Дерево Иуды

На чтение краткой версии потребуется 4 часа 50 минут, полной – 5 часов 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Художник – Саша Николаенко. Принимаем заказы на иллюстрирование

 

Купить в журнале за август 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

 

В этот день после работы с Андреем произошло событие, которое только на первый неискушённый взгляд могло бы показаться совершенно случайным, даже случайным до смешного, однако то был настоящий казус Волкова, выражаясь более понятным языком – случай, выпадающий из жесткой причинно-следственной связи событий.

Вечером заклубились тучки, набухли слегка, посеялся редкий тёплый дождь. Андрей был бодр и весел, несмотря на пивной марафон на крыше с Григорием и обилие тяжёлой работы после. Тело болело от физической нагрузки, но боль эта была приятная, здоровая, дающая впоследствии прилив сил. Разговоры о женщинах взбодрили его, и по дороге к метро он то и дело заглядывался на молоденьких симпатичных нижегородок, которые словно специально в этот славный летний вечер надели самые соблазнительные вещи из своего гардероба.

В тот вечер Андрей решил не сразу пойти домой, а сначала съездить на метро на рынок за продуктами, благо начальник выдал гравёрам неплохой аванс. Дождь усиливался. Добежав до подземного перехода, Андрей нырнул в него и вскоре сидел в метро на скамеечке в ожидании поезда. Людей на станции почти не было, только на соседней лавке сидела приятная юная девушка с аккуратно собранными сзади в пучок светлыми волосами, с рюкзачком за плечами и длинной юбке, которая так удивительно подходила ей и нисколько не делала незнакомку менее привлекательной, нежели те, на которых минуту назад заглядывался Волков. Вид у девушки был серьёзный и даже немножко строгий, но такой по-детски наивный и этим ещё более привлекающий к себе, что Андрей буквально загляделся на неё... проводил заворожённым взглядом её вставшую и вышедшую навстречу подъезжавшему поезду худенькую стройную фигуру, подождал, пока состав тронется, и лишь после этого понял, что ему нужно было ехать в том же направлении, и из-за этой девчушки он прозевал свою электричку. Андрей рассмеялся над собой и обратил внимание на газету, которую оставила на скамейке незнакомка. До следующей электрички было минут пять, и Андрей из любопытства пересел на другую скамейку и взял в руки газету. В заголовке значилось: «Православная жизнь». К православию, как и вообще к христианству, у Волкова было скорее негативное отношение, вызванное и тем, что он видел в церквах, что слышал от священников, что отрывочно узнавал из кино и телепередач. Вслед за своим отцом Андрей считал православие «религией слабых». Многое возмущало Волкова в заповедях, которые напрямую расходились с той жизнью, что ему было суждено нести с рождения. Однако, любопытства ради, он всё-таки развернул первый газетный лист и... тут с ним и случился тот самый «казус Волкова». На первой полосе он увидел статью о СПИДе, которая называлась «Шоу будет продолжаться?», но не это поразило его, не это прожгло током мистики, так что волосы на голове зашелестели; автором статьи оказался журналист по фамилии... Волков. Лишь впоследствии, приглядевшись внимательнее, Андрей понял, что спьяну перепутал фамилии Волков и Волгов, и автора статьи звали Волгов Пётр, вполне понятно, даже если бы это был псевдоним. Нижний Новгород, река Волга... Но если бы не этот казус, Андрей выбросил бы газету, не читая, потому что перечитал подобных публикаций о СПИДе с десяток, и ничего, кроме злости на авторов статей, не испытал. Тут же с первых строк у Андрея возникло совершенно уже дикое ощущение, будто эту статью писал он сам... конечно, не так глубоко излагая мысли, не так грамотно и логично, но с той же сердечной болью, что и этот загадочный Пётр Волгов.

