HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Азбука Сотворения. Глава 6.

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 22.06.2007
Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5

Часть 4


 

И если хотите, назовите это болтологией, резонёрством, охотой с пушкой за воробьями… или даже графоманией, набивающей оскомину ноющими самоповторами. А ты попробуй не повторись, допустим, обращаясь к жене в тысяче – тысячный раз: с обедом не затягивай! или ещё что… Вообще, любой предмет старится не от проживания во времени, а от повторов, от частого употребления – это произошло с живописью и литературой. В классическом понимании, они стали историческим феноменом – предметом, отбывшим наказание необходимостью, а живы они, или нет – не более, чем дискуссионное общее место. Дело в том, что они состарились. Две древние старушки отдали молодому, динамичному, настырному экрану информационные, философские, морализаторские, вкусообразующие функции, и вот-вот – отдадут эстетические. Старушки постепенно выживают из ума: пошли склеротические воспоминания о будущем, рахитичные умствования, блуждания по анемичному сознанию и неопрятностям творца. В ходу исповедальный онанизм, умничание, виртуозное владение фарфоровым стиляжничеством, выцарапанными с крышки письменного стола нюансами отскока назад-с… Да и вся эта постмодерняга «с горла» внутренности дерёт, а на закуску, едри, получаешь повсеместное глумление над правом быть всесторонне здоровым человеком… И главное: никому «это» уже не нужно, кроме кучки стерилизованных, продвинутых бездельников «ещё и так» убивающих время, то есть духовных потребителей. Налицо возрастная импотенция: писать не о чем, а о чём есть – пошло, гадко, либо – наивно. Словом «графоман» истосковавшиеся клеймят исписавшихся, фактически потерян читатель, зритель, и опустившиеся, спившиеся бонзы доживают свой век в неприбранных, захламлённых квартирах. Они органичны в срачи, унынии, паутине, болезнях, среди проеденного червяками антиквариата с жирным слоем вековой пыли. Явления деградируют в силу отсутствия в них «производственной необходимости». Парадоксально – вот бы вверх рвануть! – а они летят по инерции вниз. Так и курица с отрубленной головой ещё бежит, ещё стремится, обозначается… А «наши» пытаются выдвинуть фигуры поэкзотичнее, пусть устало, эдак, но пытаются. И вот творец вешает себе на грудь орден «гражданин мира», становится адвокатом – объяснителем серости, всепонимающим пастырем дробей. Но добавление к вульгарному мироощущению хама интеллекта автора, попытка через простое высказать возвышенное – её богу! – похожа на похабное «из говна – конфетку», и к тому же безнадёжно архаична. Этот приём, ранее допустимый, теперь выглядит как халдейский, лобовой, поверхностный, миссионерский, а фактически, он лишь констатирует попытку зацепиться за читателя, зрителя, насильно просветить его, подтянуть к себе за уши. С какого это бугра – тянуть! – пусть сам несчастный дерзает на душу, ломает в себе скотину, потому что очеловечивание – предмет сугубо добровольный. Всегда и везде художник обязан говорить только о себе и на своём собственном эстетическом языке – сложен он или прост, без потуг на доступность. Ничтожество и слабость – не повод их защищать, а скорее – трамплин, с которого летит к своей цели творец. Допустимо прыгать с плеч толпы, но сидеть на них неэтично. Понятно, этот тезис не касается «руки кормящей» и тех, кто ремеслухой гладкописания – строгания, зарабатывает корма. Близдуховное нищенство – святое дело – ни вреда, ни пользы, как от плацебо. Но тому, кто стремится к слову «творец» в имени своём, добавить эпитет «настоящий», кто целью имеет – себя, негоже опускаться до нарочитого перевода на «общечеловеское». У народов есть свои вожди, расы, вероисповедания, обычаи – вот пусть с ними и живут, пока не поумнеют. А ты живи рядом с подлинными титанами духа, живи в роскоши намёков на развитие, ешь с золота слов, пей хмельной нектар снов и наслаждайся торжеством своего мироощущения над удручающей реальностью!.. Пойми, что «вскрывать язвы», «гвоздить к позорному столбу», «нести свет правды», защищать, проповедовать, учить, сопереживать безумию «простого» человека – это из области бородатых анекдотов о творце, о сущности и целях его