МА(нь)ЯК

 

Купить в журнале за апрель 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется два с половиной часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

18+

 

 

 

Когда Дмитрий впервые ступил на остров несколько месяцев назад, первым его желанием было броситься назад в вертолёт и лететь обратно на материк. Заниматься там чем угодно, лишь бы только сбежать из этой серой и мрачной глуши, с этого скалистого безлюдья, где не рос даже мох, куда, вероятно, не залетали даже птицы. Скользкие тёмные камни и обрамлявшая их металлическая ограда, словно вживлённая в их твёрдую плоть – вот и всё, что было на островке помимо его главной достопримечательности, если только так можно было назвать старый и отживший своё маяк. Его покалеченное ветрами и морской водой туловище вздымалось вверх на добрую сотню метров, он был одним из самых высоких представителей своего семейства.

Их с пилотом встретил смотритель – седой старик с косматыми бровями и странно жидкой бородёнкой – столь же мрачный и нелюдимый, как и всё его обиталище. Он сразу дал понять, что считал решение о смене смотрителя опрометчивым и недальновидным, но покорился ему, как неизменно покорялся прихотям буйной стихии. Ему дали четыре месяца на обучение Дмитрия, и старик даже не спросил, как угораздило власти взять на такую ответственную и опасную работу абсолютного новичка в этом деле. Старик не знал, да и не желал знать о современных системах навигации и о спутниках, он по старинке считал маяк главным сооружением в океане, без которого всем судам грозит верная гибель. Он заставлял Дмитрия спать днём и бодрствовать по ночам, и от этой привычки тот потом долгое время не мог избавиться. Пилота старик встречал неприветливо, молча выгружал провиант и поворачивался к нему спиной. Если бы только была такая возможность, он загружал бы маяк едой на годы вперёд, чтобы не видеть больше ни единого лица. Дмитрию не удалось выяснить причины нелюдимости старика, он узнал лишь, что тот проработал на этом маяке всю свою жизнь, ревниво оберегая его от малейших посягательств властей, пока те наконец не смирились и не махнули на старика рукой. Отдел логистики по привычке каждый месяц отправлял к нему вертолёт со всем необходимым и забывал о смотрителе на следующие тридцать дней. Когда Дмитрий изъявил желание попробовать свои силы в самой неприятной работе, тяжесть которой только и заключалась что в оторванности от социума, в агентстве морского транспорта вспомнили, что одному из их маячников давно перевалило за семьдесят, и формально это было прекрасным поводом убрать несговорчивого старика назад на материк. В былые времена маячники уходили на пенсию довольно рано, поскольку работа предполагала недюжинную выносливость. Но Дмитрию самому уже было за пятьдесят, когда он ступил на скалистый берег безымянного островка. Когда старика забрал вертолёт, Дмитрий долго бродил по пустынному берегу, водя ладонью по ледяной ограде и всматриваясь в туманный горизонт. К вечеру он вернулся, сварил гречку, и жизнь его потекла размеренно и уныло – ровно так, как он того и хотел.

Узнав о смерти старого смотрителя, Дмитрий решил избавиться от оставшихся после него вещей – старых пожелтевших журналов, которые он вёл десятилетия назад, и прочего хлама, что не решался выкинуть, подспудно с опасением ожидая возвращения старика. Журналов накопилась приличная стопка, и когда Дмитрий вытащил её из кладовки, из верхнего на пол выскользнул листок бумаги – судя по виду, новый, да и надпись на нём была сделана, скорее всего, совсем недавно:

«Скала медленных мучений – владение Старика. Ад на земле. Маяк здесь будет светить всегда, потому что я за ним наблюдаю. Я буду смотреть за ним даже из могилы».

Дмитрий ощутил лёгкий мороз, пробежавший по коже, и хотел было сунуть записку назад в журнал и отправить всю стопку разом в океан, но что-то заставило его сложить её вчетверо и убрать в карман. С тех пор она превратилась в закладку для книг и изрядно истрепалась, но надпись, сделанная тёмно-синими чернилами, по-прежнему напоминала ему о больном разуме вконец помешавшегося маячника.

В первую ночь, когда шторм дал маяку короткую передышку, Дмитрий очень плохо спал: ему беспрестанно снилась кривая усмешка покойного смотрителя, и он в ужасе просыпался, ожидая увидеть нависшее над ним косматое лицо старика. Борьба с морской стихией так измотала маячника, что он проспал почти целые сутки, и проснулся от нового завывания ветра за неприступными стенами. Дмитрий проковылял на кухню, поковырял ложкой холодный рис с фасолью и заварил чай покрепче: похоже, придётся просить пилота привезти ему какие-нибудь лекарства от галлюцинаций. Впрочем, пройдёт около двух месяцев, прежде чем он сможет их получить, да и кто их выдаст без рецепта врача?

