Мелхиседек. Случайность или творческий акт?

Такая вероятность просчитана. Математики проявили любопытство, дай им Бог здоровья. И к чему они пришли? А пришли они к тому, что вероятность случайности для образовании нашей вселенной и условий нашей жизни в ней составляет по их расчетам 10^-130. Много это или мало для вероятности случая? Для вероятности не только случая, но и вообще для вероятности любого рода вероятности это очень мало, просто невероятно мало для вероятного появления самого невероятного шанса для любой самой невероятной вероятности. Такая степень вероятности в несколько порядков (!!!) превышает тот порог, за которым математическая вероятность какого-либо предполагаемого события отбрасывается, как совершенно невозможная. Если при теоретическом моделировании какого-либо физического процесса просчитывается прогноз какого-либо события со степенью возможной его реализации 10^-50, то данное событие с чистой совестью экспериментаторами не рассматривается, как реально неосуществимое. То есть, можно сказать, что вероятность 10^-130 – это "вероятность, равная "0". Это будет правильнее.

Если же кто не может себе эмоционально представить эту минус сто тридцатую степень за сухим набором цифр, то пусть вообразит, что ему нужно послать овальный мяч, наполовину заполненный водой, с дистанции в десять тысяч двести пятьдесят метров, орудуя при этом только одной деревянной протезной ногой (другой у него вообще нет), на кончик вертикально стоящего двадцати семиметрового рыболовного удилища при силе ветра 100 метров в секунду, да так, чтобы мяч на удочке забалансировал и не свалился на землю никогда. Вероятность успеха ваших попыток будет неисчислимо во много раз большей, чем 1:10¹³⁰. И вот с такой вероятностью можно предполагать, что все в окружающем нас мире приняло существующий вид случайно и без участия какого-либо разума? Нельзя. Это – научный вывод.

Причем этот научный факт зачастую может и не поражать воображения, если его неправильно оценивать и понимать. А неправильно оценивается и понимается он в силу того обстоятельства, что среднестатистический человек не знает, что тот вид, который имеет наша вселенная – единственно возможный вид, который предполагает стабильное состояние материи в упорядоченном состоянии, а не в состоянии хаоса!!! Обычный человек, не посвященный в научные тайны строения физического мира, обыденно и спокойно относится к известной давно уже степени вероятности 10^-130, поскольку руководствуется в своем спокойствии приблизительно следующими рассуждениями не логического, а скорее эмоционального характера: "Ну и что с того, что Мир в нынешнем виде не мог возникнуть случайно? Ведь он мог сложиться в какой-либо другой вид! Понятно, что случайность такой картины мира невероятна. Но в какую-то другую картину он, в конце концов, должен же был сложиться, раз он существует! Понятно и то, что любой другой вариант мира также имеет столь малую вероятность случайного возникновения, как и нынешний. Но раз уж из обоймы случайных моделей мира случайно выпала именно эта, то, что тут невероятного?"

А невероятное для случая здесь то, что никакой обоймы случайных моделей для реализации упорядоченной вселенной просто нет. Возможен только один данный вариант. Наш мир – единственно возможный, который предполагает не хаос, а закономерный порядок. Никакого другого случая, по результатам которого могло бы возникнуть что-либо упорядоченное или еще какой-либо стабильный вариант мироздания, просто не могло бы произойти. Те физические законы и условия, которые содержат материю во вселенной в знакомом нам организованном состоянии – находятся в предельных состояниях своих характеристик! Именно те диапазоны характеристик, в которых находятся физические константы (непреложные по повторяемости законы физического мира и их постоянные соотношения между собой) позволяют создавать собой весь строго упорядоченный физический мир, а не просто беспорядок материи и ее взаимодействий. Чуть-чуть ниже этих диапазонов или чуть-чуть выше, и будет не нынешняя гармоничная вселенная, а полный кавардак и чехарда атомов и взаимоотношений. Причем сами эти диапазоны настолько мизерны, что когда ученым открылась истинная картина физического строения мира, то она приобрела вид некоего ставосьмидесятивосьмиярусного карточного домика, сложенного из физических законов, каждый из которых подпирает друг друга и занимает в системе конструкции строго определенную, предельно минимальную по созидательной способности позицию. Как разрушится весь карточный домик, убери из него хоть одну карту, так и весь порядок мироздания рухнет, если убрать из него или слегка видоизменить хоть одну физическую характеристику или хоть одно физическое свойство.