Андрей не стал читать статью полностью на станции метро, он аккуратно сложил её, положил в карман, съездил на рынок за продуктами, поужинал, и лишь после этого взялся за вдумчивое чтение. Начиналась статья с письменного обращения в редакцию какого-то читателя. «Уважаемая редакция, – традиционно начинал он. – Сейчас очень много разговоров ведётся на тему СПИДа. Почему-то мы стали считать этих больных чуть ли не мучениками, на Западе проходят массовые мероприятия памяти погибших от этой болезни, будто они погибли за какую-то великую идею или отдали жизнь на войне, сражаясь за Родину. Я не хочу сказать, что их не надо жалеть. Но они знали, к чему может привести их образ жизни, и шли на это сознательно. Вы не думайте, я не старый зануда, мне всего только тридцать лет. Среди этих, других, тоже встречаются таланты. Покойный Фредди Меркьюри, например. Он и из жизни ушёл как настоящий Артист. Зная, что дни его сочтены, написал песню «Шоу должно продолжаться», а все свои гонорары за неё завещал фонду по борьбе со СПИДом.

Я человек с православными взглядами на жизнь, всегда готов оказать посильную помощь больному, тем более неизлечимо больному. Но вот незадача! Не все мы, православные, такие, как известный святой Иоанн Милостивый, который согревал своим телом больного проказой. Думаю, что большинство православных поддержит меня. Если, к примеру, мой друг признается, что болен этой заразой, я останусь ему другом, но руки, извините, для рукопожатия не подам. Боюсь... боюсь и за своих близких, за дочь, за сына. И хоть и говорят везде, что будто бы СПИД бытовым путем не передаётся, но мало ли что?! Лучше перестраховаться, а друг... если он друг настоящий, меня поймёт. Я ему лучше деньгами помогу, но на расстоянии. Как вы думаете, где правда? Друг тоже должен всё понимать?! С уважением, ваш читатель Фёдор».

Андрей тяжело вздохнул, горько усмехнулся, отложил газету, немного подождал, подумал... И прежде чем прочитать ответ Волгова, побродил по комнате, заглянул на кухню, вытащил из холодильника пиво и сделал несколько жадных глотков. Да, всё происходило именно так, как писал этот Фёдор, именно так... и все же не так... Что именно не так, Андрей не знал, была чугунная логика во всех тех, кто боялся и не скрывал этого... да сам Андрей бы, наверное, рассуждал подобным образом, если бы... если бы... Нет, что-то в этой чугунной правоте было неправдой, но что?

Не просто с интересом, но и даже с каким-то благоговением взялся Андрей читать ответ журналиста, хотя ещё там, в метро, по обрывочным фразам понял, что ответ этот писал он сам, та часть его получеловеческого Волкова, где места волку уже не оставалось. Такое могло быть? Могло ли такое быть? Видимо, могло... Уступал волк человеку, не мог не уступить, и дело было вовсе не в силе и слабости, другие категории рождались в его душе, совсем другие... Ему уже не хотелось бежать, от самого себя тем более. Хотелось, напротив, прийти к самому себе. Андрей начал читать...