«Это всего лишь от усталости, от перенапряжения, – уговаривал себя Дмитрий. – Мой организм боролся за жизнь как мог. Я просто наглотался морской воды». Он повторял эти слова, и сам отказывался в них верить.

Сумерки сгущались. Надо было подняться наверх и проверить состояние установки после шторма – кажется, он слышал звон бьющегося стекла. В этот самый миг мозг его пронзило воспоминание: старик что-то кричал про эсминец с ядерными боеголовками на борту, который должен был со дня на день врезаться в маяк. Все смешалось в воспалённом мозгу смотрителя, и он быстро направился в башню. Как и предполагалось, установка вышла из строя, вокруг валялись осколки, и в башне гулял пронизывающий до костей ветер. Дмитрий методично сгрёб осколки в кучу и выбросил их в океан, вслед за этим достал доски и забил ими все окна, кроме одного. Он зажёг керосиновую лампу – его единственного друга, без которого не обходился ни один вечер на маяке – и принялся осматривать установку. Стёкла и обломки рам серьёзно повредили её, и маячнику пришлось выгрести из памяти все знания по электронике, полученные им в авиационной школе десять лет назад, чтобы попытаться её починить. Генератор, запитывающий устройство, тоже был повреждён, и Дмитрий провозился не один час, пока наконец луч света не прорезал мглу на несколько миль вперёд. Из-за заколоченных окон круговое освещение становилось невозможным, но в таком мраке кораблю, снабжённому системой ГЛОНАСС, хватит и секторного. Лишь бы только шторм повторно ничего не покорёжил – нового ремонта аппарат уже мог не пережить.

Дмитрий решил остаться наверху и, в крайнем случае, закрыть установку собой, если шторм вновь рассвирепеет и покажет свои инфернальные клыки. Он спустился вниз, разогрел остатки риса с фасолью, заварил чаю, взял горсть остававшихся у него орехов, сунул за пазуху книгу и вернулся в башню. Скорость ветра нарастала, и вскоре в выхваченным светом пятне неба замелькали первые тяжёлые капли. Дмитрий увеличил пламя керосинки и поуютнее устроился на полу возле установки, открыв книгу на том месте, где остановился в прошлый раз – легенде про богиню Маат.

Вдруг боковым зрением и едва ли не затылком смотритель ощутил какое-то движение за окном. Он поднял голову и устремил взгляд в темноту, пронзаемую одиноким лучом света. Дождь усилился и теперь плотной стеной окружал одинокий маяк. Вокруг царила практически полная тишина, нарушаемая лишь плеском волн и негромким завыванием ветра, к которым Дмитрий давно уже успел привыкнуть и не воспринимал как посторонние звуки. Внезапно движение повторилось: что-то промелькнуло в полосе света и исчезло во мраке. Маячник протёр глаза и подошёл к разбитому окну, внимательнее вглядываясь во тьму. На этот раз он явственно разглядел большую тень, отразившуюся в пятне света на воде – словно что-то огромное облетало маяк кругами, раз за разом попадая в свет его луча. Вертолёт? Но шума работающих лопастей не было слышно. Скорее это была огромная птица, вероятно, необычайно крупная чайка, пытающаяся найти убежище от надвигающейся новой волны шторма. Однако уже в следующее мгновение Дмитрий понял, что ошибся. Ни одна чайка не могла обладать столь гигантскими размерами, да и крылья у этого существа напоминали скорее крылья мотылька, нежели простой птицы. Существо на мгновение замерло в полосе света, но от пронзившего его ужаса Дмитрий не смог толком ничего рассмотреть, ощущая лишь, как ноги его буквально вросли в пол. На следующем витке маячник убедился, что то был мотылёк. Мотылёк, превышающий все мыслимые размеры птиц и похожий скорее на птеродактиля. Дмитрий попытался ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, но вспомнил призрак старика и бессильно опустился на пол. Кажется, одиночество, которое он изведал впервые в своей жизни, вконец доконало его и довело до устойчивых галлюцинаций.

Общительность никогда не была его отличительной чертой, но уже с шестнадцати лет, когда он присоединился к первой в своей жизни музыкальной группе – поначалу в качестве барабанщика, поскольку именно в этой ипостаси и видел своё творческое будущее – его постоянно окружали люди. Однако их вокалист был столь плох, что Дмитрий уже после первого данного ими концерта насмешливо бросил, что сам споёт гораздо лучше него. Лидер группы поймал его на слове и заставил обоих поменяться местами. Вокалист с барабанами не справился, и ударника им пришлось менять, но вот Дмитрий к собственному удивлению обнаружил, что обладает прекрасным мощным голосом. С тех самых пор судьба его была решена. Стёпа из «Гарроты» заметил его на одном из фестивалей, когда юному дарованию стукнуло уже двадцать три – пограничный возраст для самоопределения. Если музыканты не находят свою нишу после двадцати пяти, они в большинстве случаев так и мыкаются по клубам малоизвестными подпольщиками, громко величая себя андеграундом и противопоставляя его мейнстриму, а на деле просто не умея создавать красивую музыку.