работы. На языке штампов – это «уходящая натура». Смешно литературно наполнять физиологию обывателя хоть чем-то стоящим, психологическими вывертами, высокими порывами, эстетикой или геройством. Героизм хама везде и всюду – здесь допустимо повторение – это только ответ на героизм другого хама, следствие сшибки животных инстинктов. Разве такой повод нужен художнику, для того чтобы взяться за инструмент?! Ах, да… есть ещё желание «быть услышанным», но как цель оно ведёт только к тому, что автор, теоретически не имеющий права быть «умнее» героя, четверть часа помучивши совесть, берётся живописать фантазии на тему человека. Кропать философские диспуты дворника с кочегаром, сабельные поединки добра и зла, поступки сверхэнергичных, щедрых, моральных натур… – увидеть бы хоть одну, так сказать, «в натуре»!.. Понимаете, коллеги, восприниматель обливается слезами над вымыслом не в силу правдоподобия произведения, личного мастерства или простодушия автора, не в силу захваченности дьявольской пляской букв, пятен, бемолей, а в силу со-пе-ре-жи-ва-ния собственным – три раза подчеркнуть! – страхам, мечтам, чувствам и прозрениям. А они у каждого свои – высокие и низкие несоединимо, и значит, восхищение творцом всегда вторично, кому это ещё неизвестно. Да, зритель с подачи творца создаёт домысленный памятью образ и ставит сотворчество, раз уж другого не дано, выше непосредственного повода. От этого бешенный и непреходящий успех музыки во все времена, её вечная молодость в смене форм и абсолютная конкурентоспособность в сознании человека рядом с другими эстетическими сигналами. Музыка есть «доступное, рафинированное, персонифицированное, абстрактное фантазирование с элементами перенесения навязчивости во вне». Пусть звучит этот пассаж неуклюже, но зато он точен. Впрочем, что проку анализировать юность, потенцию, когда налицо результат: обычная шаркающая старость. Немного жаль, как в жаркий поддень утреннюю прохладу – жизнь прожита, увы… Но старость это ещё не конец! Живописи и литературе рано горевать, да и есть чем гордиться: они не зря «проели» своё время – плох или хорош наш современник, но он почти весь – дитя их культуры. Что дали для его самоидентификации все эти вожди, проповедники, полководцы, изобретатели смерти, политики, финансисты, торгаши, да и многие учёные, кроме диагностики крайних амплитуд глупости и примеров массового помешательства?! Человек, что бы он там о себе не думал, без сомнений – козявка, ничто, и значимость ему придаёт только творческий гений. Если внезапно уничтожить, стереть из памяти мира поэтический опыт человечества, то вскоре он, безусловно, восстановится вновь – и архетипы здесь не при чём! Просто «эстетическая переработка страхов через творческую навязчивость сознания» будет преосуществляться безысходно, пока жив хотя бы один человек, и не надо бояться смерти – её просто нет! Гип-гип, ура!.. Не надо бояться открыто презирать глупость, не надо слушать тех, кто, взбодрившись своей сомнительной физиологией, речёт на зеркальную низость: таков собака – человек! Разве?.. И других мнений нет?! Но «по творцу» он призван быть умным, здоровым, сильным – не агрессивным, непрерывно созидающим день – есть возражения?.. Так вот вам и цель: не летописи прошлогоднего снега, а возможность достичь в себе большего. Конечно, можно складывать из буковок, как некогда наборщики в типографии, судьбы, коллизии, характеры, страсти… и думать при брызжущем томате заката: как здорово заниматься вот эдаким деятельным бездельем! Терапия процесса не вызывает сомнения, но я тут причём?! – ты, он, она, читатель, зритель… Строгаешь мирки, а ты дай себе и нам мирище! Нельзя обойтись без шероховатостей – подразумевая, что так называемая «художественность», не должна лежать бревном на пути у содержания – так и не обходись! Миры не требуют выделки, детализации, законченности – они должны быть открыты для домысливания, им суждено эволюционизировать вместе со временем, воспринимателем, собратом по палате. Им надлежит непрерывно формироваться, подгонять – толкать в спину этих проклятых, чёртовых старушонок для их же пользы, дабы не дать им упасть в конце длинной осенней аллеи… А если думаешь иначе, столяр, то сиди себе тихо в замусоренной душной мастерской, где не тревожат падающие звёзды!

