Сказки о Бессмертном

…Однажды Гильгамеш отправился к Морю – он мечтал увидеть его еще, наверно, с детства, с рассказов отца, привыкшего видеть воду лишь в колодце и однажды потрясенного зрелищем бесконечной водной глади, раскинувшейся перед ним, когда вместе с караваном ездил продавать шерсть в прибрежные селенья. Гильгамеш хотел видеть Море, но путь ему преградил Кара-Даг, горный перевал, – ощетинившись неприступными, почти отвесными скалами и вековыми ледниками, разверзнув под ногами непреодолимые пропасти и расщелины, он не пускал Гильгамеша дальше. Вообще-то, Гильгамешу говорили, что Кара-Даг неприступен, что еще никому не удалось преодолеть его, к тому же в этом не было и нужды – двадцатью милями северней проходила Царская Тропа, проход к Морю, который и шли многочисленные караваны, туда и обратно, в богатые приморские города, – но Гильгамеш был человеком упрямым и не хотел сворачивать к Тропе, так как твердо решил для себя, что пройдет к Морю здесь и только здесь – напрямую через Кара-Даг. Недели две он не отступал и все пытался пробиться через перевал, найти хоть какую-нибудь тропку, но горы были неприступны и лишь смеялись над ним, что вконец разозлило Гильгамеша, и он дал тогда клятву на крови и хлебе, самую страшную клятву его рода, что будет он проклят и землей, и небом, ежели пройдет к Морю иным путем, чем через Кара-Даг. И он остался жить у его подножья: построил хижину, укрывавшую его от ветров и дождей, охотился и собирал орехи в лесах предгорий, ловил рыбу в близлежащем озере, а по ночам, сидя у костра, смотрел на звезды, среди которых уже не было его звезды, смотрел и о чем-то, казалось, думал, но это только казалось – он просто с детства любил звездное небо. Гильгамеш знал, что ему не преодолеть перевала – у него ведь нет орлиных крыльев, – но он знал и другое: ничто не вечно, даже горы, и он просто ждал – вечность оставалась в запасе у него, а значит, он все равно выйдет к Морю – когда-нибудь.

Так проходили годы и века, может даже тысячелетия, – Гильгамеш не вел счета дням своим – зачем ему это? – он просто ждал. Два раза в год вдоль Кара-Дага, на север и обратно, проходил большой караван из Аль-Каблы, далекого южного города, о богатстве и могуществе которого ходили легенды, и тогда он узнавал, что творится в мире, а в мире творились удивительные вещи: караванщики шепотом рассказывали, что где-то далеко на севере люди научились создавать чудесные машины, которые могут двигаться и работать сами, без людей, и которые скоро заменят лошадей и верблюдов, что эти люди научились летать и скоро полетят к звездам. Гильгамеш вначале лишь смеялся над их россказнями, но в один год караван не пришел – вместо него появились неведомые ему люди, светловолосые, голубоглазые, вместе со страшными машинами, о которых ему рассказывали. Машины стали рыть канавы и насыпать землю – они прокладывали дорогу, и вскоре вдоль Кара-Дага серой лентой протянулась широкая бетонная полоса, по которой засновали, туда и обратно, вначале редкие, а потом все чаще, урчащие, фырчащие автомобили. Гильгамеш удивлялся в первое время происходящему, но потом привык – за свой долгий век ему пришлось увидеть немало перемен, да и интересовал его, в конце концов, только перевал. Так продолжалось не один год, пока в один прекрасный день машин не стало: шоссе опустело, и рев двигателей перестал оглушать окрестности Кара-Дага, а через несколько лет – или столетий? – когда Гильгамеш уже стал забывать о них и о людях вообще, когда дорога стала зарастать травой и размываться дождями, на ней появился пеший человек – исхудалый, заросший, в обветшавшей одежде, и рассказавший Гильгамешу, что был Великий Потоп и все города и селенья смыло Море, и что оставшиеся в живых вернулись в пещеры и леса. Человек ушел дальше, и потом долгие-долгие годы Гильгамеш не видел ни одной живой души, но он ничему не удивлялся, – он знал: все течет, но ничего не меняется в этом мире и все возвращается на круги своя. И он оказался прав – через несколько столетий у перевала вновь появился караван с юга, и копыта лошадей и верблюдов глухо цокали по разбитым, заросшим травой, плитам – остаткам шоссе. Гильгамеш ничему не удивлялся – он только ждал и своего дождался: в одну дождливую осеннюю ночь, в такую же, какой он ушел из родительского дома, Гильгамеш проснулся от толчков – под ним дрожала и ходила ходуном земля, – начиналось землетрясение. Он выскочил из своей хижины и услышал в темноте, как нарастает гул, а потом раздался страшный грохот, – казалось, рушатся сами небеса, и он упал на землю в великом страхе, зажав уши, спрятав голову под камни, так страшен был этот грохот, и так он пролежал до рассвета, а когда встало солнце и встал с земли Гильгамеш, он увидел, что в прежде неприступной стене скал образовалась широкая расщелина, и он понял – свершилось. Он быстро собрался и двинулся по дну расщелины, а к вечеру он вышел к Морю.

За спиной его расстилались песчаные дюны – застывшее море песков, – а перед ним шумело море живое, катившее бесконечные гряды волн, и Гильгамеш вдохнул морского, напитанного солью и ветром, воздуха и тихо рассмеялся. Он с детства мечтал увидеть Море, и оно было перед ним. Он поклялся, что пройдет через Кара-Даг, и он прошел. Разве он не добился своего? Гильгамеш рассмеялся и побрел вдоль берега. Это была его первая встреча с Морем.