Кара-н-тин 2

 

Лирическая хроника мора

 

 

Купить в журнале за июль 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Через пару дней, не слишком приличия соблюдая, могли бы ещё хотя бы несколько дней подождать, несколько человек пришли – он через дверь из её комнаты звон колокольцев индийских, поющих на сквозняке, и все разговоры их слышал – пришли вещи её разбирать: что на склад, может, наследник случайно объявится, что выбросить, а запах духов – окно открыть – по ветру в сторону пустыни развеять согласно розе ветров, с которой никто спорить не смеет.

Уходя, в коридоре они громко продолжали обсуждать, вправе ли передать в общую библиотеку её великолепную коллекцию детективов. Пока слышал их споры, к общему мнению они не пришли.

Захватывающе описать в детективе погоню – высший пилотаж, сродни описанию секса. Во втором случае цель – желание возбудить, в первом – азарт. Это цитата. Запомнилось, много раз эти слова повторяла. И сны ей снились исключительно детективные.

Обладала бесчисленным количеством забавных ненужностей. Как с ними поступят? Куда денут ракушечных котят, фарфоровых щенков, каменных черепашек и чёрненьких лебедят, из ненадёжных надежд на надежду руками дрожащими смастерённых?

О ней сообщили: смерть №17 по единому общенациональному счёту. Сперва было в бегущей строке: №!7. Описку исправили. Неуместный восклицательный знак из общенационального счёта быстренько удалили.

Комната напротив, немного направо по коридору – испанская виолончель, не только в оркестре, но и в трио, квартетах-квинтетах, изредка даже соло. Виолончелям это непросто, репертуар не очень большой, всеми гениями по многу раз переигран, попробуй посоревнуйся. Зато здесь было раздолье, каждый праздник – концерт. Без неё в сверкающем платье – в уши брильянты, на шею жемчуг, но пальцы без единого кольца, им ласкать струны – концерт был невозможен. Под аплодисменты – глубокий, почти до пола поклон, и лицо (её любимое выражение): изобразим престарелую очаровашку.

А затем до следующего концерта – заслуженно спокойная не дешёвая старость. Печально-кокетливая: «Здравый смысл? Плохо проканифоленное занудство».

После концерта он обычно её провожал. Через весь ковчег, затем от лифта к её двери и, раскланявшись, к себе, унося запах духов, точно подобранных к музыке. Во всяком случае, так казалось ему. А так или не так – дело какое кому? Играла для всех, духи – для него. Ему и решать, на иных внимания не обращая.

Пережила трёх мужей. Всех, по собственному утверждению, очень любила и любимой была. Первый, певец, совсем молодым в автокатастрофе погиб. Второй, банкир, пережив финансовый крах, застрелился. Третий, полицейский в отставке, на руках её умер. Обо всех умела она вспоминать, как об одном, смешивая обстоятельства, черты лиц и характеров. То он, муж, из троих совмещённый, был юн и стремителен, то молод, но обстоятелен, то зрел и удачлив. Она, даром единения обладая, их, по разным временам разведённых, в своём виолончельном, сюитно-баховом времени совместила, аккомпаниаторов не забыв.

Три брака. Без разводов и без истерик. Похоже, ему в её представлении намечалась роль четвёртого мужа. Но не сложилось. Не успелось. Не получилось. Не хватило времени? Или талант соблазнения истощился? Они не пересекались – двигались параллельно, и линии судьбы сближались медленно, постепенно, неторопливо, притягиваясь, отталкивались, невозможность встречи то опровергая, то подтверждая. Как могли они в их возрасте сближаться иначе?

Всё иначе. Ни бешенства: занято бесконечно, настоящее с будущим не сшивается, ни трубку – хлоп, настоящее от прошлого отрезая. А будущее – пустынная, полая пустота. Зато прошлое – руины, по слову старого раба перед таверной, удостоверенного поэтом: взгляд, конечно, варварский, но верный. Таверна по случаю: рифма к взгляду верному привела. Ну и что? Всегда ведь кто-то кого-то куда-то зачем-то приводит, тем более черновик искушения сочиняя.

Он мысленно спрашивает:

– Неужели один другого не стёр из памяти, не заставил забыть?

Отвечает:

– Я вижу их ежедневно, один подле другого, чего никогда не бывало, я их объединила, даже в одного-единого соединила по образу и подобию того, кого прежде, чем встретила их, во снах своих сочинила. Впрочем, извините, наверняка это вам кажется чушью, плодом фантазии нездоровой. Но пусть будет так, это ведь только моё, никого не касается, кроме тех, кто, хоть не поймёт, но не посмеётся.