 

Л вышла из ванной в лёгком халатике, раздвинула плотные шторы – в номер неожиданно ворвалось время, солнце, весна, звуки… – и села на пуфик перед зеркалом, даже не накраситься, а понравиться себе самой.

– Если хочешь, прими душ. – Она повернула к Н полное обречённой хитрой иронии лицо.

– Удобно ли?

– Всё самое неудобное позади. Ну, а если тебя смущает невидимое присутствие Ж, то в ванной «ничего такого» нет.

– Именно «этого» я и боюсь.

– Какие мы чувствительные стали! Организовать полный снос крыши среди бела дня – нормально, а увидеть некую коробящую детальку – ой, как страшно! – словно в басне о соринке и бревне.

– Говори, что хочешь… – на свету Н оказался неподдельно смущён, – имеешь право. Просто страшно захотелось тебя – вот и переклинило… Я даже немного раскаиваюсь.

– Поздно – и голова потеряна, и волосы. А я наоборот сначала была будто парализована, но теперь чувствую приятную невесомость в груди – крышу-то снесло… Так что, мой не к месту ранимый рыцарь, махни рукой, освежись и веди меня бороздить морские просторы.

Н, обернувшись простынёй, вскочил, представил с десяток вариантов «махни рукой» – с поклоном, притопом, отчаянием, болью, надеждой – до колик этим рассмешил музу, и гордой босой поступью удалился смывать безобидный грех. Уже намочив волосы, он всё же высунулся из ванной, чтобы ещё раз махнуть рукой – теперь уже с водопроводными слезами, узнал в спину, чем вытираться, и, насвистывая арии чертей, закончил процедуру. Пока Л наводила в номере марафет, Н, выйдя на лоджию, связался через справочную с кассами порта – до отхода катамарана в море оставался один час – значит, можно было прогуляться пешком.

– А места на судне есть? – спросила наивная женщина.

– При местном весеннем авитаминозе, думаю, что в избытке.

– Авитаминозе?

– Да, обычном – южном: весной у населения нет клиентуры и, соответствено, денег, а осенью не хватает фантазии, чтобы стать клиентом и толково потратить деньги.

– Всё язвишь?

– Отнюдь. Пойдём, сокровище! Мне срочно требуется движение, да и пирожок – «червячка заморить» – не помешал бы.

– Я последние три дня ни разу не ела в пансионате – так завертело…

– Ничего, желудок целее будет.

– Совсем наоборот! Здесь питание – приличное, диетическое, а меню этих дней состоит из шашлыков, алкоголя, соусов, кофе и из никак не улучшающих пищеварение революционных разговоров. Сон к тому же неспокойный – кавалер-то нахальный попался, любвеобильный даже – вот и считай убытки…

– Зато так намного веселее.

– Да уж, скучать не приходится: закрыла – открыла глаза, и нет трёх дней, трёх ночей.

– «Затем» и живём, чтобы время только свистело в висках, а по-дру-гому и невозможно вдвое больше прочувствовать, узнать, проверить, чем все остальные. Отчего быстро старятся алкаши? Не в водке, как в яде, дело – однообразие мотивов издевается над стрелками часов… обмен веществ превращается в муку, время уже не представляет ценности, и более того – становится врагом, убивающим его убивающего. А для тех кто энергичен, подвижен, любопытен, мобилен, кто ищет не механического разнообразия – время ценнейшее вещество, «философский камень» души. Оно и отвечает ему соответственно дружеским участием: на бегу вентилирует тело, мозг, мысли, омолаживает лицо, мышцы, действия, эмоции, желания – ты со мной согласна?

– На все сто!

– Иронизируешь… Чёрт, опять я лишнее болтаю – видимо, рефлексия такая: немому необходимо выговориться. Мне мало быть художником, мне не хватает трибуны – вот я и треплюсь по поводу и без. Да ещё это… вчерашнее – трепогенное.

– Болтай, мне пока интересно, а если станешь повторяться, то я сама тебя остановлю.

– Однако и без повторов нельзя – исчезает дидактический момент, а он иногда важен. Впрочем, ты меня всё же останови.

– Договорились. Так – я готова. И верно, жизнь какая-то молодёжная пошла: перемещения, впечатления, эмоции, флирт, застолья, пылкие дебаты. К добру ли это?

