МА(нь)ЯК

 

Купить в журнале за апрель 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется два с половиной часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

18+

 

 

 

Туча цвета расплавленного свинца уже несколько дней наползала с севера, то приближаясь, то отступая, и наконец накрыла маяк своей непомерной тяжестью. Впервые в тот день Дмитрий ощутил, как сдавило изнутри и снаружи его виски. В последний раз он принимал лекарства ещё в детстве, и с тех пор здоровье ни разу не подводило его, за исключением, разумеется, нескольких травм, которых было никак не избежать в силу особенностей его поведения на сцене.

Туча до упора вдавила маяк в погребённый под волнами островок, и Дмитрию всё казалось, что с каждым часом она опускается всё ниже и ниже и скоро сплющит их обоих – его и маяк. Он забился в угол каморки – поближе к ещё не остывшей плитке – и угрюмо уставился в окно. Последние несколько дней непрекращающегося безделья доконали его. Старик отчего-то всегда находил чем заняться, сейчас Дмитрий и припомнить не мог, что же они делали целыми днями. Быт давно был налажен и привычен до зубовного скрежета, установка редко требовала осмотра и ремонта, да и сам маяк давно отслужил своё. GPS-навигация сделала его бесполезным столбом в океане, пережитком ещё не забытого прошлого. Большинство его собратьев уже давно были заброшены, да и вот уже пару лет, как шли разговоры о закрытии и этого маяка. Впрочем, в условиях усиления Тихоокеанского флота все дальневосточные маяки решено было пока сохранить в рабочем состоянии.

Туча опускалась всё ниже и ниже. Дмитрий уже почти физически ощущал её присутствие за окнами, шелест её капель, напоминавших стальную стружку. Он подошёл к окну, сжимая в руке книгу, и поплотнее прикрыл ставни – совершенно бессмысленное занятие. Под тяжестью собственного веса, ощущая неизбежную близость океана, туча всё набирала скорость и через несколько минут наконец буквально рухнула к подножию маяка, растворяясь в сероватой пене. Дмитрий выдохнул, чувствуя, как ослабло давление в висках, и положил ладонь на запотевшее стекло. И в этот самый миг, всего несколько секунд спустя, по воде пошли круги, словно в нее опустилось что-то огромное и тяжёлое. Круги медленно ползли от подножия маяка в океан, покрывая поверхность волн невесть откуда взявшейся хрустальной изморозью. Пена всего на мгновение застывала в причудливых ледяных узорах, тут же таявших в солёных объятиях моря.

Дмитрий присел на широкий подоконник, глаза его остановились на заголовке – «Легенды и мифы древнего Египта». Давно он хотел почитать что-то подобное, но в последний год всё навёрстывал упущенное – знакомился с ранее не известными ему авторами, забывая простую истину: книга должна приносить удовольствие. Когда-то, много лет назад, их группа выпустила целый альбом, посвящённый истории и религии древнего Египта, Степан тогда не на шутку увлёкся этой темой, а Дмитрий написал всего одну, но заглавную песню о рабе, и с тех пор периодически вспоминал о том, что неплохо было бы познакомиться с темой поближе. Он поуютнее устроился на подоконнике и погрузился в чтение, ловя последние минуты перед закатом. Ветер постепенно стихал, небо, избавившееся от тучи, как-то внезапно посветлело, и только по-прежнему подступавшее всё ближе и ближе к маяку море напоминало о приближавшемся шторме.

Книга была уже старенькой и потрёпанной – вероятно, ничего новее издания 1964 года пилоту найти не удалось. Страницы давно пожелтели и обветшали. Книга, вероятно, одно время пользовалась большим спросом, отчего на некоторых страницах была затёрта буквально до сплошной серой кашицы размазанного текста. Дмитрий медленно переворачивал лист за листом, и тут взгляд его упал на один из наиболее хорошо сохранившихся рисунков. На нём изображена была какая-то очередная богиня египетского пантеона с длинным посохом в одной руке и странным крестом, кверху переходящим в петлю, в другой. Волосы её украшало большое синее перо. Дмитрий с интересом погрузился в чтение.