«Гаррота» на тот момент сама была известна лишь в узких кругах любителей панка. Их растрёпанный и вечно пьяный солист наряжался в кожу с ног до головы и хриплым голосом орал со сцены нечто невразумительное, как будто не имел никакого отношения к аккомпанирующим ему музыкантам. Стёпа порядком устал от Павла, его вечных пьянок и загулов, и был просто счастлив, когда услышал вокал Дмитрия, тут же предложив ему пройти прослушивание в «Гарроту». Дмитрий снисходительно согласился, но лишь при одном условии – его берут в группу прямо сейчас. Только тогда состоится прослушивание. Или он разворачивается и возвращается в свой прежний коллектив. Дмитрий страшно рисковал и понимал это: «Гаррота» понравилась ему как ни одна другая группа. Они играли как раз ту музыку, которую хотел бы петь и он, но их солист был полным шлаком, и, по всей видимости, музыканты это прекрасно осознавали. Стёпа имел возможность целый час лицезреть выступление Дмитрия на сцене, и вывод о его мастерстве вокалиста и фронтмена мог сделать и без прослушивания. Именно поэтому Дмитрий пошёл ва-банк. И не прогадал. Стёпа поспешно согласился на все условия, и уже первый их совместный альбом поднял «Гарроту» на вершины всех хит-парадов. Пазл сложился окончательно и бесповоротно.

Именно тогда он окончательно и забыл об одиночестве. Изнуряющие гастроли, выпускаемые ежегодно новые альбомы приносили Дмитрию поначалу только радость. Он мило дурачился на сцене, копируя голоса оперных солистов и тем заслужив прижившуюся со временем кличку «сирена ПВО», он веселил публику, в нём не было ни грамма пафоса, столь присущего всем металлистам того времени. И он стал иконой рока – в розовых футболках, ярких клетчатых лосинах, надетых прямо на голое тело, строящим забавные рожи и высмеивающим своих коллег за желание нацепить побольше кожи и металлических заклёпок, но при этом постоянно забывающих и без того примитивные тексты. Стёпа ненавидел и обожал его одновременно. Он бесился, что всё внимание публики отныне принадлежало не ему, а волосатому вокалисту-коротышке, который имел наглость спорить и с ним, и даже с Ромой – менеджером группы, по одному слову которого Дмитрий мог в одночасье вылететь из «Гарроты». Но оба они понимали, что без Дмитрия «Гаррота» снова вернётся во времена забвения, и терпели его выкрутасы, сцепив зубы, но и с плохо скрываемым восхищением.

После двенадцати лет беспрестанных гастролей Дмитрий почти напрочь лишился своего роскошного голоса и понял, что если дело так пойдёт и дальше, петь он не сможет вовсе и уже никогда больше не сможет составить достойную конкуренцию лучшим рок-вокалистам. Он устал от поклонения публики, устал от дамского обожания, которое настигало его повсюду и не переставало его изумлять. Будучи от природы весьма небольшого роста, Дмитрий всегда считал себя уродцем с кривыми зубами, единственным достоинством которого была лишь роскошная шевелюра, которой могла бы позавидовать любая красотка. Он отращивал волосы по моде того времени и на концертах интенсивно ими тряс. Впрочем, волосатым он был весь – с ног до головы, что заставляло других музыкантов в открытую подшучивать над ним, но втайне завидовать его популярности у дам, которые не обращали внимания на небольшой рост и млели при одном виде волосатого и харизматичного коротышки. Дмитрий смущался, краснел и почти не пытался воспользоваться столь бешеной популярностью. Кроме того, он довольно рано женился, и повсюду его сопровождала эффектная Женя, рядом с которой меркла любая поклонница. Она носила косуху и вызывающее мини, пила пиво как заправский байкер, и хохот её мог перекрыть грохот рок-концерта. Дмитрий влюбился в неё с первого взгляда и долгое время прощал ей её невыносимый характер, который она даже не пыталась хоть как-то смягчить, пока наконец они не развелись. Причины развода остались тайной даже для членов «Гарроты», и три года Дмитрий прожил почти полным затворником, при этом он едва не поджег собственный дом в попытке научиться готовить. По истечении этих трёх лет он столь же внезапно для всех женился во второй раз – на Полине, которую никто до свадьбы даже ни разу не видел. А меж тем она уже ждала их первенца. Все дружно предположили, что этот брак по залёту на серой мыши долго не продлится, однако молодые выглядели абсолютно счастливыми. После рождения второго ребёнка Дмитрий ушел из «Гарроты» спустя двенадцать лет сотрудничества.

