Церковь Удивления

 

 

 

Завертелось. Началось.

 

Хорошо, что это было после обеда. Пока все ещё разморённые и довольные сидели за столом, нахваливали стряпух и смаковали чай с травками.

 

Внезапно захрипела тревожно рация; затенькал, созывая всех внутрь, рельс. Из переданного стало понятно – к нам гости. И, видимо, непростые. Полковник быстро и толково расписал для всех задачи, отобрал нескольких крепких мужичков (со мой вместе) для встречи визитёров. А. В. так же легко успокоил всех остающихся внутри. Выскочили наружу. За нами захлопнули и закрыли на засов двери.

 

Нас семеро. Вышли на взгорок, наблюдаем приезд. Отсюда хорошо просматривается грунтовая дорога: та её часть, что огибает свалку, а потом ныряет в желтеющий осенний лес, и уже непосредственный подъезд к нашему схрону. Это прямой участок около километра длиной. Ближе к последней трети, упирающейся в площадку у каменоломни, дорогу с краев мы сузили, нагромоздив тяжёлого мусора: гнилых бревен, камней, песка. Остался узенький проход для транспорта общины. В этот завал и упёрлись подъехавшие автомобили. Одна полицейская тачка, патрульно-постовая. И высокий джип, видимо, какого-то начальничка из администрации. Из приехавших авто вылезли двое представительных, солидных, раскормленных дядек, при костюмах и галстуках. Стали подниматься к нам.

 

Начальник «Семёновской» милиции и замглавы района – представил их вполголоса А. В., пока те поднимались, задыхаясь, на холм. Уже то, что они предстали перед нами запыхавшиеся и вспотевшие, делало гостей раздражёнными и заранее настроенными против нас. По знаку Полковника, мужики отошли подальше и встали полукругом, исподлобья разглядывая приехавших. Полковник саркастически улыбался, А. В. безмятежно спокоен на протяжении всей встречи. Дальнейшую беседу запишу почти дословно, благо она была короткая и немногословная.

 

Начал диалог чиновник. Полицейский стоял, брезгливо оглядываясь и так же брезгливо, напоказ вытирая платочком руки, хотя ещё ни к чему здесь не прикасался.

 

ЧИНОВНИК: Ну, что вы за бомжатню тут мне устроили? Кто тут главный у вас (взгляд на А. В.)? Вы?

 

А. В.(спокойно): Пусть я. А в чём, собственно, дело?

 

ЧИНОВНИК (распаляя себя, возвышая голос): Как это – в чём дело? А то вы не понимаете? Не прикидывайтесь простаком! Устроили здесь дикарскую вольницу, загадили всё вокруг, собрали отовсюду всякую пакость, всякую грязь и теперь спрашиваете у меня, в чём дело? Да вы нахал, однако!

 

А. В.: Вы утрируете, уважаемый. Сидим на отшибе, никого не трогаем, никому не мешаем…

 

ЧИНОВНИК (грубо и невежливо перебивая): Вы всем мешаете. Вы мне мешаете. Нам в администрации уже все уши прожужжали о том, как нахально и вольготно вы тут устроились. Уже из области звонят, просят принять меры. Не говоря уже о сотнях жалоб от обычных граждан, от жителей. Вы же источник заразы! Завтра от вас мор какой-нибудь пойдёт, что прикажете тогда делать? Не говоря уже о том, что вся эта ваша (обвёл широким жестом вокруг себя)… весь этот ваш бичесборник – явление противозаконное и аморальное. Вам перечислить грешки ваши?

 

ПОЛИЦЕЙСКИЙ (не дожидаясь, пока его попросят перечислить, начал сам, загибая пухлые пальцы на холёной, толстой руке): Самозахват земли – раз. Отсутствие регистрации – два. Незаконная вырубка леса, лов рыбы, охота, поди, тоже – три. Воровство, проституция – четыре. Несовершеннолетние у вас тут непонятно в каких условиях содержатся, опека и попечительство по этому поводу к вам отдельный разговор будет иметь – пять. (Тут пальцы на руке кончились.) А если ковырнуть поглубже, то ещё и неизвестно, сколько всего наружу повылазит. Бродяжничество. Попрошайничество. Незаконное предпринимательство – торговля заведомо некачественным товаром, не прошедшим санконтроль. Да вас можно брать и сажать всех чохом, а не разговоры разговаривать…

