HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Александр Либиэр

Философия творчества

Обсудить

Монография

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 5.06.2008
Оглавление

6. Глава 5. Общий смысл творчества
7. Глава 6. Ценность творчества
8. Глава 7. Творчество человека

Глава 6. Ценность творчества


 

 

 

"Творить – значит придавать форму судьбе"


                            А. Камю

 

Что есть ценность? Почему люди что-то считают ценностью, а что-то нет? Все ли, что существует имеет ценностный статус?

Ценность, в моем понимании, есть то, что определяет качество существования всякого живого существа. Поэтому ценности разделяются, прежде всего, на необходимые и не необходимые. Необходимые ценности – это те, отсутствие которых неминуемым образом ведет к смерти самого существа, к уничтожению его жизни. Не необходимые ценности – это также ценности, отсутствие которых определяет качество жизни существа, но не уничтожает самой жизни данного существа. Существуют также ценности отрицательные (которые ухудшают качество жизни) и положительные (которые улучшают качество жизни), материальные (которые определяют качество жизни тела) и духовные (который определяют качество жизни духа). Существуют также и другие виды ценностей, но статус их значимости в постижении общей природы ценности, на мой взгляд, менее важен. Ценность является предметом изучения такой философской дисциплины, как аксиология, поэтому всякий анализ природы той или иной ценности носят название аксиологического.

Имеет ли феномен творчества ценностный статус и если имеет, то какова природа этой ценности, каков характер? Вообще стоит ли творчество того, чтобы им заниматься, и стоит ли творение того, чтобы его творить? Чтобы ответить на данные вопросы, необходимо провести аксиологический анализ феномена творчества. Этим мы и займемся в данной главе.

Как мы уже выяснили, сущность творчества заключается в идее новизны, т.к. именно новизна является главной отличительной особенностью всякого творчества от любого другого рода и вида деятельности. Плагиат в творчестве – это уже ремесло, т.е. повторение того, что уже было, делание того, что уже было кем-то сделано. Если творчество – это горение духа, пожар духа, то объективация – это потухший пожар духа, застывший в материи дух. Ценность творчества должна быть скрыта в самой сущности творчества, т.е. в идее новизны. Реализация творчества есть реализация свободы творца, т.к. сам творческий процесс есть напряжение свободы творца, которое должно быть необходимым образом снято через тот или иной продукт творчества. Творческое горение – это очень опасное для субъекта творчества явление. Творческое горение может испепелить дотла субъекта творчества, привести его к неминуемой гибели, если этому горению не найдется выхода из внутреннего состояния субъекта во внешний мир.

Энергия свободы творца, в зависимости от того, на что она направлена, в зависимости от того, какую цель она преследует, может быть как положительной (онтической), так и отрицательной (меонической). Энергия свободы творца будет положительной, если она направлена на созидание и утверждение бытия, и отрицательной – если она будет направлена на разрушение и отрицание бытия. Иными словами, результат творчества зависит от того, какая свобода – онтическая или меоническая лежит в основе самого творчества. Поэтому и само творчество, как мы ранее выяснили, может быть как онтическим (положительным), так и меоническим (отрицательным), т.к. творчество выполняет одну из некоторых функций свободы.

В плане понимания природы ценности творчества, я буду опираться, но не, ограничиваться этим полностью, на оригинальное учение немецкого философа XX века Макса Шелера об объективном царстве ценностей. По Шелеру ценность есть качественная характеристика существующего предмета. Поэтому всякое существование, исходя из учения Шелера, имеет ту или иную ценностную характеристику независимо от формы существования. Объективное царство ценностей имеет свою иерархию, т.е. определенные ранги, которые предустановлены Богом. Иерархические ступени бытия соответствуют иерархическим ступеням положительных ценностей, иерархические ступени небытия соответствуют иерархическим ступеням отрицательных ценностей. Объективное царство ценностей, точнее положительных ценностей, предустановлено Богом и поэтому имеет самодостаточный и независимый от человека статус существования.

Но каждый человек строит свою систему (иерархию) ценностей, которая имеет субъективный характер и чаще всего не соответствует объективной системе ценностей. От степени соответствия субъективной системами ценностей отдельного индивида объективной системе ценностей, укорененной в самом Мироздании, зависит качество жизни данного индивида. Это качество жизни может неосознаваться самим индивидом, т.к. по преимуществу, всякая субъективная система ценностей строится на основании собственных потребностей, а не на основании осознания потребностей Бога. Поэтому несоответствие субъективной системы ценностей и индивида и объективной системы ценностей Мироздания является главным фактором, определяющим непонимание между Богом и человеком.

Необходимо различать ценность и благо, т.к. это – не одно и то же. Ценность может быть благом, т.е. тем, что улучшает жизнь того или иного индивида, но не всякая ценность является благом. С другой стороны, всякое благо будет являться ценностью, причем положительной ценностью. То, что является благом для одного (например, смерть недруга), часто не является благом для другого (например, та же смерть по отношению к данному недругу). Если в субъективном отношении для первого индивида смерть недруга является положительной ценностью, то в объективном отношении смерть вообще (и в частности смерть данного недруга) является отрицательной ценностью, т.к. имеет небытийную форму существования. Даже когда смерть оказывается средством избавления индивида от мучительных страданий (так называемая благая смерть), она все равно имеет статус отрицательной ценности, несмотря на то, что сама смерть явилась как бы благом для индивида. Подобный род смерти (эвтаназия) может быть назван благом лишь условно, т.к. на самом деле никакая смерть вообще не является благом с точки зрения объективной системы ценностей.

