Своё гнездо

На чтение потребуется полчаса | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

По пути заехал в магазин, отоварился продуктами. Страшно хотелось есть. Дома сварил пельмени, ел с аппетитом, щедро обмакивая каждую пельмешку в майонез. Потом кофе, настоящий, зерновой. Так, порядок. Прошёлся по квартире. Пыльновато, сразу видно, что здесь давно никто не был. Алёна сюда не любит приезжать, была здесь считанные разы, каждый раз брезгливо морща нос, давая всем своим видом понять, что скромная стандартная квартира в панельном доме никак не соответствует её изысканному вкусу и высоким запросам. А ему здесь вполне комфортно. Хорошо, что приобрёл её, есть куда приткнуться. И он, сытый, расслабленно плюхнулся на диван, уткнулся в подушку и уснул. И опять был счастлив во сне и доволен собою и жизнью.

Проснулся к полудню. Включил сотовый, просмотрел пропущенные звонки и сообщения. Ни одного от Алёны. И славно. Опять прошелся по квартире. Жаль, что здесь нет совсем книг, почитал бы с наслаждением что-нибудь стоящее. Включил телевизор, наткнулся неожиданно на отличный фильм «Небесный суд». Смотрел с удовольствием, даже хохотал. Не совсем разучились снимать фильмы, оказывается. Могут, когда захотят. После фильма пожарил яичницу, выпил чаю, оделся, пошёл прогуляться. Шёл по первому выпавшему снегу, всё думал, вспоминал свою жизнь. Разная она была у него, и в целом не такая уж и никудышная. Если разобраться, то много нужного и полезного им сделано было. Так чего зря он так уж себя казнит? Одно плохо, и с этим не поспоришь, нет у него своего гнезда, в котором бы ему было уютно и хорошо рядом с близкими, любимыми, дорогими людьми. И вряд ли с этим можно что-то сделать реально.

Поздно вечером просматривал газеты, лёжа на диване. Но бродило что-то внутри его, зрело, толкало на действие. И он набрал номер домашнего телефона. Этот номер, как оказалось, был намертво впечатан в его память. Да и номер очень лёгкий: 1-2-3-4-3-2-1. Набирая его, знал абсолютно точно – никто не ответит. Хотя бы по той простой причине, что давно уже все номера, начинающиеся с «123», были изменены. В городе просто не существуют домашних телефонных номеров, начинающихся с этих цифр. Но как упрямый неразумный мальчишка, всё же набрал и нетерпеливо ждал ответа. Напряжённо вслушивался в протяжные гудки, мысленно молил: «ну, пожалуйста!»

– Алло. Да. Слушаю, – у него от нереальности происходящего закружилась голова, поплыло перед глазами, взмокли ладони. Что это? Сумасшествие? Некий дикий розыгрыш? Бред?

– Алло. Да. Слушаю.

– Так не говорят. Надо говорить что-то одно: или «алло», или «да», или «слушаю», – выдавил он помертвевшими губами те самые слова, что привычно говорил синеглазой любимой девушке со светлой чёлкой тридцать два года назад.

– ...Максим?..

– Я... Я!!!

– Как же это?..

– Наташа. Наташенька... Это я, Максим.

 

 

Он сидит в небольшом ресторанчике. Ждет её. Как ждал когда-то давно. На столе перед ним бутылка вина, два фужера, лежит в целлофане букет красных гвоздик – её любимые цветы. Вспоминается, как он, молодой болван, выговаривал ей, что это нелогично и неправильно, когда девушка любит красные гвоздики. «Эти цветы уместны на похоронах и в День победы. Ну, мужикам на юбилеи дарить ещё можно. Девушка должна любить розы, или там ромашки с фиалками, но никак не гвоздики». Она смотрела на него смеющимися синими глазами, сдувала с ресниц чёлку: «Вот такая я у тебя неправильная и нелогичная». Неправильным и нелогичным в жизни оказался он, а не она.

Официант уже принял его заказ и даже по его просьбе сделал полный расчёт. Всё будет подано, когда придет она. Он глянул на часы. Через восемь минут она будет. Если, конечно, со временем не изменила своей привычке никуда и никогда не опаздывать. Интересно, какая она стала? Всё же тридцать два года – это страшно много, почти целая жизнь. Почти всегда время сказывается больше на женщинах. Хотя, голос её совсем, совсем не изменился. Как только он не грохнулся в обморок, когда услышал её прежний голос и её прежние слова? До сих пор не верит до конца в реальность происходящего. Пока лично, своими собственными глазами не увидит её. Прикрыл глаза, пытаясь представить новый облик Наташи. Наверняка располнела. Почему-то доля сия практически не минует слабый пол после сорока. Лицо в морщинах, это понятно. Поплывший овал лица, опустившиеся щёки, двойной подбородок. Вместо светлой чёлочки – высоко поднятые и заколотые где-то на затылке волосы, или наоборот – рассыпанные крашеные кудри. Какая она теперь – шатенка, брюнетка, блондинка или вовсе ярко-рыжая? Нет, только не рыжая.