 

ЧИНОВНИК (делая успокаивающие жесты в сторону полицейского): Ладно, ладно, все понятно с этим… Вот что, голубчик (обращаясь к А. В.), давайте поступим так. Вы сейчас же прощаетесь между собой, бухаете напоследок и рассасываетесь. Чтоб и воспоминаний о вас не было. А мы со своей стороны не будем загружать ОВД работой и просто вас отпустим восвояси. А то скоро выборы главы района, а там и губернаторские на подходе… Вы нам все показатели портите. И в покое мы вас не оставим, не думайте. Через неделю приедем – чтоб и духу вашего тут не осталось. Учтите, вы нам не оставляете выбора: мы будем действовать, и действовать будем жёстко. Совместно с полицией, отрядами спецназначения. Прессу привлечём, раскроем глаза всем добропорядочным гражданам на ваши безобразия…

 

А. В. (задумчиво покачивая головой): Даже так…

 

ПОЛИЦЕЙСКИЙ (доводя себя до исступления, немного невпопад начинает кричать, брызгая слюной, и трясти перед лицом А. В. кулаком, на котором он отсчитывал наши «грехи»): Да только так с вами и надо, дерьмо вонючее, алкашня, мусор, сброд! Я вас отсюда поганой метлой вымету, вы у меня вот где будете (показывает все тот же кулак), клянусь честью офицера…

 

ПОЛКОВНИК (с нервным тиком на каменном лице жёстко оборвал разошедшегося полицая): Ты не офицер. Ты кабинетная тварь, холуй, выскочка, лизоблюд и карьерист. И ни чести в тебе, ни совести, ни простого стыда давно нет, и вряд ли было хоть на грошик. Я таких, как ты…(С отвращением сплюнул, жутко ощерясь. Поза очень грозная и демонстративно-опасная. Видно, он только и ждал, что полицейский бросится на него с кулаками, чтобы вбить того по уши в землю).

 

 

Мужики, чувствуя обострение ситуации, подтянулись поближе. На лицах свирепая решимость и провокационная насмешка. Полицейский, разевая рот, бледнел и шёл красными пятнами. Из-за внешней грубости показался тщательно скрываемый страх и неуверенность в себе. Чиновник, опасаясь развития ссоры в совершеннейшее непотребство, схватил несопротивляющегося ОВДшника под локоть и потянул прочь, что-то умиротворяюще бубня ему на ухо. Прервался он лишь на секунду. Оглянувшись, бросил через плечо: «Смотрите, мы вас предупреждали по-хорошему. Через неделю, если не сгребётесь отсюда – всем худо будет».

 

Сплотившись вокруг А. В. и Полковника, наша маленькая армия повлекла своих героев домой, в укрытие. А я остался стоять, не в силах стронуться с места, глядя вслед отъезжающим представителям власти. Все мышцы окаменели от напряжения. В горле булькало. Душили несказанные слова. Кажется, я даже всхлипывал и стонал от избытка чувств. Очень неприятно со стороны выглядел, наверное.

 

 

Капсюлируемся, подвёл для всех собравшихся итог Самохин чуть позже в пещере. Замыкаемся. Это противостояние. Это открытый конфликт с государством. Противопоставить им нам нечего, кроме собственной решимости. Партизанскую войну вести – увольте, у нас тут женщины и дети. Переходим на осадное положение. Запасов полно, выкурить нас отсюда – проблематично, особенно под присмотром прессы (а я этим лично займусь). Продержимся как-нибудь. В конце концов, мы все знали, на что шли. Если кто хочет нас покинуть – самое время. Все остальные, кто остается: готовимся к обороне. Всем общий сбор. Доделываем в три дня дела в посёлке и в городе, докупаем необходимое. Не раскисайте. Авось переживём. Нам ли привыкать…

 

После этого А. В. ушёл в размышления, и мы оставили его в покое. Полковник отдавал распоряжения своей мини-армии, я составлял списки продуктов и подсчитывал деньги. Остальные занялись привычными домашними делами. Но чувствовалась сплочённость и непреклонность в этих ещё вчера бессловесных, запуганных и слабых людях. Авось переживём…