Мы видим, таким образом, что идея блага не может являться основной сущностной характеристикой понятия ценности. Я не стану здесь изобретать велосипед (в смысле поиска нового определения понятия ценности) и предложу читателю удовлетвориться уже имеющимся определением данного понятия, превосходство и совершенство которого, как я думаю, на сегодняшний день остаются бесспорным. Я предлагаю обратиться к хайдеггеровскому пониманию. сущности ценности. Великий немецкий философ пишет по этому поводу следующее: "Ценность это значимое, стоящее; только что значимо – ценность. Но что значит "значимо"? Значимо то, что играет важную роль"М. Хайдеггер . время и бытие. "Республика", 1993, с. 71.. Исходя из этого определения, можно сказать, что независимо от того, какой статус имеет та или иная ценность, она обязательным образом играет важную роль в жизни того или иного субъекта, и роль эта определяется той значимостью ценности, от которой зависит качество жизни самого субъекта.

В этой, связи, хотел бы обратить внимание читателя на следующий очень важный момент. Чуть выше я указывал на то, что субъективная система ценностей того или иного индивида очень часто не соответствует объективной системе ценностей Мироздания. В частности, человек может считать, что существование Бога для качества существования самого этого человека не имеет никакого значения. На самом же деле это вовсе не так: именно существование Бога для качества жизни данного человека (и человека вообще) имеет самое огромное значение и играет самую важную роль в жизни этого человека (и человека вообще) не зависимо от того, знает об этом человек или нет.

Анализ сущности ценности помогает нам раскрыть тайну творчества Бога. Если Бог не может отказаться от отпавшего от Него мира, то этот мир, по всей видимости, имеет для Него определенную ценность; т.е. играет в Его собственной жизни определенную положительную роль. Если бытие нашего мира является ценностью для Бога, то и сам процесс творения этого бытия также являлся ценностным для Бога. В чем же заключается ценность самого процесса творения Богом бытия нашего мира? Другими словами, что такого есть в творчестве Бога, что определило качество Его существования, качество Его собственной жизни? Ответ прост: это сама цель творчества, достижение которой поставил перед собой Бог. Возможно, что если бы творчество Бога не достигло своей цели (т.е. сотворение человека), то и само творчество не явилось бы для Бога ценностью. Поэтому ценность творчества для всякого субъекта творчества (т.е. как для Бога, так и для человека) определяется результатом творчества, т.е. той целью, которую оно достигает. Тот же Хайдеггер пишет по этому поводу следующее: "Ценить что-то, т.е. считать ценностью, значит одновременно: с этим считаться. Это "считаться с" заранее уже включает в себя какую-то "цель". Поэтому существо ценности стоит во внутренней связи существом цели"Там же с. 71..

Сущность творчества (идея новизны) определяет также и ценностную сторону этого процесса. Ценность творчества заключена в возможности изменения качества наличного существования субъекта творчества посредством самого процесса творчества и окончательного продукта этого творчества. Ведь творчество есть функция свободы: оно определяет направление свободы, выбирает объективную цель, в которой свобода найдет свой выход из субъекта. Посредством творчества, свобода может быть направлена либо в конструктивное, либо в деструктивное русло существования. Субъекту творчества дана возможность управления вектором своей свободы и эта возможность может являться для субъекта благом, а может им вовсе не являться; она может иметь определенно субъективное значение, а может вовсе и не иметь для него никакого субъективного значения. И, тем не менее, независимо от того признает ли тот или иной субъект ценностный статус своего творчества или нет, но его творчество (как и творчество всякого другого субъекта) имеет объективный статус ценности, предустановленные Богом, т.к. творчество является функцией свободы, а свобода, как мы уже выяснили раньше, является одной из высших человеческих ценностей, обладание которой роднит природу человека с природой Бога.

Бог предустановил объективную ценность творчества по той причине, чтобы человек, родившись в мире, не упрекал Его за то, что этот мир недостаточно совершенен, т.к. у человека оставалась бы возможность переделать этот мир по собственному желанию. Ведь Бог любил человека, Он сотворил мир для человека и дал ему возможность также быть творцом этого мира. Бог разрешил человеку все, кроме одного, – вкушения плодов с дерева познания добра и зла. Ведь, исполняя это единственное табу, человек в любых своих поступках и всякого рода деятельности никогда не разрушил бы онтического статуса нашего Мироздания и никогда не нарушил бы онтической энергетики этого мира, а способность творить позволяла бы человеку преобразовывать онтическую структуру нашего мира по собственному желанию, причем всякое творчество человека до его грехопадения автоматически имело бы онтическую энергетику независимо от системы ценностей человека и приводило бы по ходу своей реализации лишь к приросту мирового бытия. Бог надеялся, что человек, обладая такими сокровенными дарами, как свобода и творчество, полюбит Его, т. к. все, что было в нашем мире до грехопадения Адама и Евы – было только благом и всякое благо это было от Бога. Если кто-то возразит мне, что возможно у Бога вообще не имелось основания для того, чтобы надеяться на взаимную любовь человека к Нему, т.к. природа человека была такова, что он вообще не имел способности любить, то я возражу этому оппоненту, что он просто не знает что такое любовь и что всякая любовь есть функция свободы. Человек был сотворен свободным, а следовательно он имел способность любить. Другое дело, что сам вектор любви может иметь любую направленность и, исходя из этого, можно сделать вывод о том, что у Бога все же были основания для подобного рода надежды, но у Него не было, с другой стороны, стопроцентной гарантии на осуществление этой надежды, на реализацию и претворение этой надежды в объективной действительности.