За окнами окончательно стемнело, и он наконец отложил книгу и отправился закрывать ставни, чтобы шторм ночью не застал его врасплох. Вода всё поднималась, хотя прилив давно закончился, и в воздухе начал ощущаться запах льда и морского песка. Небо было абсолютно чистым, в нём играли розовые переливы отступающего перед тьмой заката, но смотритель всё равно поплотнее захлопнул все ставни и вернулся к себе в чуланчик. На часах было всего только семь вечера. Он прилёг на знававший лучшие годы сундук, который с самого начала предпочёл топчану, когда старик милостиво позволил ему выбирать место для ночлега. Когда-то в юности во время гастролей он спал на чём придётся, и даже последовавшие за голодными годами годы сытости, наполненные роскошными кроватями и дорогой выпивкой, не сумели приучить Дмитрия к новой роли рок-идола. На сцене он повелевал десятками тысяч перевозбуждённых фанатов, готовых разорвать его на сувениры, а возвращаясь домой, он надевал затасканную футболку и растянутые треники, доставал из холодильника бутылку дешёвого пива и включал Deep Purple – музыку, которая за все эти годы смогла надоесть одной Полине, да и то она только молчала и улыбалась. У неё хватало забот с детьми.

За стенами началось лёгкое завывание ветра, и Дмитрий удовлетворённо улыбнулся: наконец-то, дождался. Этот вой отдалённо напоминал рёв толпы, встречающей их в аэропорту или поджидающей возле гостиницы: не столь внушительной, как на стадионе, но доставлявшей всё же определённое беспокойство.

Степан давно смирился с тем, что от лица группы всегда выступал Дмитрий, хотя в первые годы их сотрудничества за лидерство на сцене пришлось побороться. Басист и основной автор, приведший в группу уже третьего по счёту вокалиста, не желал уступать ему свои позиции фронтмена, пусть это и противоречило здравому смыслу: кому, как не вокалисту, выходить на диалог с публикой? Предыдущие солисты не возражали и мельтешили где-то в задней или боковой части сцены, пока Степан тряс своими потными чёрными патлами, выводя бешеный ритм на басу. И только Дмитрию удалось переломить ситуацию, правда, на это ушёл не один год беспрестанной борьбы. Он отпихивал Стёпу назад микрофонной стойкой, он танцевал безумные танцы, он пел так, что публика не сводила с него заворожённого взгляда, забыв об аккордах басиста. И он победил. Стёпа занял место в дальнем углу сцены, а «Гаррота» взошла на мировой олимп. И с тех пор этот рёв преследовал их повсюду. Рёв, столь сильно теперь напоминавший завывание волн перед штормом.

Дмитрий сплёл руки на груди и прикрыл глаза. Шторм вызревал, набухал чудовищным бутоном, готовым раскрыться мрачным цветком, рвавшимся сквозь толщу океана прямо из породившей его преисподней. Тяжёлые волны застывали в воздухе инфернальными лепестками, хищно оплетающими маяк со всех сторон. Маяк, казавшийся теперь крошечным выступом, едва заметным шипом в непролазном морском бурьяне.

Дмитрий медленно поднялся: виски снова сдавило железным обручем. Рёв нарастал: море звало его к себе. Звало выйти на сцену и дать ещё один – последний – концерт. Возможно, даже лучший в его жизни. Он достал из шкафа спасательный круг и с трудом протиснулся в него, предварительно облачившись в старый дождевик смотрителя. «Я всего только на пару минут, – уговаривал он сам себя. – Просто посмотрю, что там творится».

В первые секунды он хотел юркнуть назад и захлопнуть дверь, приперев её шкафом: шторм созрел и готовился прорваться ядовитыми подземными соками. Одна из медленно и пока ещё лениво катившихся волн обрушилась прямо на площадку, окатив Дмитрия с ног до головы, и он ощутил, как на какую-то долю секунды его сердце остановилось от ужаса. Небо, ещё пару часов назад радовавшее золотистыми бликами заката, вновь слилось по цвету с морем, образовав сплошной цвет свежевзорванной скалистой породы, осколки которой засыпали всё вокруг сплошной тёмной пеленой. Стоял чудовищный гул, которому фанаты «Гарроты» могли только позавидовать: такого они не издавали даже на пике популярности группы, когда зал перекрикивал и тяжёлые гитары, и практически оперный вокал Дмитрия. Снова наползли тучи, и вдруг небо на долю секунды вспыхнуло, высветив маяк и бьющиеся о его подножье волны, словно пытавшиеся ворваться внутрь и уничтожить его. Тончайшая белая нить прорезала чёрное полотно шторма, и через несколько мгновений раздался грохот – то шторм прорвал скорлупу своего инфернального яйца, где он вызревал в течение нескольких дней, и заполнил собой всё сущее.

Дмитрий пошире расставил ноги и вцепился заледеневшими пальцами в перила на площадке.

– Так-то вы встречаете своего кумира?! – завопил вдруг он, едва понимая, что делает. – Я не слышу вас!

– Ты не слышишь меня?! – заревел шторм и вновь окатил его волной то ли безграничного презрения, то ли бездонной любви.

