Как создать убийцу

 

Купить в журнале за май 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 45 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Она была пластичной и вертлявой. Её худоба и живая мимика делала её похожей на вечного подростка. Прической она напоминала Клеопатру – пышные, но не длинные волосы до плеч, ровная до идеальной геометрии чёлка. При этом прозвали её по имени другой царицы Нила – Нефертити. Прозвище ей дал сам Роберт^[1]. На вопрос, почему, пожимая плечами, отвечал: так вертлявая же! В звучании слова Нефертити ему слышалось кручение, окружность, созданная быстрыми движениями, когда невесомая девочка крутит обруч или вертится вокруг оси. А может, балерина делает фуэте. Впрочем, звали её довольно обычно – Анна.

Для акции в музее она решила ещё больше похудеть, чтобы вовсе утратить телесность. Но когда критики говорили о дополнительной жертвенности на полотне, измождённом виде, то это всё они придумали: ни о какой морали речь идти не могла – женственные формы отвлекали от созерцания искусства.

Познакомился с ней Боб на крыше, хотя встреча произошла чуть раньше – в лифте. Весенним днём он заходил в подъезд, в этакое серое пятно, вокруг которого лежал не стаявший почерневший снег, с мыслью, как бы исполнить пари. Спор, довольно банальный, заключался в следующем – он должен был поцеловать незнакомку, не абы какую, а такую, чтобы при взгляде на неё сбивалось дыхание. Как не трудно понять, дело было в институте на первых курсах.

 

Когда он забежал в лифт, в нем уже стояла девушка в куртке-косоворотке. Он увидел острые, словно выточенные из гранита черты лица, и светло-серые с голубым отсветом глаза. Чересчур прямая короткая чёлка ограняла и подчёркивала их красоту. Они не поздоровались, что обычно для современного города, и, как будто не замечая друг друга, молчали, изучая зеркало, потолок и даже объявления о пожаре. Причем в её случае смотреть в зеркало было более чем оправданно, – думал Роберт. Отражение дарило эстетическое удовольствие, завораживало; тепло разливалось по телу, трансформируясь в лёгкую мечтательную улыбку. От девушки пахло чуть сладкой цитрусовой туалетной водой и новой кожаной курткой. Лучше момента не представится, подумал он и, обняв, притянул к себе. Вначале она несильно пыталась вырваться, но когда он стал её целовать, то всецело растворилась в поцелуе.

Лифт открылся на последнем этаже: такое бывает, когда никто не успел нажать нужную кнопку. Перед ними был залитый солнцем пустой холл коридора. Номера квартир утопали в лучах света, из которых проступала старая зелёная лестница, уходящая на крышу. И могло показаться, что ступеньки заканчиваются на яркой, ослепляющей вспышке.

– Весной часто забывают закрыть чердак, – сказала девушка, и её лица коснулся луч. Роберт не раздумывая стал подниматься наверх. Она шла вслед за ним, в тени его плеч.

Наверху разгорался полдень. Солнце безжалостно избавлялось от всех деталей, ставших второстепенными. Лишь то, до чего оно касалось лучами, оживало, становясь доступно глазу.

– Мне нравится солнце, – вспоминал потом Боб. – Смотришь на него и ничего больше не видишь: ни домов, ни машин – свет поглотил их и сделал всё вокруг тенью, чтобы ничто больше не отвлекало от него. Есть только то, что оказалось под его лучами – оно как бог оживляет предметы и людей одним прикосновением.

На крыше они сели около громоотвода. Подставив лицо солнцу, девушка щурилась как кошка; обнимала колени, прижав их к груди. Нифи в то время носила длинные гольфы, не доходящие до колен, высокие ботинки и шляпку-клош, за спиной маленький рюкзак. И уже тогда её глаза завораживали кого угодно, кроме её друзей-студентов.

Перед ними раскинулась улица и весь район. И казалось, что вся жизнь также видна на ладони, и любая её сторона – солнечная. А тень, да разве она была? Если только где-то далеко, за домами и деревьями. И какое им до неё дело, пока свет не играет в прятки, а весенний воздух кружит голову, отменяя силу притяжения.

Возможно, они бы и дальше не отрываясь любовались огненным шаром, который полыхал как огромный костёр. Но тень прошла по светилу, и крыша на время погрузилась в темноту. Это позволило им не сговариваясь посмотреть друг на друга и разом понять, что их история сегодня не завершится.

Он отвёл глаза и озвучил первое, что увидел:

– Снова фуд-трак приехал в район. Повар делает гриль.

– Ты просто голоден, – улыбнулась она.

– Я не обедал. Шёл на вечеринку к однокурсникам отмечать первый семестр.

– Так весна уже!

– Долго отмечаем, – устало сказал Боб.

– Тогда пойдём, поедим. Только для твоих друзей мы давно знакомы. Я – Анна.

 

В холле в сигаретном дыму они с трудом нашли вешалку. Куртками забросали и лавку в прихожей, и тумбу, а когда не хватило места, свалили вещи на пол около зеркала. Анна оглядела себя быстрым взглядом, а Боб, стоявший позади, с удовольствием подумал, что ему нравится видеть её вместе с собой в одном отражении.

В гостиной были мягкие диваны, но они предпочли кухню, где разместилась компания с одними бутылками без стаканов. В то время им ещё казалось, что за каждым глотком, словно за коробкой с праздничной лентой, таится чудо.