Но даже теперь, когда наш мир ввергнут в бездну небытия, творчество дает человеку возможность освобождения от рабства, прежде всего от рабства у себя самого, т.к. творчество есть пребывание в свободе, а значит, оно все-таки имеет определенный ценностный статус существования. Я могу сделать так, как хочу, именно потому, что я свободный. Если мне не нравится то, каков я есть и что я есть, то возможно сделать так, каков я должен быть и чем я хочу быть. Создавание самого себя, перекраивание самого себя есть творение самого себя, т.е. делание себя таким, каким еще никогда не был.

Ценностный характер творчества определяется свободой, которая лежит в основе всякого творчества. Свобода сулит творцу достижение таких благ, которых у него никогда еще не было, но далеко не всех возможных благ. Это обстоятельство предполагает существование ответственности творца за свое творчество и за свое творение. Наличие ответственности творца за свое творение предполагает также наличие высокой степени самосознания и нравственного здоровья.

 

§

В чем же может заключаться основание права творца, основание права на творчество? В чем заключается норма поведения творца? Для ответа на поставленные вопросы, необходимо обратиться к анализу творчества Бога, т.к. именно Его творческий акт является самым первым явлением феномена творчества в истории нашего Мироздания. Было ли у Бога право на творчество и если было, то кем или чем оно санкционировано?

Так как для человека существование Бога является как максимальным (Бог-Абсолют), так и минимальным (Бог-Ничто) пределом постижения, то стоит предположить, что сам Бог, являясь по отношению к человеку Абсолютным Творцом, заключает в Себе как санкцию, так и право на творчество. Бог, создавая наш мир, установил в нем, наряду с другими законами, также закон творчества – закон, которому Он сам, будучи Абсолютным Творцом, подчиняется, этот закон является частным выражением общего закона свободы – основного, по всей видимости, закона как нашего, так и Трансцендентального миров. Закон свободы можно сформулировать следующим образом: всякий субъект свободы, независимо от своей наличной природы и собственного желания, поступая по принципу свободы, в той или иной степени определяет судьбу как своего наличного существования, так и судьбу мира, в котором живет, и в этой связи несет ответственность за каждый свой поступок, произведенный по собственной свободе выбора. Исходя из этого закона свободы, можно сформулировать следующий закон творчества, который будет являться частным выражением закона свободы: всякий субъект творчества, создавая нечто новое, ранее еще не бывшее, независимо от своей наличной природы и собственного желания, в той или иной степени определяет судьбу как своего наличного существования, так и судьбу мира, в котором живет, и в этой связи несет ответственность как за свое творчество, так и за свое творение.

И здесь напрашивается весьма резонный вопрос: перед кем или чем установлена подобного рода ответственность? Ответ, который я хочу предложить вниманию читателя, возможно удовлетворит далеко не каждого. Ответственность, которую несет всякий субъект свободы, устанавливается как перед собственной судьбой субъекта свободы, так и перед судьбой того мира, в котором живет тот или иной субъект свободы. То есть всякая система, существующая и развивающаяся по принципу свободы, предполагает что само наличное существование субъекта свободы является верховным судьей по отношению к этому субъекту свободы. Поэтому как Бог, так и человек, поступая по принципу свободы, несет каждый свою ответственность, как перед лицом собственной судьбы, так и перед лицом судьбы мира, в котором проявляется их свобода. Исходя из этого положения, можно сделать вывод о том, что всякая функция свободы (будь это творчество, любовь, познание и прочее) также накладывает на исполнителя действия этой функции ответственность, которую он несет как перед своей собственной судьбой, так и перед судьбой того объекта существования, на который направлен вектор той или иной функции свободы.

Судьбой я называю всякую историю наличного существования какого-либо нечто, которая подчиняется тем или иным законам существования. Необходимо только знать, что не всякий закон может влиять на судьбу существования чего-либо, но всякая судьба существования чего-либо обязательным образом зависит от того или иного закона. Например, существование человека зависит от такого физического закона, как всемирное тяготение, и в то же время вовсе не зависит от такого геометрического закона, согласно которому сумма углов треугольника равна двум прямым. Но это вовсе не значит, что человек может отменить действие данного закона геометрии: просто последний, как бы существуя сам по себе, не оказывает никакого влияния на судьбу человека. Когда же человек падает с восьмого этажа какого-либо дома, его судьба неминуемым образом зависит от действия закона всемирного тяготения, при одном, конечно, условии, если сам человек не сможет отменить действие этого закона, прибегнув, например, к такой парапсихологической способности, как левитация или же к чему-либо другому, что смогло бы отменить на некоторое время действие всемирного закона тяготения. Но вернемся к закону творчества.

Итак, независимо от наличной природы самого творца и его собственного желания, всякий раз, когда он создает нечто новое, то, тем самым, несет ответственность перед своей собственной судьбой и судьбой того мира, в котором он творит, определяя в той или иной степени эти судьбы посредством своего творчества. В контексте данных размышлений хочу привести два примера творческих судеб двух гениальных мыслителей – Ф. Ницше и А. Камю.

Начну с первого. Жизненная драма Ницше общеизвестна. Последний десяток своей жизни он провел в сумасшедшем доме. Я думаю, что такое событие его жизни далеко не случайно, т.к. оно было предопределено самим Ницше. Апологет атеистического аморализма, величайший богоборец планеты, страстный воспитатель сверхчеловека в человеке, ниспровергатель существующих ценностей человечества – это только некоторые основные клише, которыми Ницше удостоил свою творческую личность. В жизни, в обыденной повседневности это был совершенно другой человек. Хронический ипохондрик с постоянной маской оптимизма на лице, с парой дюжин всевозможных лекарственных средств, разбросанным по всем карманам, с изрядно расшатанным здоровьем и постоянно чувствующий объятия надвигающейся смерти – вот неполный список атрибутов Ницше-человека, а не Ницше-философа. Абсолютная противоположность творческой и физической натур Ницше сыграла роковую роль в его жизни. Он постоянно чувствовал трагическое несоответствие своей настоящей природы той природе, которую всеми своими силами хотел воспитать. Тот идеал человека, который Ницше проповедовал всю свою жизнь, оказался для него самого недостижимым. Эта недостижимость, поставленной цели, постоянно угнетала его личность, вызывала бунт души против тела, развернулась хронической истерией духа. Окончательным результатом всей его жизни явилось сумасшествие – итог, обусловленный его же собственным творчеством, утверждение финального смысла наличного существования, поставленного его же собственной судьбой.