– Конечно! Главное – не засиживаться и тратить личное карманное время на самое необходимое сегодня – организацию философии «завтра».

– Ах, вот как!

– Именно. Пойдём! Мы теперь всё время будем идти, а если остановимся, то будем двигаться мыслью.

– А отдыхать когда?

– Никогда!

– Даже ночью?

– Ты что, с ума сошла – ночью отдыхать! Нет, чуть подрыхнуть даже необходимо – организм своё возьмёт, а дальше надо ловить момент, когда сознание вдохновенно, когда оно освободилось от силы тяжести и бешено гоняет кровь. Надо лезть в сны, как в домну, как в джунгли, как в прорубь, чтобы опустошённым и голодным начать ещё один день, ещё одно приключение…

– Дух захватывает от всей этой выспренней демагогии!

– Очень рад. По дороге я рассажу тебе кое-что интересное.

Выйдя за ворота пансионата, Н и Л пошли вдоль шумной трассы, спускающейся к курортному парку. Рядом неслись полированные резервуары проблем, перевозящие суету из пункта «а» в пункт «б». Дорожные инспекторы из-за кустов, словно неисправимые плохиши – двоечники, ловили жирную рыбёшку к своему батрацкому столу. Синеву небес прорезал белый реактивный хвост… Наверное, президент «этого» – ни своего, ни чужого, оккупированного глупостью, государства – тоже перемещался по пунктам непрерывной беды «…в, г, д, е» и прочим в кабинете боевого истребителя. От соседства суетности, намертво переплетённой с обоснованной никчёмностью, в душе Н стало покойно и светло – запели ручьи, ветра, флюгеры памяти и эмоций. Он в лицах, впрочем, без тяжеловесных подробностей, пересказал Л события второй половины вчерашнего дня, последующую амнезию и сон, рождённый банными огненными чудовищами. Муза внимала его театральным россказням с мягкой вдумчивой улыбкой, отвлекаясь иногда на своё, вновь возвращаясь к подвигам творца, чтобы вновь и вновь окучивать себя, как данность…

Очнулись для реалий они уже в конце парка, рядом с неунывающим маэстро, средоточенно варганящим очередное лицо мира. Собрат приветствовал их радостно и фривольно, но чувствовалось – дежурно. Ещё бы! Две мясистые голые коленки прямо у него под носом образовывали магическое наклонное ущелье, по которому его горящий пьяный взор катился вниз… вниз – да!.. Глаза мастера сверлили глупо – холодное лицо модели, шарили по мольберту, оставляя на нём хаос усилий и вновь падали в возможность счастья, в горячие объятия «которого уже» самообмана… Подтвердив несколькими ироничными замечаниями органичность тонкого, бессмертного здесь, среди равнодушных к искусству магнолий, то есть поработав на рейтинг, Н потянул Л через мост к порту.

Как и ожидалось, ажиотажа при посадке на плавучий ресторан не было: пара десятков откормленных представителей теневого капитала и административно – командного аппарата со своими целлюлитными «крошками» резво гнули трап, предвкушая веселье. Н и Л, «обилетившись», пристроились в хвост очереди, поднялись с кормы на верхнюю палубу, и, через несколько минут, после канатных манипуляций сизого обветренного матроса, катамаран осторожно двинулся к выходу из порта. Сквозило… но, разобравшись, что уставной капитал бросил якорь в закрытом салоне, наши герои решили сесть за столик на палубе среди ещё нескольких неисправимых романтиков. Вид отсюда на плывущие окрестности был светел и монументален – только успевай вертеть головой, пока голоден.

Зазвучала тёплая довоенная музыка – поди, разберись ещё, что значит это слово, когда всюду война – война без начала и конца… Тексты песен, не обременённые высоким смыслом, более всего сейчас подходили под те тяжкие думы, что сейчас овладели Н, а именно: «С чего начать! Вина бы поскорей, да салатиков – иначе муза услышит, что творится у меня в желудке. Пирожки-то за болтовнёй прошляпил, раззява! Утомлённое – а какое же ещё! хотя до заката далеко-о-о – солнце… нежно с морем прощалось… в этот час ты призналась – трагедия! скандал! – что нет-с любви… – плакать хочется от доступности самовыражения…» И Н действительно сглотнул обильную слюну…

– А вот и девушка! Меню? Нет, на ваше усмотрение… но желательно чего-нибудь постного, диетического, в пятнышках ароматных специй… Есть рыбный шашлык?! Это меняет дело – извольте!.. Ты не против? Но сейчас бы мгновенно салатиков сборных штуки три. Два – мне, один тебе, моё наслаждение, ага… и винца – лучше белого, марочного – время обеденное, поэтому в самый раз позавтракать… Да, умоляю: поскорее – я жить ещё, извините, хочу!