На кухне мелькали имена Публия, Овидия, Назона. Иногда, впрочем, переходя на более очевидные – Марка, Александра, Юлия. В этой компании чествовали дионисийское искусство вместе с его певцом и визионерское творчество, чьё озарение лежит в пограничье, в ситуациях, близких к вечности, когда берега уже размыты. Ребята восхищались проклятыми поэтами, строки которых были овеяны морфином и сладким вкусом абсента; японцами, ушедшими в иной мир на полном скаку, с надменной фразой: «Человеческая жизнь не стоит и строки Бодлера», и самим Бодлером, Гогеном и Модильяни – всеми, чьи жизни были разбиты вдребезги и загублены, нередко с их прямым участием. Теми, кто исправно выполнил «работу умирания». Чьи судьбы пролегли между двух написанными ими же фраз: «На город опустилось время убийц» и «Время боготворит язык». При этом для смерти совершенно необязательно было умирать. Одиночество, в том числе, в эмиграции, отрезанность от языка и паствы, служили не меньшим подспорьем для удачных строк.

Анне на минуту показалось, что тяжёлые и сумрачные судьбы поэтов прошлого служат оправданием легкомыслия собравшихся, но это было справедливо лишь отчасти. Дотлевшие жизни обречённых благословляли на самопожертвование в честь единственной доступной вечности – через строки, не умирающие благодаря новым читателям, живущим в разных веках. И эти ребята, боявшиеся пафоса на бумаге больше банальностей, на словах не пытались его избегать – так действовала молодость, увлечённость, алкоголь. И компания, где такие разговоры были уместны.

Звучали цитаты, среди которых она запомнила одну: «Только обесчеловечивание может сделать искусство настоящим, отдалить от мелодрамы. Но при этом, когда изображаешь что-то совсем не так, как мы видим это в действительности, необходимо конкретизировать победу и в каждом случае предъявлять удушенную жертву...».

Боб говорил, смеясь и щурясь от солнца, и Анна понимала, что она сейчас его единственный зритель и целиком от её внимания зависит убедительность выступления, красочность риторических фигур. В её силах было сделать так, чтобы он потерял ритм беседы, запнулся, начал подбирать слова. Но ей доставляло удовольствие наблюдать за ним; хотя слушала она не очень внимательно. Анне хватало светлого лица Роба и его гордости от того, что она одновременно и слушатель и поклонник.

Когда напитки закончились, он вызвался сходить в магазин неподалёку, только чтобы подышать воздухом, лёгким и свободным от дыма; и Анна пошла с ним. Они брели по улице и говорили обо всём, кроме самого главного. Что не будет через годы этих палаток, в которых они ищут пиво; сменятся продавцы, и уедут на родину хозяева лотков, у которых подчас «занимали» товар до стипендии. Пешеходная дорога исчезнет, превратившись в часть магистрали. Многих, кто ждёт их дома (мечтая о глотке холодного пива, горячем поцелуе, ночных прогулках по пустым весенним улицам и, конечно, о венце, как минимум, лавровом), тоже не будет; во всяком случае, в их жизни.

Было много слов о бегстве от реальности, без понимания того, что пройдёт время, и эта реальность сама сбежит от них.

– Тяжело мечтать о том, что сбудется, – с улыбкой сказала она, и Роб тут же замолчал.

«Да, сейчас ты отрицаешь реальность, пытаясь возвыситься над всем суетным, – думала она. – И это без сомнения притягательно, ведь в этой спеси ты похож на моего отца, когда тот был молод. Но пройдёт лет двадцать, и ты, как и мой папа, станешь сотрудником компании или учреждения, семьянином и человеком с парой интересных хобби».

И тогда Анна поняла, что в своё время её мать нашла в отце, в этом нервном, уставшем и опустошённом человеке, которого дочка видела всё чаще, лёжа с закрытыми глазами.

Остаток вечера шёл как надо, и хозяйка квартиры держалась молодцом, лишь под конец праздника неожиданно вошла в ванну к Роберту и после неудачного соблазнения нервно бросила: «И что ты в ней нашёл, кроме тугой попки». И сразу же выбежала, а через полчаса на кухне бурно отплясывала с поклонником спиритизма. Она была несправедлива к Анне, у которой было немало достоинств, кроме верно подмеченного. Боб же вытер губы и, покинув ванну, нашёл Анну в гостиной, где однокашник играл на гитаре «Street Spirit». И в этот миг раздался выстрел.

После него разом все затихли; солнце прошло по окну, лёгкие занавески колыхнулись от весеннего ветра. Ребята застыли, будто их ослепило вспышкой. Посреди этого стоп-кадра зазвучала джазовая композиция «Secret Love», солнечная и пыльная, как воспоминание о счастливых временах. Запись была старая, и казалось, что иголка патефона скрипит на пластинке. Анна с бокалом наблюдала, как в комнате кружится цветок ольхи. Мельком она заметила на балконе парочку ребят, прервавших разговор, но не торопившихся узнать, что же произошло в квартире.

А потом с кухни вбежал парень и извинился за шум – из подручных средств ему удалось на спор смастерить взрывпакет небольшой мощности.

Боб поспешил увести Анну на тесный балкон, где могли комфортно разместиться только двое.

Приближалась ночь. Хозяйка квартиры и гости пошли в соседний клуб. Анна и Боб не сразу поняли, что остались в квартире одни. Темнота вызывала желание близости. При этом, пока они стояли на расстоянии в два шага, оставалась что-то большее, что-то сродни мистике.

 

 

 

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению мая 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.