Другой печальный пример представляет нам трагедия жизни А.Камю. Страстный борец за справедливость, адвокат человеческого достоинства, непримиримый борец против мирового абсурда – он остался во власти этого абсурда, сразившего его с лица земли слишком рано для такого возраста*3. Какова ирония судьбы?! Всю свою жизнь Камю очень тонко ощущал призрачность человеческого счастья, зыбкость оснований человеческого бытия. Он постоянно находился в поиске смысла жизни и однажды нашел его в гордом противостоянии собственному року. Но его собственная судьба грубым штрихом перечеркнула весь этот смысл жизни, как бы показывая и доказывая нам силу того самого абсурда, с которым боролся Камю. А мы констатируем сегодня по этому поводу весьма прискорбный факт: великий Камю вел неустанную войну с мировым абсурдом и потерпел в ней сокрушительное поражение.

Это только два примера, которые я хотел привести, но подобных примеров существует великое множество. Вывод, который я собираюсь сделать на основании этих примеров, на мой взгляд, достаточно жесток, но и справедлив но своей сущности. Вывод этот таков: судьба человека есть то, что он из нее творит. Иными словами, творить – значит придавать форму судьбе, как говорил все тот же Камю. Человек свободен, поэтому не может быть свыше никакого абсолютного предопределения его судьбы. Можно говорить лишь об относительном предопределений человеческой судьбы, которое установлено Богом. Человек сам определяет свою судьбу своими же поступками. Всякий человек, будучи сотворенный Богом, является также творцом себя самого. Человек относительно свободен всегда: даже не выбирая, он все равно делает выбор (делает выбор не выбирать). Поэтому он не имеет права обвинения кого-либо или чего-либо по поводу участи своей собственной судьбы. Человеку дана свобода от которой он оказывается не в силах убежать в этом мире. Только самоубийство позволяет избежать бремени свободы. Но самоубийство есть поступок, доказывающий не обладание свободой, а потерю человеком своей свободы. Самоубийство есть поступок раба, произведенный по необходимости обстоятельств, которые человек оказался не в силах преодолеть.

Чтобы объяснить механизм самоопределения субъектом свободы дальнейшей своей судьбы, можно написать целую книгу и, возможно, даже не одну. Но в общих чертах этот механизм все же можно объяснить. Мы уже знаем, что статус творчества определяется статусом свободы, которая лежит в основе творчества. Статус же самой свободы определяется системой (иерархией) ценностей субъекта свободы. Все существующие системы ценностей субъектов свободы разделяются на теоцентрические, высшей ценностью в которых является Бог, и нетеоцентрические – все остальные системы ценностей, в которых высшей ценностью является все, что угодно, кроме Бога. Теоцентрическая система ценностей зиждется на любви к Богу и культивирует онтическую энергетику. Нетеоцентрическая система ценностей зиждется на любви ко всему, что угодно, кроме Бога: это может быть человек, деньги, наука, нравственность и прочее. Всякая нетеоцентрическая система ценностей культивирует меоническую энергетику. Всякая онтическая энергетика, исходя из того или иного субъекта свободы, конечной целью своей имеет Бога, но, достигнув этой цели, не прекращает своего существования в Нем, а возвращается к тому субъекту свободы, из которого она вышла в предыдущий раз, причем если она в этот "предыдущий раз" исходила из человека, то возвращается ему Богом сторицей (т.е. человек всякий последующий раз получает от Бога больше онтической энергии, чем в предыдущий раз отдал ее Богу). Из этого можно сделать вывод, что человек, отдавая онтическую энергетику, никогда не исчерпается, т.к. всегда будет получать ее от Бога всякий раз после того, как отдал ее Ему. Всякая же меоническая энергетика, исходя из того или иного субъекта свободы (которым может быть только человек), конечной целью своей имеет тот или иной объект существования, принадлежащий нашему миру, но, достигнув этой цели, она возвращается к своему первоначальному источнику частично утраченной, т.к. всякий объект существования нашего мира по природе своей является производным (т.е. несамодостаточным), а стало быть и не имеющим абсолютного статуса существования. Получается, что рано или поздно источник меонической энергетики обесточивается и вместо того, чтобы получать энергетическую поддержку от своей высшей ценности, которую он утверждал в мире, этот источник меонической свободы попадает под пресс своей высшей ценности и в конечном итоге становится либо ее рабом, либо ее жертвой. А в зависимости от того, насколько большой была самоотдача меонической энергетики, будет определяться дальнейшая судьба субъекта меонической свободы: чем большей была самоотдача этой меонмческой энергетики, тем сильнее будет зависимость субъекта меонической свободы от своей высшей ценности, и тем сильное будет давление этой ценности на наличное существование субъекта меонической свободы.

Исходя из этих размышлений, попытаемся теперь объяснить данный механизм самоопределения субъектом свободы своей судьбы на тех примерах, которые я уже привел с Ницше и Камю.