Дмитрий отряхнулся, понимая полную бессмысленность этого занятия в самом эпицентре шторма, и выбросил правую руку вверх, сложив пальцы в своем фирменном жесте козы – отличном от традиционного с выставленными указательным и мизинцем. Это был вулканский салют, позаимствованный им из сериала «Звёздный путь» и используемый на каждом концерте. Очень сложный для исполнения, он так и не был освоен фанатами, продолжавшими кидать традиционную козу, а натренированные фехтованием пальцы Дмитрия автоматически складывались в этот жест.

– Я не вижу ваших рук! – заорал он, и в то же мгновение чёрные лохмотья волн закружились у площадки, вздымая вверх бесчисленные зловонные пальцы.

Казалось, вся преисподняя выползла поприветствовать своего бога. Гул нарастал, и Дмитрий удовлетворённо хмыкнул:

– Вот сейчас я узнаю́ наше братство «Гарроты»! – и шторм снова и снова приветствовал его несмолкаемым завыванием. – Правда, сегодня я выступаю один: мои товарищи решили уйти на покой и завязать с музыкальной карьерой. Но в моей крови будет вечно кипеть музыка дьявольского шторма! И я попрошу вас взять на себя роль моих музыкантов! Коля! – и с небес снова послышались зловещие и ритмичные раскаты грома-барабанщика. – Стёпа! – грозные басы волн, поднявших со дна залежавшийся песок, зарычали в ответ на призыв своего вокалиста. – Ну и гитары-дуэлянты! Деня! Андрюха! Яшка! – скитавшийся в тучах, зарывавшийся в пену бесприютный ветер закрутился вихрем, запел гитарной струной, и звук её превосходил по громкости любой концерт «Гарроты». – Да, мы снова единое целое! – вскричал Дмитрий.

И, словно вторя ему, словно стремясь и вправду слиться с ним в едином потоке тяжёлого штормового металла, море ринулось к маячнику, оплело его дьявольскими сетями. Пальцы безуспешно цеплялись за перила – сил уже не оставалось, и Дмитрий вздохнул и покорился стихии, надеясь, что волна не утопит своего фронтмена, а спасательный круг не соскользнёт в самый неподходящий момент. Смотрителя погрузило в пучину мрачных волн, ледяного ветра и испепеляющих молний.

– Вы уничтожаете своего единственного вокалиста! – пытался кричать, а в действительности едва слышно бормотал Дмитрий. – Вы не сможете доиграть этот концерт без меня! – и в тот же миг его подняло на гребне волны и с безумной силой бросило в направлении маяка.

Ещё несколько сантиметров, и от удара о каменную глыбу маяка его череп брызнул бы множеством кровавых осколков, но адские щупальца шторма верно рассчитали бросок, и снова подхватили своего бога и раба в одном лице, давая ему несколько секунд, чтобы отдышаться и укачивая в своей зловещей колыбели. Казалось, сам Анубис покинул свои подземные владения, чтобы посетить последний концерт «Гарроты» – пусть и не в полном составе.

Волны накрывали его с головой, небо прорезано было сотнями тонких белых нитей, гром ежесекундно разрывал тишину на части, а её лохмотья и обрывки уносило в океан. Казалось, Сет обрушил на крошечный маяк весь свой гнев. Очередная молния разделила чёрную громаду туч напополам, и наконец они сдались и водопадом хлынули вниз. Копившаяся в них неделями влага в несколько секунд заполнила всё пространство между тучами и океаном, отгородив маяк непроглядной стеной ливня. Дмитрий потерял счёт времени и уже не держался за края круга, понимая, что живым с этого адского концерта ему не выбраться. Дождь ревел и аплодировал ему едва ли не громче волн, призывая продолжать, и тот из последних сил выкрикнул:

– А сейчас я исполню новую песню, которую написал прямо здесь, на маяке! Но я хочу, чтобы он тоже его услышал!

Дмитрия снова швырнуло к маяку. Огромные заледеневшие капли дождя царапали ему лицо, ноги окончательно свело от холода, а язык почти совсем не слушался. Он прижался спиной к скользкому основанию своего единственного пристанища и запел.

