимыми, сильными и своевольными – более того, это даже помогает им быть отчуждёнными от всех имперских прельщений и соблазнов.

 

[23] Почему в Грузии, среди социалистического движения, делались ставки больше на меньшевиков, можно проследить ещё и по устному народному творчеству. В Грузии до сегодняшнего дня сохраняется определение разницы между большевиками и меньшевиками. Их много, но мы приведём только два примера – в снабжённом эвфемизмом варианте это звучит следующим образом:

Разницу между этими двумя фракциями социалистов тогда определяли так – едет по полю арба и переезжает колесом коровью лепёшку: с одной стороны лепёшки останется больше, с другой – меньше. Вот и вся разница.

 

[24] Здесь сказано было бы всё хорошо, да Беседовскому, как и многим его соотечественникам, не терпится пройтись по этническому признаку главного грабителя, забывая о том, что Кавказ Кавказу рознь, и что именно предки Сталина были измождены многократными переселениями из-за неустойчивости житейских условий, притеснениями автохтонного населения, разбойничьими набегами с кавказских гор.

А ведь настоящими вдохновителями эксов были даже не эти самые горцы-кавказцы, а сами социал-демократы, вне зависимости от этнических признаков, которые именно по этой причине и не ладили со своими же меньшевиками.

Тут достаточно вспомнить заметку лидера грузинских меньшевиков, Ноя Жордания, который, двигаясь по Европе, специально останавливается в Сан-Ремоне для встречи и переговоров с Плехановым: «Плеханов был очень зол на большевиков – говорил, что их надо исключить из партии, ибо они разбойники, воры, несмотря на решение конгресса, продолжают эксы и пр.». ((ნოე ჟორდანია – „ჩემი წარსული“, თბილისი – 1990 წ. გვ. 61).

 

[25] В своём историческом докладе, посвящённом 24-й годовщине Октябрьской революции, Сталин говорит о вероломном нападении гитлеровских захватчиков, имевших «наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!..» (И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. Госполитиздат, 1952, стр. 30).

Это высказывание в экстремальном порядке, в период войны, когда никто не будет через увеличительное стекло смотреть на текст изречения. И через сознательные или бессознательные психологические механизмы проступают невероятно обличительные слова великого вождя пролетариата, указывающие: «На первый-второй рассчитайсь!». Тот факт, что Ленин стоит на втором месте после Плеханова, равняется тому, как если бы его там, в этом списке великих сынов России, и вовсе бы не было. Да, были писатели, политики, полководцы, композиторы, ученые, – но если были и революционные вожди, то Ленина и вовсе не было – был один Плеханов!

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за август 2018 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению августа 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 


Оглавление

3. Глава II. Юношеский патриотизм перед революционной гильотиной
4. Глава III. Атеистическая троица: Ленин, Сталин, Большевизм
5. Глава IV. Родина, принесённая в жертву
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!