– Вот и я.

Он открыл глаза, и ощущение странной нереальности вновь захватило его. Перед ним сидела прежняя Наташа. Та же тонкая, та же милая улыба, светлая чёлка надо лбом. Смеётся. Сдувает челку с чёрных ресниц. Он ошалело моргает, пытаясь прогнать видение. Да что же это такое, в конце концов?! К реальности возвращает официант, расторопно подавший горячее: «Ваш заказ».

 

...Они говорят, спокойно, свободно, с улыбкой. Как будто и не было этих долгих, невероятно долгих-долгих лет. Хотя они были, конечно. И при внимательном рассмотрении он всё же находит их следы в Наташином облике: и морщинки, и новые, незнакомые подробности. Но всё такое незначительное, мелкое, неважное. А важно то, что вот она – перед ним, прежняя, ну, почти прежняя, живая и реальная.

– Я не поверил собственным ушам, когда, набрав твой давний номер, вдруг услышал такой знакомый и родной голос. Подумалось, что сошёл с ума, что так не может быть. Кстати, как могло случиться, что твой прежний номер оказался действительным? Насколько я знаю, эти номера уже года три-четыре как изменены.

– Верно, – тепло улыбается она, действительно, изменены. Но по моему личному указанию мне персонально и единственной был сохранён мой телефонный номер.

– Вот как? – удивляется он. – Ты что же, некая вип-персона, что твои подобные указания выполняются?

– Ещё какая вип. Виппее не бывает! – хохочет она. – Попробовал бы начальник телефонной связи меня ослушаться. Такого жару бы дала ему – мало не показалось бы.

– Вот как? Кто же вы такая, мадам, что сам начальник связи так вас боится?

– Вообще-то, я работаю дизайнером, а по совместительству я родная мама этого самого начальника связи! – заходится в смехе Наташа, и его окончательно «отпускает» от этого её смеха, такого родного и дорогого.

– У тебя сын?

– У меня сын. Сноха и внучка Анечка. А кто у тебя?

– Я один, – мрачнеет он, – совсем один. То есть, официально ещё в барке с той самой Алёной... ну, ты помнишь. Но это дело времени. В остальном порядок, но в личной жизни полное фиаско, признаю честно. В последнее время меня изводит мыль о том, что я не сумел свить своё гнездо. Это меня мучает страшно. Я бы всё на свете сейчас отдал за то, чтобы вернуть время обратно. Я бы не сделал то, что сделал тогда. И, возможно, был бы счастлив. Наверное, это меня судьба наказала за то... предательство. Прости меня, Наташа.

Она смотрит на него с любовью и жалостью, и он вдруг понимает, насколько несправедливы слова о том, что жалость унижает. Жалость – сострадание, проявление любви, сопереживание и боль за любимого человека. И он готов благодарно разрыдаться от этого её сочувствия.

 

Они молчат. За окном капелью с козырька навеса стекает растаявший снег.

– Давай выпьем за нас? – говорит тихо она, – Я так часто представляла себе эту встречу. Что она когда-нибудь случится обязательно. И вот он – подарок судьбы. Как это удивительно. Правда?

– Да. Чудеса всё же иногда случаются. Выпьем за нас.

Они пьют вино. Слушают музыку капели за окном. Каждый думает о своём.

– А где твой муж?

– Он в Бразилии.

– Где?! И что он там делает?

– О! – смеётся она, – Это долгая история. Видишь ли, он разведчик. Ну, типа Штирлица. В общем, очень ответственная работа, о которой я ничего не знаю. Так же, как и про Бразилию. Все мои познания относительно этой страны ограничиваются тем, что там очень много диких обезьян, которые... как прыгнут! Вот и всё. – И она снова смеётся.

Он смотрит на неё с недоверием.

– И что? Давно он в Бразилии?

– Давненько, – наигранно вздыхает Наташа, – с тех самых пор, как Максим начал задавать мне разные вопросы.

– Какой Максим?

– Сын мой. И твой. Пришлось сочинить историю про папу-разведчика. Ясное дело, что сынок давно в эту сказочку не верит, но она ещё работает в отношении внучки Анечки. Максим, ты тут говорил про гнездо, которого у тебя нет. Оно есть. Оно давно тебя ждёт. Может, пора уже, наконец, вернуться из твоей Бразилии, где так много диких обезьян?..