Эта песня родилась в его голове совсем недавно, и если бы он был на материке, он бы обязательно записал её с «Гарротой» и сам бы сыграл партию на фортепиано, но здесь, в царстве Сета и Анубиса у него был только собственный уже изрядно постаревший голос да рокот бури. Песня была посвящена гибели подводной лодки «Курск» и длилась вместе с инструментальной партией – если бы таковая была сыграна – около двадцати минут. Дмитрий слышал у себя в голове каждую ноту, каждое соло, каждый перебор струн и удар по тарелкам. Он вдруг почувствовал, что ещё может управлять своим голосом, как двадцать лет назад, когда верхними нотами поднимал стадионы. Шторм придал ему сил. Он оттолкнулся от маяка и заскользил по гребню волны, глотая вперемешку то морскую, то дождевую воду и пел, пел, срываясь то на крик, то на хрип. И это было великолепно. Он пел о людях, ждавших помощи, но уже не верящих, что она придёт. Он пел о слезах, заполнивших собою целый океан. И он рыдал, понимая, что его уже ничто не спасёт. Верёвка, крепившая круг к перилам, оборвалась ещё в первые минуты шторма, и теперь сам круг уже ничего не значил, надо было положиться на волю ветра.

– Мечты погибают, но мечтатели живут! – выкрикнул Дмитрий последнюю строчку и потерял сознание.

Бесчисленные ледяные и мокрые пальцы его поклонников подхватили его и понесли, пытаясь привести в чувство, но у смотрителя на это больше не оставалось сил. Он провалился в вязкое забытьё, где он снова стоял на сцене, вокруг ревели фанаты, а над ним всё колыхался инфернальный морской цветок. Вдруг в самом центре расцветшего бутона Дмитрию почудилось какое-то шевеление. Он присмотрелся и увидел мелькнувшее там синее перо, что-то неуловимо напомнившее ему. Он где-то уже видел такое, но никак не мог вспомнить, где и когда. Дмитрий рванул поближе к цветку, но путь ему преградила толпа обезумевших фанатов, и он продирался сквозь неё, ощущая, как чужие враждебные и влюблённые пальцы рвут его плоть. Но впереди по-прежнему маячило синее перо, и он шёл, расталкивая толпу, и она наконец расступилась. Цветок тяжело колыхнулся, перо рвануло вверх и оказалось воткнутым в волосы цвета шторма. Маячник пытался рассмотреть их обладательницу, но чудовищные тени от лепестков покрыли весь её стан, и она лишь протянула ему руку, помогая взобраться наверх. Прикосновение её ладони было подобно удару током. Дмитрий ахнул и… пришёл в себя.

Шторм отступил на некоторое время, не сдав, впрочем, до конца своих позиций. Небо было относительно чистым, но всё того же свинцового цвета, однако ветер утих, и дождь прекратился.

– Быстрее! Плыви сюда! – кто-то крикнул издалека, и Дмитрий попытался поднять голову, чтобы определить направление.

Он покоился на волнах всего в нескольких метрах от маяка, но руки и ноги его так окоченели, что он не мог пошевелиться.

– Ну же! Скорее! – снова раздался чей-то возбуждённый крик.

Дмитрий прищурился и увидел, что на площадке маяка кто-то стоит. Это никак не мог быть пилот – он не смог бы посадить машину на затопленном островке. Но и лодки поблизости не наблюдалось.

– Перо, – пробормотал он и закрыл глаза.

– Дмитрий! – голос казался знакомым.

Он открыл глаза и снова прищурился. Нет, наверное, всё-таки зрение обманывает его. Тёмная фигура на площадке больше всего напоминала старого маячника, которого похоронили уже год назад. «Ну вот, от слабости уже начались галлюцинации. Мне недолго осталось, пожалуй…»

– Ты там умереть надумал, что ли?! – закричал старик. – А установку кто в порядок приводить будет? Шторм разбил стёкла в башне и повредил её! Ну-ка быстро прекратил распускать сопли и ко мне! Плавать, что ль, разучился?

– Я не могу… – едва слышно пробормотал Дмитрий. – Я не могу пошевелить ни рукой ни ногой… Я умираю…

– Я тебе умру! Не починишь установку, на днях в маяк врежется корабль. Шторм-то с часу на час возобновится и продлится ещё долго! Давай, Митя, греби что есть мочи. На борту корабль ядерные боеголовки везёт. Если они рванут от удара, мало не покажется ни нам, ни Японии с Кореей!

Дмитрий закрыл глаза и попытался пошевелить руками. Плащ и круг стесняли его движения, и он медленно стянул с себя все что мог, ощутив вдруг прилив странной лёгкости. Казалось, прошёл не один час, прежде чем он подплыл к маяку и упёрся ладонями в его скользкое основание. Потом он двинулся вправо, нащупывая ступени, ведущие на площадку и наконец смог уцепиться за перила и взобраться наверх.

– Как вы вообще здесь оказались? – дрожащим голосом заикаясь пролепетал Дмитрий, рухнув на пол площадки и выплёвывая из лёгких воду.

Но он был один. Старик-смотритель исчез так же внезапно, как и появился.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.