Что касается Ницше, то здесь ситуация выглядит следующим образом. Одним из главных оснований его мировоззрения было отрицание высших ценностей человечества (т.е. нигилизм) и вследствие этого – полная переоценка этих ценностей. Ницше сконструировал свою иерархию ценностей, высшее место в которой отводилось идее сверхчеловека – того состояния будущей природы человека, которому еще не имелось аналогов в истории человечества. Вся энергетика творчества Ницше, таким образом, была направлена на культивирование этой высшей ценности, причем сама энергетика всего его творчества имела меоническую природу, т.к. исходила не из принятия в качестве высшей ценности идеи Бога, а из высшей ценности самой природы человека, которую можно преобразовать в сверхчеловеческую природу. Несмотря на свою меоническую энергетику, творчество Ницше отличалось гениальностью (в смысле способности прозрения многих относительных истин, которое недоступно подавляющему большинству людей), а следовательно и очень сильным энергетическим потенциалом. Это привело к тому, что сам энергетический потенциал ницшевского творчества со временем начал перерасходовать себя, т.к. основным вектором его энергетического донорства было не бытие Бога, а бытие человека (что в конечном итоге привело к тому, что эта самая высшая ценность, которая оказавшись ложной но своей природе, стала энергетическим вампиром по отношению к Ницше и привела его к сумасшествию).

Что же касается Камю, то здесь ситуация очень схожая с ницшевской. Великого французского философа-экзистенциалиста никогда не могла удовлетворить христианская доктрина о любящем Боге-Творце, т.к. из-за своей неспособности к метафизическому мышлению он не находил для данной доктрины какого-либо достаточного основания. Сравнительный анализ существования человека в нашем мире и существования самого этого мира привел Камю к признанию абсурдности человеческой жизни. Но, будучи мятежным заступником достоинства самого человека и его наличного существования, Камю приписывает человеческой жизни смысл, которого та никогда не имела: стоическое противостояние человека как абсурду существования этого мира, так и абсурду существования собственной жизни. Здесь, как и в случае с Ницше, энергетика творчества была меонической, т.к. она исходила из нетеоцентрической системы ценностей (у Камю высшей ценностью являлся человек), что со временем привело ее к самоисчерпанию. В конечном итоге, вся эта энергетика его творчества, аккумулированная в ложную высшую ценность, избранную самим Камю, развернулась против его собственной жизни. И мне кажется, что трагическая гибель Камю явилась не нелепой случайностью, а неизбежной закономерностью: сам абсурд жизни, который установил Камю, но который на самом деле не имел существования, придавил великого писателяКамю погиб в автомобильной катастрофе, когда ему было 46 лет.. Камю долгое время культивировал то, что не могло иметь существования – утверждал в нашем мире такой смысл человеческой жизни, который, в итоге, был перечеркнут его же собственной судьбой.

Таким образом, мы можем сделать здесь следующий вывод: всякая любовь к земному (в том числе и к человеку) в конечном итоге либо убивает любящего это земное, либо приводит к потере самого земного объекта любви при одном только том условии, что высшей ценностью любящего не будет являться Бог и, следовательно, любовь к Нему. Эту истину нес людям еще Христос, но большинство из них не услышало Его. Сама же жизнь убедительным образом доказывает нам, что несмотря на то, что мы не хотим признавать данной истины, она укоренена в бытии нашего мира как основной закон его жизнедеятельности. Люди очень давно почувствовали призрачность и зыбкость своего наличного существования, поэтому они постоянно искали обоснования такого нравственного императива, поступая по которому, человек мог бы получить какие-либо гарантии на получение такого земного счастья, за обладание которым не последовало бы никакой расплаты. В мире существует огромное количество различных этических систем, обосновывающих тот или иной нравственный императив, но из всего этого множества этических систем, истинной является только одна – это этика любви, которую проповедовал Христос и основным нравственным императивом которой является следующий: возлюби Бога превыше себя самого, а ближнего твоего, как себя самогоМт. 22:36-40; Мк. 12:28-31.. Иисус приводил много доводов в качестве обоснования основной этической заповеди, поведанной людям Богом, но самым замечательным из них, на мой взгляд, являемся следующий: "Слушайте Меня все и разумейте. Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека"Мк. 7:14-15.. Каждый человек пожинает в нашем мире то, что сам посеял в нем: если он посеял меоническое, то и пожинает меоническое, если же – онтическое, то и пожинает онтическое.

Так почему же нельзя любить этого мира и всех благ, имеющихся в этом мире, больше, чем Бога? Да потому, что весь этот мир со всеми его благами является всего лишь частью того организма, имя которого – Бог; потому, что весь этот мир является всего лишь неотъемлемым элементом той системы, имя которой – Бог. И всякий раз, когда мы любим часть от целого, не признавая самого целого, то этим самым мы демонстрируем свою нелюбовь к целому; если мы любим отдельный элемент системы, не признавая самой системы, то этим самым мы демонстрируем свою нелюбовь к данной системе, несмотря на то, что мы прекрасно знаем, что ни отдельная часть без целого, ни отдельный элемент без системы существовать не сможет в отличие от того, что само целое может существовать без некоторой (не необходимой для целого) своей части, также как и система может существовать без некоторого (не необходимого для системы) своего элемента. В принципе, никто не запрещает любить этот мир больше, чем самого Бога, просто подобная любовь, как бы нам этого не хотелось, на деле оборачивается для человека не добром, а злом. Всякая любовь подобного рода не приближает человека к Богу, а отдаляет его от Него. А вместе с отдалением от Бога человек теряет истинную опору для своего счастья, теряет главное основание своего бытия, теряет истинный корень своего наличного существования.