«Дорогой Фёдор, поверьте, вы далеко не единственный человек, который не пожмёт руку ВИЧ-инфицированному, находясь в плену мнимых страхов. По большому счёту, гораздо меньше психологических проблем у вашего друга, который смело протягивает вам руку для пожатия, а не у вас, когда вы боитесь её пожать. Вы пленник страха, а не он. И дело вовсе не в принадлежности к какой-то конфессии, а в индивидуальных свойствах нашей психики. Однако не хотелось бы заострять внимание на гигиене. В православии важна причина явления, а не следствие. А причину можно и нужно лечить. Возможно, я скажу вещь, на первый взгляд, кощунственную, но это только на первый взгляд. Обратите внимание, сколько всевозможных болезней обрушилось на человечество в последнее время. Сколько болезней, при которых человеку дано время на покаяние. Это ли не милость Божия? Игумен Никон Воробьёв говорил об эпидемическом росте раковых заболеваний как об особой милости Божией к нашему народу. То же можно сказать и про ВИЧ. Ретровирус может развиваться в человеке годами, десятилетиями, давая ему бесценную возможность взглянуть на свою жизнь пробуждёнными глазами постоянной мыслью о смерти. Это и есть та бдительность, к которой призывал Христос. Впрочем, не всё так гладко и с ними, с самими больными... В пошлом году для одного из информационных агентств я готовил серию материалов, посвящённых всемирному дню борьбы со СПИДом. Посетил больницу, где лежат инфицированные, побеседовал с врачами, побывал на встрече врача-нарколога с представителями учреждений культуры. Впечатление у меня сложилось следующее: кроме людей сострадательных, никто не занимается ВИЧ-инфицированными больше тех минимальных требований, что положены по инструкции. И понятно это, – сами ВИЧ-инфицированные далеко не пай-мальчики или девочки. Они порой вообще не склонны задумываться о смерти. Тикают часы у мины замедленного действия – ну и пусть тикают! Мне никакого дела нет.

Любопытной мне показалась «простодушная» реплика из зала, где находились представители учреждений культуры одного из небольших районов области. Под дружный одобрительный смех пышущая здоровьем дамочка предложила: «А давайте-ка мы лучше вывесим фотографии всех ВИЧ-инфицированных района на специальный стенд у здания УВД, как раньше вывешивали фото преступников, находящихся в розыске. Я, как мать, хочу быть уверена в том, что очередной знакомый моей дочери не окажется носителем смертельной заразы». Мы, дескать, должны знать своих «героев» в лицо!

Так что не подать инфицированному руки – это и не беда вовсе... по сравнению с массовым побиванием камнями. Из-за такого отношения некоторых общественных представителей ВИЧ-инфицированные и ведут себя, как секретные агенты, как «засланцы с чужих планет», как чужие среди своих. На лицах у них печатей нет, печать – в сердце.

Но там, где нет милости к падшим, там нет православия. Нет Бога там, где нет любви. Даже элементарные знания о ВИЧ помогут преодолеть многие мелкие страхи. Да, для многих из нас проявить милость к падшим – это уже настоящий подвиг. Представьте себе, как должен был чувствовать себя блудный сын из Евангельской притчи, если бы ему раз и навсегда был бы отрезан путь домой. И если не мы, православные, Церковь Христова, олицетворяем этот единственный путь к дому, тогда кто же ещё? Уж конечно, не та пышущая здоровьем женщина, директор сельского дома культуры, которая простодушно предложила побить блудных сыновей каменьями. Они заблудились, они в самом деле дошли до последней черты, за которой находится смерть. И, возможно, кто-то из них очнётся и скажет: «Идти мне больше некуда, но, прежде чем умереть, вернусь к Отцу и покаюсь». А вместо Отца увидит толпу людей с камнями, спрятанными за спины. И вот ещё что... В Священном Писании (Бытие, 3 гл.) есть следующие строки: «Вражду положу между тобою и между женою. Между семенем твоим и между семенем её. Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту». Господь сказал это змею, дьяволу, символу зла. Если провести аналогию с нынешним временем, то вирус иммунодефицита – это очередная попытка змея ужалить человека в пяту. И только с именем Христовым во всеоружии искреннего покаяния можно поразить сатану в голову. Не так ли в разное время поступали святые Христовы воины? И я нисколько не удивлюсь, если сухая медицинская статистика неизлечимости СПИДа начнет разбавляться капельками живой воды случаев чудесных исцелений. Пророк Иона был послан Богом, чтобы тот предупредил погрязшую во грехах Ниневию, что она скоро погибнет. Ниневитяне покаялись, и были прощены, а пророк, сидевший в кустах и ожидавший низвержения серного дождя, только напёк себе голову. Не будем же и мы решать за Бога, кого ему миловать и кого наказывать.