Глаза «девушки» стали понимающими, не растерявшими в повторах бутылок доброжелательной родительской опеки, и она улетела.

«Ах, эта музыка… не музыка – мёд. Она лижет душу, умиротворяет – и счастье! – никуда не зовёт». Н в полубреду заговорил о пустяках, внутренне вспоминая аналогичную лихорадку П в поезде. Он цеплялся за прилагательные, опуская имена существительные и глаголы, потому что и без того видел в грандиозном храме небес не замысел творца, а те мелкие, летучие, взрывоопасные атомы, из которых они состоят…

«Губы печёт с голодухи м-м…» – …Ну, я и говорю – это совсем другой случай… «Какая сушь! пелена, бесчувствие…» – …Ага, вот так она тебе и заявила: пишите вы тяжело, с одышкой? Да-а-а, журналистика дело непростое… «…Ладно вина! минералки бы или сочку. Почти кома… откуда бриз? Море, волны, словно раствор для штукатурки, шлёпаются о стену – о борт! – лучше сказать». – …Я бледен? Ввозможно… я волнуюсь, как море. От чего?.. Да от всего! «…Наконец девушка! девушка – метеор – спринтер, заслуживающий олимпийского золота, – вот кому-то подарок «по жизни»! Лак на ногтях сколот – пустое! – допустим, загруженность, вовлечённость, нетерпение, темперамент, а не сонное равнодушие к стандарту». – Большое спасибо! Вы не понимаете как… Все люди – братья!.. Благодаррю! Насчёт шашлыка? Ясно. Ещё рраз спасибо!.. Ты заметила, какие у неё изумрудные глаза?! Ну что ты, как это можно сравнивать! – ты бесподобна… Итак, пробку вон! В меру прохладное… – буль – биби – уль, буль – биби – уль! – Моя… кх-х, прости – першит в горле – …милая муза, за наше очередное маленькое приключение! «…Сейчас умру». – Так вот, я угасал… «…Что я мелю?!» – У меня нет слов… Но теперь я всё сделаю для себя, чтобы ты была счастлива! Поверь мне без кровавой клятвы – вы? – вы! – со всеми «на ты»… Заговариваюсь? Я есть хочу! Ну, так с богом! Хотя его нет… А-а-а… чёрт с ним! О-о-о… околосексуальное, иносказательно говоря, наслаждение…

Н принялся яростно заглатывать салаты пятилетним голодным ребёнком – один, следом другой. Потом спокойнее подлил вина, повзрослел – усики пробились, голос сломался… Но только спустя минут семь – откуда эта цифра? – он оброс теперешней бородой с дюжиной седых волосинок и элегантной богемной шевелюрой. Ну вот, теперь можно по-барски расслабиться – курнуть, так сказать, в реальном времени. Уф-ф… а красотищща-то какая вокруг!

Судно, тем временем, шло на юг параллельно берегу метрах в семистах от него… – опять семь, вот наваждение! – и можно было детально рассмотреть следы незаконченных, сатирических дерзаний человека, хищнически прибитых к совершенству вечных картин природы. В ряду иных шедевров привлекал внимание один: подчёркнутая заснеженными вершинами, чётко и непобедимо стояла зеленая пирамидальная гора, увенчанная светлой, почти костяной башней.

Н вдруг сорвался, хотел что-то возразить, лопочущей ненавязчивые частности Л, но сбился, умолк и, едва шевеля губами, уставился в обрамлённую мыслью рамку. Теперь вино сонным образом подействовало и на музу, она заметила невольный уход творца, но не обиделась, не удивилась – она, вроде бы, даже им закусила. Потом прикурила и стала через полуприкрытые веки смотреть на исчезающую в горизонте водную гладь…


Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Новости страны. Смотрите самые интересные новости страны на сайте aoinform.com.
Поддержите «Новую Литературу»!