Зададимся же снова вопросом, который уже ставился ранее в этой книге: в чем заключается любовь к Богу и что значит любить Бога? Любить Бога – это значит принимать наш мир таким, каков он есть. Если же мы хотим изменить что-либо в нашем мире, то для этого необходимо в первую очередь изменить себя самого, т.к. мир есть отраженно внутренней энергетики каждого субъекта свободы. Любить Бога – это значит дать право на существование нашему миру по тем законам, которые предустановленны в нем Богом, а не переделывать эти законы по собственному желанию или устанавливать в мире свои собственные законы. Любить мир и все его блага можно, даже нужно, но любовь эта должна подразумеватъ под собой то, что я не выступаю по отношению к миру в роли собственника: любить кого-либо или что-либо в нашем мире – это значит дать право этому кому– или чему-либо на самостоятельное существование, а не желать положить его себе "в карман" или поставить на пьедестал более высокий, чем у тебя под ногами. Если человек хочет взять нечто из этого мира и присвоить себе, то это значит, что он хочет взять это нечто у Бога и присвоить себе. Если человек хочет поставить нечто, существующее в этом мире, на пьедестал более высокий, чем тот, который имеется под ногами у этого человека, то это значит, что он любит это нечто больше, чем себя самого, а это значит умалять и принижать себя как творение – Божие, имеющее не меньшее право на существование, чем то нечто, которое выставляется на недостойную для него высоту. Любить Бога – значит любить всякого человека (в том числе и врага своего) также, как себя самого. "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видят? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего"1-е Иоанна, 4:20-21.. Но при всей нашей любви, к этому миру, необходимо помнить, что он – от Бога, существует в Боге и что сам Бог бесконечно больше и совершеннее этого мира.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что истинный путь к счастью лежит через любовь к Богу, если под счастьем понимать такое состояние человека, находясь в котором, у самого человека пропадает стремление желать большего. В буддизме подобное состояние человека принято называть нирваной. Но если в ортодоксальном буддизме путь к счастью (состоянию нирваны) лежит через отказ от своих желаний и упорную медитациюМедитация – психологическое упражнение, посредством которого человек достигает определенного состояния сознания., то в христианстве этот путь лежит через любовь к Богу. Чтобы понять буддийский путь к счастью, необходимо понять основную мировоззренческую установку этой религиозно-философской доктрины. Дело в том, что буддизм, в отличие от христианства, признает существование бесконечного множества миров, и в этом бесконечном множестве миров наш мир признается как самый наихудший. Кроме того, основополагающей идеей в буддизме является идея реинкарнации, согласно которой душа человека существует вечно, воплощаясь после очередного круга сансарыКруг сансары – цикл инкарнации человеческой души, промежуток времени, в течение которого она существует в том или ином физическом теле. в то или иное тело в том или ином мире. Чтобы после смерти человека его душа воплотилась в новое тело в новом, более совершенном и более приближенном к Богу мире, необходимо чтобы его кармаКарма – зависимость судьбы человека от его поступков. Слово "карма" в переводе с санскрита означает "делать". достигла определенной чистоты. Таким образом, путь к счастью в буддизме лежит через отречение от собственных желаний, т.к. сильное желание чего-либо в этом мире как бы привязывает человеческую душу к самому миру.

Подобное отношение человека к миру, как ни странно, очень родственно христианскому. Чтобы не оказаться в ловушке собственных высших ценностей, которые могут оказаться ложными, большинство истинных христиан практикуют аскетический образ жизни, который очень похож на квиетизмАскетизм – образ жизни, при котором волевым усилием подавляется большинство желаний. Квиетизм – образ жизни, при котором волевым усилием достигается состояние, для которого характерно отсутствие желаний. буддистов. И тот и другой подходы к практике жизни, очевидно, вызваны к своему существованию боязнью человека споткнуться о свою любовь к миру. Аскетизм и квиетизм – это вовсе не нелюбовь к миру, которая сама по себе характеризуется отрицательное (меонической) энергетикой, направленной на разрушение бытия мира: это скорее желание сохранить тот уровень онтической энергетики, который имеется на тот или иной момент в нашем мире. Если же квиетизм и аскетизм подкрепляются ежедневной молитвой и неустанным трудом, направленным на утверждение мирового бытия, то это неминуемым образом должно приблизить человека к Богу, а значит и укрепить тот росток его любви к Богу, из которого, впоследствии, и вырастет его собственное дерево счастья.

 

§

Итак, любить нечто больше, чем Бога – это значит рано или поздно либо потерять это "нечто", либо быть рабом этого "нечто" настолько, насколько это влечет за собой впоследствии потерю себя самого. Поэтому какую бы иерархию собственных ценностей не строил человек, высшей ценностью в ней обязательным образом должен быть Бог, т.к. именно Бог как высшая ценность человека никогда не может быть ни потерянным, ни подчиняющим человека себе в рабство.

Я уже упоминал, что Бог предустановил в нашем мире существование объективного Царства Ценностей, вкорененного в онтологическую иерархию самого мира. Мы не можем точно знать этой иерархии, но лишь в той или иной степени догадываемся об истинном положении вещей в ней. Зато ясно одно: высшее место в этом объективном Царстве Ценностей отведено любви, т.к. именно она явилась основной причиной сотворения Богом нашего мира, и именно она является той основной движущей силой этого мира, которая чудотворным образом удерживает его от гибели.

 

И просветлел мой темный взор,

и стал мне виден мир незримый,

И слышит ухо с этих пор,

Что для других неуловимо.

И с горней выси я сошел,

Проникнут весь ее лучами,

И на волнующийся дол

Взираю новыми очами.

И слышу я, как разговор

Везде немолчный раздается,

Как сердце каменное гор

С любовью в темных недрах бьется;

С любовью в тверди голубой

Клубятся медленные тучи,

И под древесною корой

С любовью в листья сок живой

Струей подъемлется певучей.