В отношении безбожной жизни Фредди Меркьюри прав – шоу продолжается. Но в духовной жизни никакого шоу нет и быть не может. Здесь всё предельно ясно, как в словах Достоевского: «Идёт борьба между Богом и дьяволом, и поле битвы – души людей».

На этом статья Волгова заканчивалась...

Статья вошла в душу Андрея скарпельным клинком, которым он высекал на памятниках различные знаки. Журналист высек иное – то, что совершенно расходилось с мнением Андрея о православии как о религии слабаков. Да, он впервые, может быть, в жизни подумал о том, что его представления о православии были скорее карикатурными, нежели близкими к правде. Что уж таить? Раньше христиане представлялись ему немощными уродцами, убогими бессильными существами, которые только и ждут, когда их ударят по левой щеке, для того чтобы угодливо подставить и правую. Своего рода мазохизм, получение удовольствия от того, что тебя бьют и унижают. Учась в университете, Андрей прочитал «Мастера и Маргариту» Булгакова, и в его представлении Иешуа был лишь жалкий бродячий философ, мечтатель, оторванный от реальности, светлый идеалист, идиот, который даже во время распятия смотрел на мучителей со странной заискивающей улыбкой и то и дело заглядывал им в глаза. Иешуа Булгакова вызывал раздражение, напротив, Воланд был воплощением силы, справедливости, добра. Собственно, представление о христианах у Андрея сложилось ещё с детства с пьяных «проповедей» отца, который частенько ударял кулаком по столу и сердито кричал, что Бога никакого нет, и что сам человек является Богом, и что Волковы никогда ни перед кем не прогибались, и всего в жизни добивались сами, без какого-то незримого помощника, которого придумали «хитрые евреи».

В статье Петра Волгова молодой человек уловил нечто совсем другое. Журналист призывал не опускать руки, а бороться до конца, указывал пути к чуду через покаяние, то есть изменение себя. Для Андрея всё это было внове, но это «внове» было ему по сердцу. Он мечтал бороться с болезнью, теперь уже не убегать от неё, а именно бороться, его волчий и человеческий дух в данном вопросе были солидарны, и если бы кто-то указал ему этот чёткий путь борьбы, как это указывали, например, древние японские воины-самураи, Андрей сделал бы всё для того, чтобы этот путь осуществить. Силы, энергии, хорошей злости у него хватало...

Когда человек долго живёт один, он привыкает разговаривать сам с собой вслух. С мыслью когда-нибудь встретиться с автором статьи, познакомиться и поговорить с ним о болезни, Андрей закурил и начал нервно ходить по комнате взад-вперёд, проговаривая вслух собственные мысли.

– С какой стати мне раскисать? – спрашивал он сам себя и тут же отвечал: – Во-первых, у меня есть воля... нет у меня пока веры в Бога, но ведь и с помощью воли можно себя настроить так, что поверишь хоть в чёрного кота. А уж в силу, которая готова тебя исцелить, подавно. Теперь определиться с тем самым важным, о чём писал журналист... Покаяние... не исповедь с платочком, мокрым от слёз, не бумажка с перечнем грехов... – Он рассмеялся. – Отчёт о проделанной работе? Чушь... Да у меня их столько наберётся, что и на двух телегах не увезёшь... да, борьба, вот то самое нужное слово – борьба с самим собой, чём, в сущности, я и теперь занят... Только тут другая, наверное, борьба... с плотью... Ну, что ж я, монах что ли? – воскликнул он. – Да и монахи что же, не мужики? Тьфу ты! Не в этом же смысл статьи. Опять я о своём. У кого что болит, тот о том и говорит. Да и это наболело! Но это такая ерунда, по сравнению с главным – с борьбой со своими желаниями! О боже, если бы кто-нибудь из высших вскрыл бы сейчас душу мою, как консервную банку, каких бы только чертей он бы там не увидел. Чего только там не было, каких только не было желаний?! Всё было, все учебники психиатрии там уместились. Каждой твари по паре. И та пьяненькая соседка-чертовка не вылезала из головы, хоть убей её, не чертовку, конечно, а мысли о ней... И желание уколоться... просто отдохнуть разок от этой «трезвой» пьяной жизни... тоску унять, ностальгию, одиночество, наконец, своё волчье придушить хотя бы на время...