Стёпа был в отчаянии и прослушал более ста вокалистов в попытке как-то восполнить невосполнимое. На смену Дмитрию пришёл Борис – тихий и скромный парень, который совершенно не умел петь. Стёпа не хотел никого сравнивать с Дмитрием и потому выбрал, возможно, худший вариант из всех возможных. В «Гарроту» просились лучшие молодые вокалисты того времени, но он отверг всех и выбрал Бориса – невнятного вокалиста и ещё худшего фронтмена, открывшего самые мрачные страницы истории группы. Они успели записать с ним всего два альбома, оба провалившиеся в продаже, когда Борис потерял голос: у него горлом пошла кровь во время одного из концертов. Стёпа в сердцах тут же уволил его, не желая признавать собственной вины: он инстинктивно требовал от Бориса столь же выдающихся вокальных данных, какими обладал Дмитрий, и Борис выкрутил себе все внутренности в попытке изобразить что-то похожее. Спустя пять с половиной лет после ухода Дмитрия «Гаррота» вновь оказалась на распутье. Стёпа снова принялся прослушивать вокалистов, но на этот раз взбунтовался Рома. Они должны вернуть Дмитрия любой ценой. Иначе группе конец.

К тому времени тот полностью восстановил голос и выпустил несколько не совсем успешных, но при этом очень полюбившихся публике альбомов. Он давал концерты в Чечне прямо под пулями в то самое время, когда Полина рожала их третьего ребёнка. И именно тогда он понял, что невозможно оставаться музыкантом всю жизнь, невозможно зависеть от прихотей голосовых связок и фанатов, которые успели разлюбить металл и переключиться на более яркие и свежие имена и лица. Ещё десять лет назад ради «Гарроты» Дмитрий отказался от карьеры профессионального спортсмена. Он с ранней юности увлекался фехтованием и побеждал на многочисленных турнирах. Его брали в олимпийскую сборную страны, но гастрольный график группы заставил его сделать выбор. И он не прекратил тренировок, но выбрал музыку. К сорока годам забыть можно было даже о карьере тренера, хотя он продолжал поддерживать великолепную физическую форму и при первой возможности брал в руки шпагу. Вероятно, отчасти именно это стало одним из решающих факторов при приёме Дмитрия в авиационную школу. Полина не отговаривала мужа от этого безумного шага, но больше не поддержал его в этом никто, все лишь заявляли о его безумии: податься в пилоты в сорок лет! Именно в этот момент его яркой и насыщенной жизни ему поступил звонок от Ромы с просьбой вернуться в «Гарроту».

Тень снова промелькнула в луче света, и маячник тряхнул головой, выплывая на поверхность из тёмного моря воспоминаний, обступавших его в последние дни с завидной регулярностью, словно в стремлении окончательно утопить его в волнах безумия и одиночества. Из книги выпала давешняя записка – уже изрядно истрепавшаяся, но сохранившая в себе следы сумасшествия её автора. А сумасшествия ли? Дмитрий пристально уставился во тьму. Дождь не ослабевал, но даже сквозь его плотную пелену во мраке виднелись какие-то смутные очертания чего-то огромного. Корабль? Неужели это и есть тот эсминец, про который кричал старик? Дмитрий поспешно погасил керосинку и установил яркость аппарата на максимум. Бредовый мотылёк – персонаж чьих-то ночных кошмаров – больше не беспокоил его. Где-то вдалеке с волнами и вправду боролось какое-то крупное судно. Дмитрий протёр глаза и немного подвинул установку, чтобы луч ее коснулся корабля. Из мрака, преодолевая сплошную стену дождя, по свинцовой глади моря выскользнул изящный во всей своей громаде эсминец. Что делало это массивное военное судно ночью недалеко от японских берегов, оставалось загадкой для Дмитрия, но он на несколько секунд залюбовался его суровыми чёткими линиями артустановок, антенн, зенитно-ракетных комплексов, РЛС, мирно покоящихся лопастей вертолёта… Громада медленно наползала на маяк, словно и не замечая его, и Дмитрий вдруг опомнился и принялся отчаянно жестикулировать, словно штурман мог заметить крошечную фигурку смотрителя, мелькавшую в одиноком окне маяка. Он махал руками и кричал во всю глотку, но корабль продолжал бесцельно дрейфовать, с каждой минутой сокращая расстояние между ним и маяком. А был ли там экипаж? Судно казалось абсолютно мёртвым. Вокруг него бесновался гигантский мотылёк совершенно безумной расцветки. Дмитрий сжал виски и бессильно опустился на пол. Если это судно проекта 23560 с ядерной установкой, то, по крайней мере, его смерть не станет долгой и мучительной.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.