Но это только одна сторона картины. Вторая же особенность этих обстоятельств состоит в том, что данные предельные характеристики не имеют для себя источников в свойствах материи. Наоборот – эти свойства существуют в виде законов, которые… приходят ниоткуда! Ни один из параметров физических условий не порождается теми физическими объектами, которые этим условиям охотно подчиняются. Если мы просто почитаем научные определения таких физических свойств, как энергия, сила, масса, гравитация, движение и т.д., то увидим, что это всегда какие-то "способности", "косвенно проявленные характеристики", "константные тенденции", "произведенные действия", динамические и прочие "состояния" этих самых объектов и прочее. Все свойства материальных объектов – это то, чем они наделяются со стороны всяких полей, сил и прочих прямо-таки психоидных по настойчивости и неведомых по источнику проявлений внешнего воздействия. То есть, сами физические объекты, от атомов и до всего остального, ничего в себе способного к взаимодействию не несут без этих спускающихся сверху обстоятельств их существования. Физический порядок – их достояние, но не их заслуга.

Именно это имеется в виду, когда говорится, что наш мир случайно не мог быть созданным. Как карточный домик не может сложиться из разметанной под действием внезапного сквозняка колоды, так и этот мир не мог возникнуть без тщательнейшего и точнейшего расчета, разумного плана и объединяющей идеи, ибо все в материи безвольно по своей внутренней природе, как лежащие на столе карты. В этом и состоит значимость математического вывода о том, что путем случайного набора физических явлений мир сложиться не мог. Нужен был не только план и выверенный расчет, нужно было еще и высокое умение, которое позволило сформировать базовые данные такой тонко выверенной конструкции, а затем исполнить ее на практике. То есть уже просто сам факт существования нашего мира говорит сам по себе о том, что он – результат творческого акта. То, что нам и надо было доказать.

Причем все эти выводы приложимы не только к большим физическим явлениям, формирующим общую картину мира, но приложимы и к его самым малым и самым отдельным частям. В последнее время все большее количество физиков, химиков и биологов, достигших в своем понимании какого-то углубленного освоения именно мельчайших деталей природы, становятся истинно верующими людьми, потому что перед ними раскрывается именно эта непостигаемая, но явная примета наличия разума в комбинации тех исходных кирпичиков, из которых состоит вселенная. Карл Линней в конце своей жизни растерянно сказал о том, что занимаясь долгие годы классификацией видимого растительного мира, он в итоге совершенно неожиданно, но абсолютно четко, увидел за всем этим невидимое, то есть Бога. "Соприкоснулся с Богом" – так дословно звучал вывод Линнея. Исаак Ньютон на последних годах своей жизни бросил все и полностью отдался изучению текстов Библии, которая в то время еще считалась зашифрованной книгой. Он тоже почуял Бога весьма явственно в той картине мира, которую сам же и преподнес людям своими открытиями. Академик Павлов стал истинно православным верующим, открыто посещающим церковь и отправляющим там обряды при живом Сталине, а лютеранин академик Раушенбах (корни немецкие, потому и лютеранин), который был автором всех математических расчетов советской практической космонавтики, в конце жизни математически обосновал… Троицу, перешел в православие и написал книгу об иконах при живых кураторах КГБ! Но по большинству своему нынешние ученые, все же, воспринимают науку, как нечто, долженствующее опровергать Бога, и поэтому религиозными или идеалистически настроенными при понимании действительности становятся лишь лучшие из них, такие как Макс Борн, Поль Дирак, Нильс Бор, Макс Планк, Де Бройль, упоминаемый уже нами, Вернер Гейзенберг, и прочие физики-элементарщики. Это также должно нам говорить о том, что сама наука, раскрывая тайны мира, подводит нас к главной его Тайне – к Создателю. Совершенствуя научные знания, мы не отдаляемся от Бога, а все больше сталкиваемся с Ним, совершенно не предполагая этого часто в качестве результатов своих трудов.