 

 

В конце июля в Нижнем наступили невыносимо жаркие дни. Заказов на памятники было очень много – по всей вероятности, люди старались использовать отпускные деньги и сам отпуск для установки памятников и оград... Андрей работал без выходных. В городе было пыльно и душно, от жары плавился асфальт, и пахло так, как может пахнуть только в аду. После свежего балтийского лета с прохладными дождями и морским ветром такая жара переносилась Андреем очень скверно. Водка его не стимулировала, как других гравёров, а, наоборот, убивала. Он еле передвигался, постоянно клонило ко сну. В теле была болезненная слабость, Волков всерьёз забеспокоился о том, что это могли быть симптомы страшной болезни. После того как на одном из памятников Андрей перепутал дату смерти, а розочку выбил не там, где положено, к нему подошёл начальник Гусулис, рыжий толстый литовец, и вполне доброжелательно предложил несколько дней отгулов.

– Деньги возьми в бухгалтерии. Сходи на Волгу, позагорай, искупайся, – сказал он, дружелюбно улыбаясь. Работа никуда не денется. В лес сходи, грибов сейчас, правда, мало. Засуха. Но ягоды есть. Грибы не бери. Они сейчас все ядовитые как поганки. Кстати, советую съездить в Борский район, станция Толоконцево, тут недалеко. От Московского вокзала первая остановка в Семёновском направлении. Леса там богатые, как у нас, – он весело усмехнулся и подмигнул, – в Прибалтике! Тоскуешь, небось? Ничего, привыкнешь. Я в своей родной Клайпеде уже семь лет не был, обрусел совсем. Привыкнешь.

Андрей поблагодарил шефа за заботу и следующим утром, взяв на всякий случай с собою корзинку, отправился на вокзал, и оттуда на электричке поехал в Толоконцево.

Проезжая мост через Волгу и глядя на сверкающую водную гладь с множеством маленьких чёрных точек – надувных лодок и рыбаков; любуясь необычайно красивым восходом солнца... высокое-высокое нежно-голубое небо, совсем не такое, к какому он привык в Прибалтике; разглядывая темнеющий вдали лес, островки, крохотные живописные домики, машины, людей, собак, – Андрей почувствовал острое желание жить – жить нормальной человеческой жизнью: о ком-то заботиться, любить и быть любимым. Он вспомнил верную свою «самарянку» Наталью, потом бывшую жену Ольгу и Машеньку, дочку, по которой очень скучал, и ощутил сейчас такой тяжёлый приступ тоски, что чуть слёзы не выступили у него на глазах. «Озайчился совсем, – грустно усмехнулся он, доставая свою походную фляжку и делая большой обжигающий глоток коньяку. – Или очеловечился?». Уныние не проходило. Он и в мыслях не мог допустить знакомство с какой-нибудь женщиной. Что он ей скажет? «Здравствуйте, я болен СПИДом и нахожусь в бегах. Меня разыскивает милиция всех городов России». Хорошая проверка нервной системы! Его болезнь была как позорное клеймо, как непреодолимая преграда между желанием и реальностью, как ушат ледяной воды в интимно-трепетную минуту, как постоянное напоминание о том, что теперь он не имеет права жить нормальной человеческой жизнью... Ему было очень одиноко, Волк отступил, Человек ещё не занял всего пространства, Волк был хитёр и дерзок, Человек пока ещё был слаб... Во всём мире он был один, и никто не мог обещать ему утешения. Никто, кроме... разве что Бога? Но есть ли Он, и какой?

