Первое грехопадение, или Почти недетская история

 

 

 

Сколько помню себя, столько и помню звонкое металлическое стрекотание маминой швейной машинки «Зингер» – её свадебного приданного. Стрекотание это было для нас и колыбельной песней, и будильником…

До войны, пока жив был отец (мама часто рассказывала об этих счастливых годах), она шила только для себя и семьи, но с его уходом на фронт и гибелью в дом неотвратимо вползала нужда. Попробуй-ка, прокорми четверых! Мама научилась кроить, сама придумывала фасоны и вскоре стала известной на всю округу портнихой. Придёт с работы, управится по хозяйству – и за машинку. Приносили шить платья, кофточки, юбки и даже перелицовывать старые костюмы и пальто. Снаружи шерстяная ткань вышеркается, выгорит, а с внутренней стороны ещё ничего, вид приличный, носить – не сносить! Приходилось иногда и нам пороть старую одёжку, чихая от набившейся за подкладку пыли. После войны пошла дорогая, капризная в шитье, трофейная ткань. Справлялась мама и с ней. Сёстрам несказанно повезло: их тряпичные куклы с чернильными глазами, носами и ртами щеголяли в платьях, сшитых из обрезков крепдешина и креп-жоржета.

Три года назад мама перестала ходить на работу – её замучил кашель. Ездила в районное село, но и там врачи не смогли определить причину болезни. Вдруг ни с того ни с сего накатывал приступ, и чаще всего ночами. Начинался он с покашливания, затем доходил до спазм, до удушья. Испуганные, мы, все как один, вскакивали с постелей. Кто зажигал лампу, кто нёс ковш с водой, кто полотенце и, выстроившись у её кровати, босоногие и полуодетые, с замиранием сердца смотрели на неё. А мамино лицо тем временем багровело сильней и сильней, принимая пугающий нас синюшный оттенок. В коротких паузах она делала глоток воды и опять заходилась кашлем. Так продолжалось минут десять-пятнадцать. Когда приступ заканчивался, она откидывалась на подушку, вытирала полотенцем мокрые лицо и грудь и несколько минут лежала неподвижно. Потом открывала глаза и говорила: «Ну, кажется, всё… Не умру сегодня, не бойтесь… ложитесь спать…». Мы гасили свет и шли к своим постелям, но долго не могли уснуть, прислушиваясь к её дыханию.

До какого-то времени матери для нас – существа, можно сказать, бесполые и даже безликие. Они есть, они рядом – и этого достаточно. Они – часть нас самих, как жизненно важные органы, которые не ощущаешь и не замечаешь, пока те сами не напомнят о себе. И только повзрослев, начинаем понимать, что такое мать и что она для нас значит. Я понял это, когда увидел её опущенные плечи и пустой, ничего не видящий взгляд. И ещё я понял, пожалуй, самое главное: теперь уже не она, а я должен быть за неё в ответе.

 

В понедельник в школе Галка то и дело поглядывала на меня своими серо-зелёными глазами и загадочно улыбалась, чего не случалось никогда прежде. Но я старался держаться от неё на расстоянии и совсем не собирался отвечать на вчерашние вопросы.     

Последним уроком в тот день была литература. После звонка ко мне подошла Валентина Ивановна и сказала:

– Коля, ты не смог бы задержаться сегодня? В библиотеке скопились неразобранные книги, а мне очень некогда. Поможешь?

У Валентины Ивановны заболел ребёнок, всю прошлую неделю она менялась уроками с другими учителями и часто убегала домой. Я с радостью согласился.

Валентина Ивановна… Небольшого росточка, очень подвижная, с тёплым сиянием карих глаз – она была любима всеми: от учеников до жителей посёлка. Несколько лет назад, после окончания педучилища, её направили в нашу школу преподавателем литературы. Многим тогда казалось, что эта хрупкая городская девчонка не продержится месяца и сбежит, как уже сбегали до неё. Не сбежала. И печку научилась топить, и носить воду на коромысле из колодца, а самое главное – нашла общий язык не только с учениками, но и со всеми, с кем ей приходилось сталкиваться в повседневной поселковой жизни. Посмотришь на неё, одетую в овчинный кожушок, закутанную в шаль по самые глаза, и уже не отличишь от других девчат. А два года назад, неожиданно для всех, вышла замуж за весёлого тракториста Пашу Михеева, перейдя дорогу многим его поклонницам. Говорили, что Паша каждую пылинку с неё сдувает и чуть ли не на руках носит. Только неизвестно, когда ему это удавалось: с утра и до вечера Валентина Ивановна пропадала в школе. Помимо уроков, она успевала заниматься с отстающими, выдавать книги в библиотеке, выпускать стенгазету и ещё массу дел, включая почти ежедневные походы к родителям закоренелых двоечников, мотаясь в любую погоду из одного конца посёлка в другой.

 

Я собрал в сумку книжки с тетрадками и пошёл за Валентиной Ивановной. Библиотека располагалась рядом с учительской и занимала небольшое помещенье с одним окном. Вдоль стен до потолка – стеллажи из струганных досок; два стола – один у окна, другой у двери; сейчас они оба завалены книгами и журналами. Года четыре назад в библиотеке насчитывалось не более трёх сотен томов, а сейчас – едва вмещались на полках. Пользовались библиотекой не только школьники, но и многие жители посёлка.

– Разбери, Коля, по алфавиту и расставь по полкам, – сказала Валентина Ивановна. – Впрочем, ты уже знаешь, что к чему.

Конечно, я знал, что нужно делать, так как уже неоднократно помогал ей в библиотеке. Иногда Валентина Ивановна уходила по своим делам, оставляя меня один на один с этими несметными сокровищами. Честное слово, при виде книг у меня начинали дрожать руки. Они казались мне почти живыми существами. Они были безмолвны, но в то же время говорили со мной, говорили буквами, словами, строчками. А я в свою очередь беседовал с ними, читая и перелистывая страницы. У меня уже выработалась привычка: ставя книги на полку, я ласково поглаживал корешки пальцами – так гладят любимую кошку или собачку. Удручало лишь одно: книг тысячи и тысячи и живи хоть два века – все их не прочесть.     

Валентина Ивановна передала мне ключ от висячего замка, которым запирали библиотеку, и собралась уходить, но дверь открылась, и на пороге появилась Галка. Пальто на ней было не застёгнуто, в руках она держала портфель и белую вязаную шапочку.

– Валентина Ивановна, мама попросила меня взять «Кавалер Золотой Звезды» Бабаевского. Она есть в библиотеке?

– Есть, Галочка. Но извини меня, мне очень некогда. Давай в следующий раз. Хорошо?

– А можно, я Коле помогу, а потом сама найду книгу?

Валентина Ивановна перевела взгляд с Галки на меня, чему-то улыбнулась и сказала:

– А вы ссориться не будете? А то я вижу: вас никак мир не берёт.

– Что вы! Мы давно уже не ссоримся, у Коли спросите.

– Ну что ж, замечательно! Тогда ты будешь разбирать книги по алфавиту, а Коля – раскладывать по полкам. Договорились? А я побежала.

Она быстро вышла, прикрыла за собой дверь, и после её ухода, в наступившей тишине, я услышал посвистывание весеннего ветра за окном и мягкое царапанье по стеклу веток берёзы, стоящей рядом со школой.