Миниатюра (записки жены снайпера)

– Дим, – Логинов осторожно толкнул меня плечом и слегка повернул голову вправо: из подворотни вышли двое и, покачиваясь, направились в сторону гаражей.

Я кивнул и пригнулся. Через пару минут оба они лежали без движения. Мы подошли ближе, и Логинов яростно принялся рыться в их карманах. Достав мобильный телефон, он долго искал в нём подходящий номер и наконец, когда на том конце послышался чей-то голос, быстро заговорил на чистейшем диалекте саранчи. Я поморщился и сплюнул – именно поэтому в напарники мне всегда давали именно его, он единственный из нас знал этот птичий язык.

– Пошли, я выяснил, где их логово. Вызови мусорщика, пусть уберёт это, – и он кивнул в сторону трупов.

Мы давно искали этот наркопритон: в МВД их отчаянно крышевали, поэтому менты и не брались за это дело, боясь лишиться хорошего куша. Впервые мне предложили заняться отстрелом бешеной саранчи, ещё когда была жива Маша, но она не хотела, чтобы я занимался этой грязной работой. Теперь же мне все можно, и я уложу их столько, сколько смогу. В органах нам не дали ни малейшей наводки, мы сами выслеживали мелкую рыбёшку, пока она не привела нас к уложенной парочке. Для ликвидации притона нужно было подкрепление, но мы знали, что могли рассчитывать лишь на мусорщиков: никто не хотел связываться с саранчой. Они уже много раз пытались убить Марата за то, что тот обезглавил несколько их банд, все держались за свои паршивые жизни, не стоящие в действительности ни гроша.

Логово размещалось в Мытищах, и мы, чтобы зря не светиться, воспользовались машиной убитых. Стояла тёплая, полная городских звуков и запахов летняя ночь. Логинов давно привык к этому занятию, и выполнял его с усердием ассенизатора, я же и после пары десятков ликвидированных с трудом привыкал к уничтожению гражданских на мирной территории. Нет, я не испытывал к ним жалости, мне даже в голову такое не могло прийти, и я не считал, что поступаю скверно, однако с каждым новым ликвидированным увеличивался мой личный список, который я вёл уже достаточно давно, и в нем было около ста пятидесяти имен. Все эти справедливо отобранные жизни взывали ко мне, не давая спать ночами. Кто-то назвал бы это уколами совести, я же вижу в этом лишь одно сумасшествие от беспрестанного соприкосновения с чужой кровью. Вот закончу все дела и обязательно стану вегетарианцем. Хватит с меня крови.

В доме не горело ни одно окно, и мы поняли, что нас уже ждут – Логинова запросто могли раскусить, у них на этот случай существуют свои кодовые слова, да и не могли они не прознать о приказе их уничтожить. Мы бесшумно обошли дом, я выбил ногой дверь и ворвался. В темноте раздалось несколько выстрелов – они явно не умели убивать вслепую. Через пять минут всё было кончено, убежать не удалось даже младшему сыну хозяина. Сегодня запишу на свой счет ещё двадцать имен, справился без Логинова.

Когда занимаешься методичным отстрелом ворон, результатом этого становится лишь увеличение их численности: в критических условиях самка откладывает в два раза больше яиц. С саранчой происходит то же самое: никакие массированные отстрелы, регулярно проводимые в разных частях города лучшими снайперами, не давали практически никакого уменьшения их числа в целом. На месте одного уничтоженного притона на следующий же день вырастал другой. Иногда мне начинало казаться, что они плодятся почкованием. Ненавижу их.