Выйдя из электрички на станции, Андрей обратил внимание на большое количество молодых людей, небрежно прогуливающихся по платформе. Почти у каждого из них в руках была полуторалитровая пластиковая бутыль с водой. Время от времени они почёсывали руками лица и прикладывались к водичке. Это были местные наркоманы, такого большого количества «торчков» в одном месте Андрей нигде не видел, даже в Калининграде. Здесь наркоманы бросались в глаза своим поведением сильнее, чем в его родном городе. Объяснялось всё просто: в Калининграде на «точках» торговали вытяжкой из маковой соломки, здесь – ханкой, то есть опиумом-сырцом. Ханка поступала из Афганистана через Таджико-Афганскую границу, и по пути в российскую глубинку поэтапно, из рук в руки, нещадно разбавлялась всякой требухой. Для того чтобы «навариться», перекупщики добавляли в опиум димедрол, муку, сахар. В результате ханка доходила до потребителя грязная, возможно, поэтому наркоманы, сидевшие на ней плотно, так быстро чахли, сходили на нет.

Андрей спустился с платформы и присел на лавку. Он ещё раз приложился к фляжке и закурил. У него защемило сердце, когда он так близко увидел уколотых наркоманов, вспомнил приятное ощущение кайфа. А кайф, как всегда, обещал утешение, пусть недолгое, но утешение, которое сегодня ему так требовалось. Он почти не боролся с искушением, уступил, сдался без боя. Кроме того, он слегка захмелел от коньяка и жары. «Сегодня выходной, – подумал Андрей, делая ещё один глоток из фляжки. – На работу идти не нужно, деньги у меня есть. Нет шприца, но это не проблема, можно попросить у кого-нибудь из этих парней. Или подобрать на земле – зараза к заразе не пристаёт. А если кого-нибудь из них подогреть, так, наверное, и за ширевом сбегают, и уколоться помогут». Андрей находился в сильном волнении, кровь волчья ударила в голову. Он резко поднялся с лавки и направился к двум паренькам, стоявшим поблизости.

– Привет, пацаны, – дружелюбно улыбнулся он.

Те недоверчиво на него покосились и ничего не ответили. Один из них был высокий, худой, с козлиной бородкой и многочисленными татуировками на руках. Другой был как две капли воды похож на своего друга, только без бороды и чуть меньше ростом. Оба наполовину спали, покачиваясь, точно стебельки на ветру.

– Где можно ширево взять? – снова обратился Андрей. – Я не местный, ничего тут у вас не знаю, приехал издалека.

Заметив недоверчивое выражение их лиц, он закатал рукава рубашки и показал чуть зажившие рубцы.

– Вот доказательство!

Молодые люди переглянулись.

– Что-то ты не похож на наркомана, – прогнусавил один, откидывая со лба спадавшую на глаза чёлку и недоверчиво оглядывая спортивную фигуру Волкова с крепкими мускулами, выпирающими из-под рубашки.

Андрей понял, что всему виной были его жилистые рабочие руки и запах алкоголя. По сравнению с этими бледными субтильными юношами, по-видимому, никогда физически не работавшими, он действительно казался здоровяком. Коньяк ударил ему в голову, Андрею захотелось ссоры.

– Козлы вы, парни, – оскалился он и подошёл к ним вплотную. Он чувствовал свое физическое превосходство и с удовольствием разрядился бы в драке. – Не можете наркомана от «мусора» отличить?

Однако парней такое обращение мало тронуло. Андрей поискал глазами других наркоманов и направился к ним.

– Погоди, – услышал он вдруг. – Не кипятись. Презерватив есть?

Волков остановился и обернулся к тем двоим.

– А зачем вам презерватив? – удивился он.

– Ты что, не знаешь, зачем нужен презерватив? – спросил длинный. – Тут цыгане раствором торгуют, готовым уже. На вынос ширево не дают. Если хочешь вынести, должен у них на глазах презерватив проглотить. Здесь «мусоров» знаешь сколько?