В отличие от неё, он забывал: новое прежнее вытесняло, как бы ни было хорошо, старое уходило.

С тех пор, как началось, она бесконечными дозами поглощала Хичкока, клин клином, чертовщиной ужаса дьявольский кошмар изгоняя, объявив его фильмы великолепной вакциной, о чём всем своим собеседникам – по крайней мере, половине ковчега – с гордостью за свой патент сообщала, предлагая коллекцией поделиться.

– Хичкок?

– Почему бы и нет? Сочтите это моим милым капризом. – И через паузу, подмигнув: – Старческим. Точнее, старушечьим.

А теперь ни отчаяния, ни утешения, ни ужаса, ни кошмара.

Мёртвым – вечность. Время – живым. Хотя теперь и живым в нём нужда не большая.

Её всегдашним кличем было: «Давайте отпразднуем!». Любители банальностей её «вечным праздником» величали.

Праздник кончился. Её хоронили чужие. Его хоронить не пустили: нельзя – карантин.

Теперь она – №17.

А он во сне протягивал руку, пытаясь, схватив, вытащить из земли, в которую она уходила. Чувствовал: осталось немного, чуть-чуть, какие-то миллиметры, но натыкался на струны, они глухо урчали, словно злые животные, которых в норе потревожили. Пытался уговорить их помочь – дотянуться, вытащить, но те, облизываясь, рычали насмешливо и глумливо: мол, не по Сеньке шапка, дружок, не по Сеньке. Кто этот Сенька? Как сюда затесался? При чём тут он? Здесь звери и струны. И те, объединившись, чтобы над ним насмеяться, грянули: звериный хор в сопровождении порванных струн поломанной виолончели, без смычка и ветрил: они мёртвым совсем ни к чему.

 

            * * *

Бессмысленно, безудержно, безбрежно

цветёт весна сиянием седым,

сжигают зиму жирно и скабрезно,

трепещет тихо восходящий дым.

 

            * * *

Переломятся годы в века,

хлеб преломится в трепетность духа,

перемелется – будет мука,

а не смелется – горе и мука.

 

30.03.20

Хлобысть – и боле не бысть.

 

1.04.20

И журналисты посходили с ума.

Пациент, который страдал от фоновой болезни, поступил в больницу в тяжёлом состоянии и был подвергнут эвтаназии и одышке. Это о 24-ом.

Американцы готовятся к неделям смерти. Это заголовок, увы, реальность вполне отражающий. Интересно, как к этому надо готовиться.

Все в ожидании. Не снижения количества умерших. Умер ведь кто-то. В ожидании числа заболевших: когда взойдём на пик, чтобы, даже подзадержавшись на нём, вниз покатиться. Умерший – умер. Здоровый может ещё заразиться.

 

2.04.20.

Запрет отходить от дома дальше ста метров. На каждого отходящего другие отходящие оглядываются с подозрением. Поводок с собакой – пропуск на волю. А если с крокодилом? Господа, помогите найти и приютить крокодила, усыновить и обиходить!

Закрытое пространство то втягивает в себя, не выпуская, то выталкивает, не позволяя вернуться, оттенков не зная, не соглашаясь на компромисс.

 

3.04.20

Предупреждение о вирусной атаке в киберпространстве.

Интернет, правда, помойка. Хорошо, что без запаха. Приятно порой покопаться. Япония. Похороны секс-кукол. И впрямь, нельзя же так: поматросил и бросил. Ритуал. Избранные кусочки (по выбору владельца, надо бы полагать) от покойной на память. Додумалась порноактриса, которая буддистским монахом себя величает. 830 долларов. Для прохудившейся любви, в общем, не дорого.

 

            * * *

Всех знакомец, всех сплетен разносчик,

водяных повелитель стихий,

хохоча, за обол перевозчик

повезёт, то ли Вий, то ли Кий.

 

            * * *

Паутина паучья легка,

незаметней в ней время и медленней,

непоспешно здесь ткутся века

глухие, гулкие, средние.

 

 

4.04.20

Каким-то образом в дневник пробрался пока не слишком понятно какой черновик. Он и она. Странные отношения. Зачем она умирает? Никогда в нормальное время такого бы не стал сочинять. И вот тебе на. Самозащита?

Парки опустели. Сообщают: их заселили стаи шакалов, обычно людей избегающих, которые теперь уступили им место. Опасение: после того, как люди вернутся, шакалы или их избегать перестанут, или будут сражаться за территорию.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июля 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.