После столь успешно проведённой операции мне позвонил один из них и предложил за буквально заоблачную сумму уничтожить его конкурентов. Они даже не видят во мне врага, искренне полагая, что меня наняло государство, и я просто отрабатываю свои деньги. Что саранча может знать об этом…

И почему меня беспрестанно гложет чувство вины за эти ничего не стоящие жизни? Но разве имею я хоть какое-то право лишать жизнь хоть кого-либо? Пусть даже комара, впившегося мне в ногу… Демин, так недалеко и до индуизма докатиться, вооружиться метлой и бояться наступить на любую букашку, чтобы не испортить себе карму. И смех и грех. Жизнь букашки равна жизни человека… Так оно и есть. Да, именно так и есть. Впервые я это понял, когда наловил в реке раков, но так и не смог их сварить, рука не поднялась, выбросил обратно в воду. А человека застрелить – это всегда пожалуйста. Кошмары по ночам будут мучить, но рука не дрогнет. Ещё бы психику покрепче…

Двести пятьдесят четыре человека… на моей совести двести пятьдесят четыре жизни. Я никогда себя за них не прощу, но совесть меня не мучает. Кто, если не я? В конце концов, я не протираю штаны в вонючем офисе, пытаясь впарить очередному лоху то, что ему и даром не нужно, ещё и получая за это приличные деньги. И эти люди считают себя мужчинами?! Пф! Ленка их презирает, но она у меня слишком гордая…

Ленка… Её совсем не смущает и не пугает мой послужной список, она такая же дурная, как и я. Вот ведь свело два сапога – левый и правый – вместе… Саранча финкой под ребро грозит, если не буду на них работать. Ленку грозят у меня отобрать. Пусть только попробуют, перепончатокрылые или как их там… никогда не знал биологию…

Когда-нибудь вы всё равно будете уничтожены. Да, цивилизованному гуманисту нынче сложнее прожить, чем грязному дикарю – вон они как плодятся, скоро всю планету заполонят. И физически вы скоро сотрете нас с лица земли, это вам и сейчас уже ничего не стоит, умишка только не хватает, да и кто тогда будет вас обслуживать? Вы же сами даже колесо не в состоянии создать, не испортив при этом целый лес. Вот ведь умом и ловкостью рук Бог обделил… Но рано или поздно вы нас победите, и тем самым произнесёте самим себе смертный приговор. Вы сами себя уничтожите. На планете земля гармонично с природой может существовать только гуманист-идеалист, а вам даже слова такие незнакомы, впрочем, как и большинству остальных…

Самое паршивое, что на вас даже злиться и обижаться нельзя, вас даже презирать глупо: как можно презирать змею или крокодила? У них природа такая – гадкая и пресмыкающаяся, в чём они-то виноваты?..

Если бы я попытался издать свои бредовые мысли, меня бы точно засадили за разжигание розни. У нас правда нынче наказуема: кто говорит правду, тот виновен по всем статьям. Особенно, если эта правда жестока и бьёт точно в цель. Нынче куда проще упечь за решётку правдолюба, нежели саранчу, у которой на каждый случай своя сумма припасена. А вы по телевизору и дальше продолжайте вешать лапшу о дружбе народов и братском отношении к соседям. Соседи уже вашу жену насилуют, а вы всё никак не остановите свой словесный поток о толерантности и демократии. Тьфу, куда меня опять понесло…

Я даже когда из этой паршивой военной клиники ехал после ссоры с Пересветовой, замочил троих из них, мусоровоз пришлось вызывать. Орден обещали. Сдались мне ваши ордена, лучше бы семью защитили. СЕМЬЮ. У меня нет семьи, одни нахлебники. Всё по завещанию сестре оставлю, при условии, если на могиле споёт: «А ты такой холодный…». Пусть поёт как миленькая, не даром же чужие денежки получать.

У меня нет семьи, кроме тебя. Моя семья – это ты. Как там поётся: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру». Понимал бы Киркоров, о чём поёт, не пел бы. Я вот знаю, что это такое, я реально умру, если она меня оставит. Сумасшествие какое-то…

Так, хватит, Демин, срочно спать. Срочно спать. Завтра обязательно ей позвоню.

И забыть о саранче. И так каждый день снится. ЗАБЫТЬ.