И вещим сердцем понял я,

Что все, рожденное от Слова,

Лучи любви кругом лия,

К нему вернуться жаждет снова,

И жизни каждая струя,

Любви покорная закону,

Стремится силой бытия

Неудержимо к Божью лону.

И всюду звук, и всюду свет,

И всем мирам одно начало,

И ничего в природе нет,

Что бы любовью не дышало.

 

В этом мистическом мирочувствовании А.К. Толстого замечательным образом отражено восприятие любви как основной жизнетворящей и мироутверждающей сущности всей нашей Вселенной, сущности, эманирующей из бытия Бога в бытие мира и связывающей эти два рода бытия в единое целое.

В первом послании от Иоанна есть следующие строки: "...мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. /.../ Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас"1-е Иоанна, 4:16, 19.. Закон любви – это закон спасения как для мира, так и для человека. Жизнь по закону любви – это единственное условие, выполнение которого гарантирует человеку восстановление утраченной связи между ним и Богом, гарантирует человеку возможность достижения счастья на земле, гарантирует возможность обретения потерянного рая и возможность унаследования будущего Царствия Божьего. Получается, что любовь и Бог в ценностном своем существовании выступают по отношению к человеку как относительно-тождественные сущности. Дело в том, что Бог есть любовь, но Он также больше, чем любовь, т.к. последняя – это всего лишь одна из главных известных нам особенностей, составляющих природу БогаТак, например, великий русский философ Вл. Соловьев открыл нам другие неотъемлемые составные атрибуты Бога – красоту, истину и добро, составляющие неразрывное единство Его собственной природы.. Через любовь мы познаем Бога; через любовь мы пребываем в Нем; через любовь мы наследуем будущее Его Царствие на земле. Но любовь эта должна быть интенцией души, направленной не на какой-то отдельный элемент Его наличного бытия в мире, а на все бытие мира, которое от Него произошло и пребывает в Нем и, более того: эта интенция человеческой души должна быть направлена, также и на само трансцендентное бытие Бога, которое вне нашего мира, но которое эманирует в наш мир, наполняя его высшим смыслом, просветлением и одухотворением. Любовь подобного рода – это высшее искусство, которым может овладеть человек, и, овладевая которым, он может обрести настоящее счастье и утвердить подлинный смысл своего наличного бытия.

Что касается творчества, то я затрудняюсь дать сейчас точный ответ об его истинном положении в объективном Царстве Ценностей. Но тут ясно следующее: только онтическое творчество имеет свое определенное место в этом Царстве Ценностей, т.к. всякое оптическое творчество независимо от качества своего совершенства служит утверждению мирового бытия, а, следовательно, и утверждению бытия самого Бога. В этой связи можно сделать следующий вывод о том, что всякое онтическое творчество является одной из высших ценностей в объективной иерархии мирового Царства Ценностей, уступающей в своем статусе только ценности любви.

Мы уже знаем, что как любовь, так и творчество, являются функциями свободы. И мы знаем также, что любовь является самой высшей ценностью в мировом Царстве Ценностей. Какое же тогда место в этом Царстве Ценностей отведено свободе? Ответ прост – никакого. Дело в том, что корень существования свободы в Духе, т.е. в Боге как трансцендентной системе существования, а объективное Царство Ценностей относится к нашему физическому миру. То есть свобода, как таковая, сама по себе в нашем мире не существует: она представлена в нашем мире лишь посредством своих функций, самыми известными из которых являются любовь, вера, надежда, творчество, познание. Но из этого вовсе не следует вывода о том, что свобода, как таковая, не имеет ценностного статуса существования вообще. Просто свобода, как, впрочем, и сам Бог, будучи являясь метафизическими сущностями, принадлежащими к трансцендентной системе существования (Трансцендентальному миру), соответствующим образом являются и метафизическими ценностями. Если же мы сопоставим все ценности нашего мирового Царства Ценностей с ценностями метафизическими, то необходимым образом придем к выводу о том, что последние являются еще более высшими и значительными для наличного существования всякого человека, чем первые, причем значительность эта существует независимо от того, признает ее тот или иной человек или нет, т.к. она отражает как онтологическую зависимость физического мира от метафизического, так и сам онтологический порядок существования этих обоих миров.

 

§

Способность к творчеству – это великий дар Божий для человека. Творчеством пронизано все сущее мира, а главный фокус творческой энергии мироздания сосредоточен в духовном основании человека. Но человек – существо несамодостаточное. Он представляется инертной массой, жаждущей движения. Поэтому здесь важным становится выбор цели, на которую будет направлено это движение человека.

Явление человека на земле – не случайный каприз эволюции. Существование человека на земле – это необходимое следствие творческой активности Бога. Бог не мог (и не может) обойтись без человека, потому что бытие нашего мира без бытия человека в этом мире, в сущности, не принесло бы Богу творческого удовлетворения, т.к. никто в этом мире не смог бы любить Бога, ведь только человек, по всей видимости, является единственным субъектом свободы в нашем мире, а самое главное – это то, что сам Бог не смог бы любить этого мира, если бы в нем не было человека, ведь мир был сотворен Богом всего лишь как арена для Его любви к человеку и как средство выражения и доказательства этой любви.