Андрей задумался – встречаться с милицией в его планы не входило.

– Может быть, у вас есть презерватив? – смягчился он.

– У нас? – Длинный самодовольно улыбнулся. – Есть.

– Может быть, вы меня в дом введете? Там вместе уколемся. Я вам куплю столько, сколько нужно.

Ребята снова переглянулись, и длинный покачал головой.

– Мы не можем. Если мы приведём постороннего, то на этой точке нам перестанут продавать. Таков закон.

– Да ты не бойся, братишка, – ухмыльнулся второй, открывая редкие ржавые зубы. – Мы не кинем, здесь никто не кидает, не принято.

Андрей на мгновение задумался, потом вытащил бумажник, специально «засветил» пачкой денег – для того чтобы друзья не испарились, а вернулись к деньгам, – вытащил пятисотенную купюру и протянул длинному.

– Этого пока хватит? – спросил Андрей. – Мне двушку, остальное вам.

– А ты будешь ещё брать? – полюбопытствовал длинный.

– Если лекарство хорошее, возьму ещё.

– Так давай бабло сразу, – встрепенулся приятель длинного. – Зачем нам лишний раз рисковать?

Андрей усмехнулся и ничего не ответил, понимая, что наркоманы везде друг на друга очень похожи, что в Калининграде, что в Нижнем Новгороде.

– Нет, пацаны, принесёте, я уколюсь, там будет видно. Я вас не знаю, вдруг вы мне чай принесёте?

– Ладно, пошли мы, – сказал длинный, забирая у Андрея купюру. – Жди нас возле... – Он посмотрел по сторонам. – Вон того каменного туалета при станции.

Пошатываясь, парочка пошла в цыганский посёлок. Андрей проводил их взглядом, выбрал местечко в тени на траве недалеко от туалета и присел там. Погода была чудная, слегка морило... Прошло около получаса. «Друзей» не было. Андрей допил коньяк и ругал себя за наивность. Ну надо же быть таким идиотом, чтобы довериться наркоманам?! Ведь сам он сколько раз обманывал таких же лопухов, каким оказался сегодня сам. Мальчишка! По-другому не назовешь. Наивный болван, лох!

Он уже собирался уходить, как вдруг увидел тех двух парней. Они шли в его сторону совершенно убитые, останавливались, о чём-то спорили, жестикулировали руками, впадали в сонный ступор, потом неожиданно просыпались и шли дальше. Поистине таким темпом они могли добираться до Волкова неделю. У них была явная передозировка. Уже не могли они больше и шагу ступить, не выдержали и рухнули на траву под большим раскидистым тополем. Андрей поднялся и медленно подошёл к ним.

– Ну что? – спросил он, присаживаясь рядом.

– В поселке «мусор» на «мусоре», – с закрытыми глазами стал плести небылицу длинный. – Здесь твои два куба, мы уже укололись.

Он достал из кармана презерватив с раствором.

– Шприц, – попросил Андрей.

– У тебя и шприца нет? – промямлил длинный. – Что ты за наркоман без шприца?

У Волкова возникло сильное желание двинуть гнусавого по физиономии, но Андрей удержался. Маленький вытащил свой шприц и отдал Андрею.

– Держи, можешь не бояться, я ничем не болею.

– Зато я болею, – усмехнулся Волков. – Так что бояться мне нечего.

Андрей зашёл в туалет и там укололся. Приятная тёплая волна ударила в голову и разлилась по всему телу. Из туалета вышел уже другой человек – наглый, самоуверенный, довольный собой, с усыплённой совестью и холодным змеиным взглядом наркомана, которому хорошо. В этом состоянии в нем пробуждался Волк и засыпал Человек. В этом состоянии он никого и ничего не боялся, даже смерти.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за август 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение августа 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

Автор участвует в Программе получения гонораров
и принял решение направлять свои вознаграждения от этой публикации на развитие журнала.