Но человеку от Бога даны также и такие дары, как разум и воля, которые должны указывать и направлять его веру в нужное русло. Человеку необходимо только научиться правильно ими пользоваться, чтобы искупить свой первородный грех и вернуть бытию мира утраченное здоровье. А для того, чтобы человек не ошибся в выборе этого правильного русла своего духовного стремления, ему даны Богом основные библейские заповеди как, в Ветхом, так и в Новом Заветах. Эти заповеди уже давно известны человечеству, но оно упорно отказывается исполнять их. В итоге, наряду с потрясающим научно-техническим прогрессом, мы видим ужасающую деградацию нравственного облика большей части современного человечества. XX век породил новый имидж "духовности". Теперь человек обращается к вере в Бога чаще всего потому, что так модно и гораздо реже потому, что ему стало просто страшно жить на земле. Человек сегодня видит в Боге своего помощника в достижении социального успеха и личного благополучия, он ищет в Боге своего опекуна и относится к Нему только как к средству, а должен относиться – как к цели. Вместо того, чтобы идти за Богом, человек хочет вести Бога за собой. Священник сегодня – одна из самых престижных и высокооплачиваемых "профессий". В священники сегодня идут, по преимуществу, не из религиозного долга и не по зову сердца, а из стяжания материального благополучия. Слово Господнее, которое несут в народ "уважаемые" священники, стало чрезвычайно доходным и очень выгодным бизнесом. Церковь стала у многих религиозных служителей источником наживы – "священной" наживы, а не местом служения Богу. Священство превратилось в коммерческое партнерство человека и "бога". Церковное духовенство сегодня – одна из самых материально обеспеченных социальных прослоек современного общества. Материальная обеспеченность священника стала как бы основным показателем (критерием) его "духовного богатства". XX век стал веком невиданного духовного ханжества человека, веком "великого" духовного цинизма и лицемерия, веком лукавой мудрости и мудрого лукавства. Все это преподносится современной культурой как высший идеал, как истинная ценность человечества. Показатель роста веры в Бога, на самом деле, есть показатель упадка духовной культуры человечества. Это основной парадокс современной культуры и это общая трагедия всего человечества, которую последнее сознательно разыграло на арене истории. Многие люди, как ни странно, понимают, что идут по прямой дороге в ад, но они со стоическим хладнокровием выбирают именно эту дорогу.

Человек уже давно понял, что возможность и способность творить – есть великий дар, ничем не заменимая ценность. Но он пользуется этим даром не для строительства Града Божьего на земле и не для приготовления к будущему царству Божьему на земле, а, наоборот, для строительства Града Кесаря и приготовления Царства Кесаря на земле. Человек жаждет брака не с Богом, а с дьяволом – с тем, кто первым отвернулся от Бога, с тем, кто первым объявил войну Богу. Но дьявол бессилен перед Богом, поэтому он жаждет поддержки со стороны человека. Если Бог оказывается в силах установить свое Царство на земле без помощи человека, т.к. является существом всемогущим по Своей природе, то дьявол оказывается не в силах установить свое царство на земле без человеческой помощи, т.к. по природе своей он не имеет того статуса существования, который имеет Бог. Историческая драма мира есть результат борьбы Бога и дьявола, в которой человек принимает участие на той или иной стороне оппозиции, и человек хорошо понимает, что исход этой распри между Богом и дьяволом во многом зависит от того, какой выбор он сам сделает: выберет ли он Бога или дьявола. От этого зависит не столько судьба Мироздания (т.к. она полностью находятся в руках Бога), сколько его собственная судьба.

 

Двадцатый век... Еще бездомней,

Еще страшнее жизни мгла

(Еще чернее и огромней

Тень Люцеферова крыла).

 

Эти пророческие слова А. Блок сказал еще в начале XX века, но они не потеряли своей актуальности и по сей день.

Духовная культура человечества испытывает тяжелый кризис, который длится уже более века. Нравственное самосознание человека деградировало. Складывается ощущение, что вся духовная культура человечества неизлечимо больна. Она поражена недугом первородного греха. Любовь к небытию вытеснила любовь к бытию. Человек из господина собственного бытия превратился в раба собственного небытия. Дух человека разлагается. Ощущение добра в человеке безудержно гниет, а душа его превратилась в мусорную яму добродетели. Человек отказывается мыслить и поступать так, как велит ему собственная совесть – крик Бога в бездонной душе человека. Человек разучился видеть в себе образ Бога, зато научился видеть себя богом. Человек отказывается от Бога, потому что хочет поставить себя на Его место. Религия человекобожества стала намного симпатичное, чем религия богочеловечества: многие считают, что она лучше оправдывает бытие человека, чем христианство или буддизм, ведь она не заставляет человека искуплять своего первородного греха, как это имеет место в христианстве, или подавлять свои желания, как это имеет место в буддизме, а учит человека становиться богом, т.е. тем, кем он никогда не сможет стать, если верить христианской или буддистской доктрине. По существу, Ницше и Фейербах – это две стороны одной медали. Духовное родство Ницше и Фейербаха – в их ненависти к Богу, в их нежелании признать свою зависимость от Абсолюта. Поэтому и тот, и другой возводят в ранг абсолюта самого человека.

Глядя на духовную нищету современного человечества, опускаются руки. Но я – оптимист. Я верю в Христа-Спасителя, и надеюсь на человека. Ведь в человеке – образ Бога. В человеке есть связующая нить, точка соприкосновения с Богом. Человек может и должен очистить свой творческий лик от объятий небытия. Бог ждет от человека нравственного подвига искупления первородного греха и всеми силами Своими желает помочь ему в этом подвиге. Бог жаждет возвращения человека в лоно чистого бытия, ведь Он любит человека не меньше, чем Себя Самого, ибо человек есть творческое дитя Бога, зеница Его Всемирного Творения, смысл и утверждение Его наличного бытия.

 

 

 


Оглавление

6. Глава 5. Общий смысл творчества
7. Глава 6. Ценность творчества
8. Глава 7. Творчество человека
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!